— Ты слышала о свадьбе Джо и Мерри? — спросил он как бы между прочим.
— Нет, но я предполагала, что она состоится в ближайшее время.
Ухмыльнувшись, Мак полез в свою сумку и, достав оттуда пачку фотографий, разложил их на столе. На снимках была запечатлена свадьба. Джо Клэннен глупо улыбался своей молодой жене, на которой было столько кружева, атласа и бриллиантов, что она походила на торт со взбитыми сливками.
— Они поженились два дня назад, — сказал Мак, пристально глядя на Эйнджел. — Разве ты не знала?
— Почему я должна знать? Они меня не приглашали.
— Посмотри на фотографии. Можешь сказать, что у нее на шее?
Эйнджел пожала плечами, пытаясь казаться беспечной. Она надеялась, что Мак не заметит ее досады.
— Разве не помнишь, как я впервые брал у тебя интервью восемь лет назад, сразу после того, как ты вышла замуж? Кажется, ты показала мне ожерелье, которое тебе подарил Джо, и рассказала, какую трогательную речь он при этом произнес.
«Дорогая, расскажи им красивую сказку о том, каким пылким и романтичным я был, когда дарил тебе эту вещицу», — сказал тогда Джо, и Эйнджел так и поступила.
— Сейчас оно украшает шею другой женщины, — безжалостно продолжил Мак. — Только не притворяйся, что не узнала ожерелье.
— Я и не собираюсь. Джо захотел забрать его, и я была не против.
— Он не оставил тебе никаких драгоценностей?
— Ты не понял, я начала новую жизнь. Мне не нужны все эти побрякушки. Пусть он забирает их себе. — Эйнджел зевнула. — Честно говоря, я постепенно начала уставать от той жизни. Со стороны она кажется заманчивой — дорогая одежда, деньги, драгоценности, вечеринки, — но затем ты начинаешь понимать, что это рутина.
— Ты не помнишь, когда впервые так подумала?
Эйнджел глубоко вдохнула. Она знала, что этот момент настанет, но назад дороги не было.
— Когда я потеряла ребенка, — просто ответила она.
Лицо Мака выражало изумление. Об этом никто не знал. К счастью, у мужчины хватило такта, чтобы промолчать.
— Это произошло на третьем месяце беременности. Я всей душой хотела ребенка, и, когда у меня случился выкидыш, я была опустошена. После этого все изменилось. Мы с Джо начали отдаляться друг от друга.
Однажды Эйнджел поклялась самой себе никогда не рассказывать прессе о своем браке, но сейчас это был единственный способ заработать деньги, тем самым защитив всех, кто от нее зависел. Молодая женщина продолжила рассказ. Ей казалось, что, говоря правду, она побеждает своих врагов, заставляя их отступать.
Маку понравилось бы, если бы она начала бросать обвинения в адрес Джо, но она решила не опускаться до этого.
— Ну вот, я выполнила свою часть сделки, — наконец произнесла Эйнджел.
— Да, ты действительно заработала свои деньги, но не могла бы рассказать что-нибудь еще?
— Хорошо, Мак. Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что у меня был выкидыш, и поэтому всего лишь три дня спустя приняла участие в телевизионном шоу.
Его глаза загорелись.
— Шоу должно продолжаться, да? Очень смело с твоей стороны.
— Меня мучила депрессия, и мне было легче согласиться участвовать в передаче, чем объяснять причину отказа.
— Но разве твой муж…
— Мак, ты же знаешь, я сама себе хозяйка. Всегда была ею и всегда буду.
— Полагаю, ты знаешь гораздо больше, чем говоришь. Да, спасибо, я с удовольствием выпью еще виски, — вдруг сказал Мак, обратившись к Витторио, стоявшему возле стола с графином в руке.
Эйнджел была ошеломлена. Она не знала, что он все это время находился здесь.
Наполнив бокал Мака, Витторио спросил:
— Не хотите ли чего-нибудь, signora? Может, чашку чая?
— С удовольствием, — ответила Эйнджел, думая о том, какой инстинкт подсказал ему, что пора вмешаться.
Эйнджел показалось, что Витторио положил ей на плечо руку, но прикосновение было таким легким, что это вполне могло ей показаться.
Чай ее любимой марки придал ей бодрости. Витторио вышел.
Вскоре Мак начал клевать носом.
— Я встал в четыре утра, — пробормотал он. — Может, закончим завтра?
— Конечно.
Пожелав спокойной ночи Маку и фотографам, Эйнджел пошла на кухню и, поблагодарив Берту за ужин, спросила, где Витторио.
— Он уехал, padrona, но сказал, что завтра обязательно вернется.
Эйнджел расстроилась: она была уверена, что он захочет с ней поговорить. Ей ничего не оставалось, кроме как лечь в постель и смотреть в темноту, чувствуя себя ужасно одинокой. Затем она уснула, и ей вновь приснилось, что она слышит удаляющиеся шаги…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На следующее утро Эйнджел проснулась с мыслью, что через несколько часов весь этот кошмар закончится.
Позируя на фоне утесов, она искала взглядом Витторио, но его нигде не было. Наверное, он в доме, сказала она себе. Но когда они вернулись в дом, его там тоже не оказалось.
Фотографы закончили свою работу, и не было смысла тянуть с интервью.
— Давай поговорим о Гэвине Элфорде, — предложил Мак.
— О ком?
— О парне, который рассказал о тебе всю правду. Или ты не читала статью?
— Да, я видела ее, но поверь, рассказывать особенно не о чем. Мы были молоды, встречались, а затем расстались.
— Из-за денег Джо?
Эйнджел звонко рассмеялась.
— Нет. К тому времени мы уже давно разошлись. Гэвин никогда много для меня не значил.
Вспомнив его наглую ложь, Эйнджел подумала, что может позволить себе небольшую месть. Все закончилось. Скоро они уедут. Но тут Мак предпринял последнюю попытку.
— Ты строила какие-нибудь планы насчет ребенка? Выбирала имена?
Эйнджел незаметно стиснула руки в кулаки, пытаясь изо всех сил сохранять непринужденный вид.
— Я не знала, кто у меня родится, мальчик или девочка. К тому же было еще слишком рано думать об именах…
Эйнджел солгала. Она составила списки имен — и женских, и мужских, но Джо это не интересовало. Он отказывался говорить с ней о ребенке — и до, и после выкидыша.
Затем Эйнджел сменила тему и рассказала Маку о том, как ей нравится в Италии. Кажется, он остался доволен.
Наконец все закончилось, и репортеры направились к выходу. Но оказалось, что Эйнджел рано обрадовалась: прощание затянулось.
