не состоялось. Нас подстрелили на взлете. А потому приходится искать иных путей в жизни.
— Такое раздвоение опасно.
Илья отметил, что они уже миновали станцию метро «Авиамоторная» и, следовательно, минут через пять будут на месте. Но никакого наводящего вопроса на подругу Лученкова, оставленную у Таганки чемпионку по плаванию, Илья придумать не мог, а производственные разговоры Лученкова Илью, честно говоря, совершенно не интересовали.
— Не я в этом виноват, в раздвоении, — вяло возразил он.
— Нам, институту, надо доказать делом, что мы нужны экономике и хозяйству страны. Это и есть сегодняшняя цель борьбы.
— Не докажем! — невесело ответил Илья. — Космические программы сворачиваются, атомные — тоже, а больше ничего полезного для общества мы делать не умеем. Вот и весь сказ.
Неожиданно он автоматически притормозил, осененный внезапной догадкой.
— Так вы, Леонид Митрофанович, полагали, что проект «КРД-Дельта» мог бы выручить институт?
— А почему бы и нет, если б он существовал? Раскрутили бы в качестве параллельной работы, — спокойно и деловито ответил Лученков. — К такой идее, как защита денег от подделки, надежная и простая защита от фальшивомонетчиков, можно привлечь многих. Включая иностранные инвестиции, привлекая корпорации международного масштаба. Совместные работы на государственном уровне хоть с Америкой, хоть с Великобританией… В защите своих денег нуждается весь мир, Пересветов. «Дельта» — это действительно миф? Действительно пьяная шутка гения Всесвятского?
Илья улыбнулся насмешливо.
— Разве Всесвятский когда-нибудь включал эту «Дельту» в план работ института? Если было бы хоть что-то реальное, так мы бы сейчас над этой «Дельтой» чертями прыгали. Ничего нет, Леонид Митрофанович. Миф, слух, сказка.
— Да, конечно… Пьяная шутка гения. Упражнения в абстрактном мышлении. Пусть так.
Илья притормозил, и Лученков вышел у центральной, парадной проходной института, в которую в свое время входили люди с громкими именами, создатели межконтинентальных и космических ракет, генеральные секретари партии, министры и маршалы всех родов войск. Были здесь и первый космонавт человечества Юрий Гагарин, и его научный отец Сергей Павлович Королев. Все это было. И все теперь, в 1995 году, приходило в забвение, дышало на ладан, умирало и здесь, и на космодромах. И надежд на возрождение не было практически никаких, если говорить серьезно и масштабно.
Глава 6
До своей лаборатории Илья добрался через четверть часа и был тут же бурно встречен завлабом Александром Викторовичем Шершовым, сорокалетним, крепким человеком, очень энергичным и добрым, но — с невысоким уровнем интеллекта. Однако — с уникальным умением организации дела и руководства подчиненными. Начальник, одним словом.
— Пересветов! Ты что хромаешь, не похмелился, что ли?! И побрит плохо! И вообще, тебя сегодня на заводе в цехе ждут, а ты, Илюша-джан, сюда бездельничать пришел! И на похороны Бориса Сергеевича не явился! Ну, Пересветов, такого я от тебя не ожидал! Это полное свинство. Эдак ты и на мои похороны не придешь?!
— На ваши похороны, Александр Викторович, я
— Ага! Укусил, да? Укусил начальника, Илюша-джан! Моей скорой смерти желаешь?
То, что Шершов называл Илью с приставкой «джан» (точнее — «джян»), говорило о добром в целом расположении духа начальника. Шершов долго работал в Армении и именно оттуда вывез это ласково- уважительное — «джан» («джян»).
— Желаю вашей скорой смерти! — решительно заверил Илья, ибо известно было — какие бы нелепости Шершов ни говорил, но лучше всегда было соглашаться с ним.
— Желаешь?! — обрадовался Шершов. — Это очень хорошо! Мне нравится такая откровенность, Илья-джан! Я постараюсь тебя вскоре ублажить и подохну! Но почему все-таки не пришел на поминки, Илюшка? Это правда очень нехорошо. Покойный очень обижался. Его дочка Валя-джан тоже очень обижалась.
— Александр Викторович-джан! — вспыхнул Илья. — Вы же понимаете, что если я не пришел на похороны ВСЕСВЯТСКОГО, значит, обстоятельства меня по рукам-ногам повязали и я шевельнуться не мог!
— Да? Ага! Конечно! А Спартака Дубина тоже в кандалы заковали?
— И его не было? — насторожился Илья.
— И его, родимого! Академик уходит в мир иной, а у гроба стоит кто угодно, кроме любимых учеников! Валя плачет! Непонятно — папу жалеет или Илюшу-джан на поминки ждет? Это так нехорошо, Пересветов, что мне стыдно на тебя смотреть!
— Хватало там народу, — буркнул Илья. — А где Спартак?
— Пока на работу не явился. А может быть, уже пошел в цех.
Через час позвонили на завод, в цех, — Дубин там не объявлялся.
Поскольку Спартак Дубин не появился на работе и к полудню, то в обед ему позвонили домой — но дома его не оказалось, а сестра его Валерия ничего путного объяснить не смогла. Это обстоятельство слегка встревожило Илью. Он припомнил, что расстался со Спартаком при полном физическом здоровье и нормальном состоянии души того, и ни пропасть, ни загулять в городе Сычевске он не мог никак — хотя бы потому, что денег у него не было.
В конце рабочего дня заботливый Шершов принялся снова искать Спартака, но опять же безрезультатно.
Глава 7
Зря разыскивали Спартака Дубина в стенах института и даже зря звонили ему домой. Уже вторые сутки пошли, как он не мог явиться не только на зов своего руководства, но даже и вернуться под крышу родного дома, потому что сидел в темном, сыром подвале и абсолютно не представлял себе, когда и как выберется из него.
Его несчастья начались еще поутру в воскресенье. К этому моменту Спартак пришел к окончательному выводу, что его обманули, обидели и оскорбили, а главное — лишили заслуженного приза в так или иначе, но состоявшейся опасной игре под городом Сычевском. Свою долю необходимо было получить. Любым способом.
Он дождался полудня, когда открывался пивной подвальчик «Кружка с пеной», вышел на улицу, через минуту спустился по трем ступенькам ниже уровня тротуара и вошел в полутемный, чуть отдающий кислятинкой пивной зал.
Одним из барменов пивного заведения был одноклассник Спартака — Димка Серебров, который по старой школьной дружбе порой ставил Спартаку кружку-другую за свой счет. Сам Серебров, успешно окончив физико-математический факультет университета, сразу и без каких бы то ни было душевных колебаний нащупал свою настоящую дорогу в жизни и быстро устроился к пивным кранам подвальчика «Кружка с пеной». Спокойное, солидное и доходное место. Мелкая шелупонь сюда не заглядывала по причине фантастических цен за каждый глоток пенистого напитка. Спартак мог позволить себе оплатить только пару кружек в месяц и по этой причине — из обостренной гордости нищего — заглядывал к дружку крайне редко. А дружескую даровую выпивку глотал с отвращением. Сереброва он презирал за измену высоким идеалам юности, за его лакейскую работу, но понимал, что, в общем-то, — «се ля ви» и ни хрена с ней не поделаешь. Можно процветать и в пивном подвале, и — каждому по его вере, и не суди других, коли
