тринадцать меньше, чем было, удовлетворенно отметил он. Вздохнул, надевая тренировочный костюм. Он бы совсем иначе строил свою жизнь, если б знал, что Паула... что Паула так внезапно уйдет от него.
Курт скрупулезно следовал указаниям Престона. Сначала приседания, без тяжестей и с ними. Потом упражнения для пресса с гантелями. К середине второй серии упражнений он уже вспотел. К концу третьей покраснел и тяжело дышал.
— В прошлом вы, похоже, хорошо знали возможности своего тела, Холстид.
Курт вздрогнул: Флойд Престон подошел к нему бесшумно, словно кошка. Он напоминал кошку и во многом другом: гибкий, грациозный, не поражающий могучими мышцами, но невероятно сильный. Лицом — широким, с резкими чертами и квадратным подбородком — он сошел бы за индейца, если бы не светлые, уже поредевшие волосы и ледяные голубые глаза. В свои тридцать пять он двигался с легкостью атлета- подростка.
Курт вытер лоб тыльной стороной ладони.
— По крайней мере, я выгоняю из себя лишний жир.
— Обычно только участники соревнований по бодибилдингу, готовящиеся к выступлениям, тренируются столь же интенсивно, как вы в последние две недели.
— Я... недавно потерял жену, поэтому... у меня проблемы со сном...
Он замолчал, жалея о сказанном. Зачем лишний раз выслушивать соболезнования? С Престоном ему хотелось говорить только о тренажерах, гантелях, штангах.
Но владелец зала удивил его: соболезнований не последовало.
— Должно быть, вам пришлось кардинально менять образ жизни, — голос у него был глубокий, приятного тембра.
После занятий Курт снял тренировочный костюм, снова взвесился. Трех фунтов как не бывало, в основном, разумеется, воды, вышедшей с потом. Выехав на Эль-Камино в поисках закусочной, где бы он мог поужинать, Курт задумался о том, что он завтра услышит от Уордена. Ему сообщат приметы насильников? Может, даже фамилии? Его охватила ярость. Он хотел, чтобы их осудили, заперли в темницу, а ключ выкинули. Только так общество, вырастившее подобных хищников, могло хоть как-то реабилитироваться перед Паулой и Гарольдом Рокуэллом.
Курт припарковался на извилистой Джефферсон-стрит и под ярким майским солнцем зашагал к недавно построенному комплексу административных зданий округа. Управление шерифа располагалось в розовом трехэтажном доме рядом с окружным судом.
Курт вошел в холл, увидел указатель, предлагающий пройти налево. Попал в комнату, где за деревянной конторкой стоял рыжеволосый здоровяк в светло-синей рубашке с эмблемой управления шерифа на плече. В правой руке он держал портативный радиоприемник-передатчик, казавшийся совсем крохотным в его огромном кулаке. Выслушав вопрос Курта, он указал на потолок:
— Третий этаж. Криминальный отдел.
Курт поблагодарил его и вошел в лифт. Кабина поднималась величественно, неторопливо. На третьем этаже, выйдя из лифта, он оказался перед столиком, за которым сидела тридцатилетняя, полная, сильно накрашенная блондинка.
— Чем я могу вам помочь, сэр?
— У меня назначена встреча с детективом — сержантом Уорденом.
— Разумеется, сэр. Вас не затруднит немного подождать, сэр?
С визитной карточкой Курта она скрылась за дверью, находящейся позади ее столика. Аккуратно закрыла ее за собой. На матовом стекле чернела надпись:
БЮРО ДЕТЕКТИВОВ
Секунд через тридцать-сорок она вернулась.
— Проходите, мистер Холстид.
По замыслу проектировщиков помещение, предоставленное детективам, предназначалось исключительно для работы. У дальней стены располагались три кабинки для допросов. Свет падал из окон в правой стене. Левая выглядела абсолютно голой, словно череп, лишенный волос. Рядом с дверью, через которую вошел Холстид, находилась другая, с надписью на стеклянной панели:
ЛЕЙТЕНАНТ ДОРСИ
За ней Курт увидел грузного мужчину, который жевал потухшую сигару и что-то сосредоточенно писал, склонившись над обшарпанным столом.
Посередине комнаты в два ряда стояли двенадцать серых металлических столов, разделенных трехфутовым проходом. Каждый стол украшал телефонный аппарат, к столу примыкала тумбочка для пишущей машинки. Самих машинок Холстид насчитал четыре. Помимо телефона непременными атрибутами столов являлись две папки — соответственно для входящих и исходящих документов — и табличка с фамилией и званием хозяина стола. За пятью столами работали детективы.
— Сержант Уорден...
— Благодарю вас, мадам, я его вижу.
Уорден занимал четвертый стол в левом ряду. Он поднялся, как только Курт направился к нему. На столе, помимо обязательного набора, стояла фотография усталой женщины и двух мальчишек. Мужчины обменялись рукопожатием, сели.
— Спасибо, что зашли, профессор.
— Я очень признателен вам за то, что вы меня не забываете.
Что-то в этом банальном обмене фразами напоминало уколы рапирами.
— Вы похудели, профессор. Плохо спите, не так ли?
— Я начал ходить в городской спортивный зал.
— Да, физические упражнения только на пользу, — Уорден похлопал себя по животу. Звук был такой, словно по дубу постучали бейсбольной битой. — Заглядываете, значит, к Флойду Престону? Крепкий парень этот Престон. Помнится, когда он открыл свой зал, лет десять или двенадцать тому назад, многие завсегдатаи баров пытались затеять с ним ссору. Те, кто таки затеял, потом сожалели об этом, собирая по полу выбитые зубы.
Впервые Курт слышал столь длинный монолог Уордена и даже подумал, что детектив просто не решается перейти к делу.
— Понятно, — кивнул он. — Мне бы хотелось знать, как продвигается расследование.
— Да, конечно, — Уорден уставился в стол, потом поднял глаза на Курта. — Я связался с городской полицией. Насчет нападения на Рокуэлла. Ваша жена действительно была единственной свидетельницей. Хорошего мало. Рокуэлл останется слепым на всю жизнь. Он видел парней, которые набросились на него, но раньше никогда их не встречал. Да и теперь уже не узнает.
— Он хоть сказал, почему они напали на него?
— Нет. Он лишь показал, что нападали подростки. Все продолжалось минуту, может, две, — он сверился с лежащими перед ним бумагами. — Темно-зеленый «шеви»-фургон. Старая модель... Это из показаний вашей жены копам Лос-Фелиса. Рокуэлл не смог сказать и этого. Больше у нас ничего нет. А вот с расследованием изнасилования вашей жены нам повезло больше. Некая миссис Андерсон позвонила нам, беспокоясь за своего сына. Он укатил на озеро Сирс на велосипеде, а по дороге домой, неподалеку от поля для гольфа, его напугали четверо парней.
— И произошло это в ту пятницу, когда...
— Да. Примерно в восемь часов. Его мать твердила, что с ее мальчиком хотели совершить развратные действия, поэтому мы переговорили с ним. В основном он все выдумал, чтобы его не отлупцевали за позднее возвращение. Но он действительно видел, как четверо парней вылезали из машины к северу от поля для гольфа, на дороге, уходящей от...
— Я знаю это место, — кивнул Курт.
— Земля там покрыта опавшими листьями, снять следы протектора невозможно, тем более доказать, что машина заезжала туда именно в пятницу. Самое интересное, что в салоне горела лампочка, и мальчишка утверждает, что это был «шеви»-фургон выпуска пятьдесят шестого или пятьдесят седьмого года. Он в этом уверен. Разумеется, никаких примет этих парней, просто большие парни, но для десятилетнего большими являются все старше четырнадцати. Один вроде бы толстый, второй — невысокий. Более ничего.
