Конечно, я не застала их врасплох. Я и не надеялась! Но мне казалось, что можно будет успеть уйти в прыжок в кутерьме маневрирования, все же остановить даже невооруженный корабль не так-то просто. Разве я могла предположить, что у иллов окажется Сеть! Я так привыкла думать, что это сугубый приоритет транспортной полиции Земли и Нейтрала...
Той Сети, что накрыла «Три Звездочки» на выходе из атмосферы, далеко было до полицейской, но много ли надо на кораблик свободного капитана! Четырех нейроспрутов хватит с избытком.
Я успела понять, что ничего не смогу сделать. Успела отщелкнуть предохранитель на красной кнопке под дисплеем. Успела нажать. Потом нейроспруты обвились вокруг корабля, жадно всасывая в себя энергию. И наступила темнота. Непроницаемая даже для меня.
— Всё? — спросил Алик.
— Всё, — ответила я.
— Жаль. А я думал, ты запустила самоликвидацию.
— Бесполезно. Нейроспруты успели бы загасить реакцию. — Конечно, если бы оставалось хоть что-то из боезапаса... но что толку жалеть о том, чего нет! — Зато успела стереть информацию.
— Как думаешь, они убьют нас сразу?
— Вряд ли. Уж если на захват не пожалели нейроспрутов... — Я сняла шлем, небрежно бросила на пульт. Больше не понадобится.
— Может, им вовсе не мы нужны, а корабль.
— Посмотрим.
Мы замолкаем. Абсолютная тишина давит на уши — ни шороха движков, ни чуть слышного потрескивания компьютера. Ни даже гудения воздухообмена. Мертвая, неестественная тишина.
— Мы не задохнемся? — шепчет Алик.
— Не успеем. — Я тоже говорю чуть слышно, в этой тишине давит страх, первобытная какая-то, древняя и непонятная жуть. — Спруты отпадут где-то через полчаса.
— А что потом?
— Потом они войдут.
— И мы ничего не сможем сделать?
— Не думаю, что нам позволят лишние движения. Зря ты полетел.
— Брось. Что толку было сидеть внизу.
И в этот момент меня осенило. Нет, ну почему хорошие мысли никогда не приходят вовремя!
— Какая же я дура, — прошептала я. — Так просто. Все могло быть так просто!
— Что? — спросил Алик.
— Уйти в прыжок. Только и надо было — уйти в прыжок из атмосферы!
— Но ведь так не делают?
— Не потому, что не получится. Это, знаешь... как правила хорошего тона, что ли?
Прыжок из атмосферы может вызвать разные последствия на планете, но все они будут катастрофичны. В большей или меньшей степени. Есть вещи, которые даже не надо регулировать законами. Действует «золотое правило» — не делай другим того, чего не хочешь себе. Действует... сначала осознанно, а со временем входит в кровь и плоть, становится естественной нормой. Вопрос выживания. А потом такая естественная, такая правильная привычка вдруг стоит тебе свободы — ну, и что там воспоследует.
— Ну и дура же я, — и не только тебе, но и доверившемуся твоему мастерству человеку! — Как глупо...
Как глупо! И из-за того только, что некоторые правила выполняешь, не задумываясь. Верх идиотизма.
— Ладно, кошка, умолкни, — Алик преодолел тишину, сказал в полный голос, и мне сразу стало легче. — Поздно жалеть. Делать что будем?
— У тебя есть предложения? — взорвалась я.
— Одно. Они не должны узнать о записи. И о копиях.
— Знаешь, это как бы и без тебя понятно, — фыркнула я.
— Вот и хорошо — спокойно ответил Алик. — Альо, как они войдут?
— Взрежут люк.
— И?
— Парализаторы или сонные пули. А может, сразу... а, посмотрим. Только, Алик... ты вообще когда- нибудь общался с иллами?
— Нет.
— Не забывай, ты для них — низшее существо. Они не воспринимают чужих равными себе.
— Знаешь, это я уже понял. За последние три года.
— Если не иметь это в виду, их очень трудно терпеть. А так — понятнее. Мало ли пунктиков у разных рас.
— Хорошенький пунктик... черт, скорее бы, что ли. Жутко.
— Уже. Не чуешь? Лазерные резаки работают. Между прочим, если бы у нас не было защиты, они просто приказали бы пришвартоваться к ним и открыть люк.
— Значит, готовились. Гады...
— Я одного не понимаю: они что, ждали, что я найду корабль отца и попытаюсь улететь? Как можно было так спланировать?
— Ты о них слишком высокого мнения. Выследили, вот и все.
— А нейроспруты? На всякий случай про запас держали?
— Очень может быть, — хмыкает Алик. — Для охоты, например. Как, ты думаешь, они могли поймать дракона? На приказы он не среагирует.
А ведь он прав, думаю я. Опять прав. Что сказать, мозги у парня работают, мне бы так!
— Мы бы могли...
— Они уже здесь, — обрываю я.
— Что, правда? — наигранно удивляется Алик. — Не прошло и полгода, надо же. Эй, включите свет, я так давно мечтал вас увидеть!
— Успеешь, — илл смеется звенящим своим смехом. — Пока достаточно, что я тебя вижу.
Легкий укол в шею — вот все, что я ощущаю. Точно в артерию.
Последние звуки — серебряные колокольчики илловского смеха.
Последняя мысль — сожаление.
11. ТЬМА И ЗВЕЗДЫ
В шлюзе холодно.
Мы сидим на полу спина к спине, скованные друг с другом за руки парными браслетами.
Мне холодно, а Алик и вовсе дрожит крупной дрожью, с его-то человечьей чувствительностью; и через эту дрожь я всей спиной ощущаю, как стучат его зубы. Впрочем, Аликова спина хоть немного меня греет. Моя, наверное, греет его сильнее.
— Я дарю вам эту ночь, — сказал вечером светлейший илловский главарь, капитан захватившей нас «гадюки». — Думайте. Утром, если надумаете, дайте себе труд попросить пощады до укола. Потом будет поздно.
С каким удовольствием я... ой, нет! Не надо. Проклятые браслеты, и помечтать не дадут!
Светлейший командир и медик-ксенозоолог. Вот именно, зоолог! Ладно, я не буду думать, как хочется мне с вами расправиться. Вы славно поизмывались над нами. Но найдется управа и на вас.
Пол рядом с нами медленно покрывается инеем. Интересно, сколько времени прошло? Мне кажется, что ночь уже на исходе.
— Как думаешь, долго еще? — спрашиваю я Алика. — Прошло десять часов?
— Часа три, не больше, — клацает зубами Алик. — Через десять я в сосульку превращусь.
Мы снова замолкаем.
