— Благодарите себя.
— Вы меня вовсе до нитки хотите обобрать?! — возмутился Илья. — «Дельта» — это же моя идея! Я ее родил, а Всесвятский разработал! Ну, выделите хоть что-нибудь! Ведь «Дельта» моя последняя надежда на обеспеченную старость! Откиньте хоть какую-нибудь долю! — Илья продолжал с азартом торговаться, ощущая радостное возбуждение от борьбы, в которой у него не было никаких шансов победить. Но борьба — прекрасна и сама по себе! Даже без надежды, без тени на возможный успех.
— Хватит, — прервал его Лученков. — Вы смакуете ситуацию, вам нравятся такие забавы. Где «Дельта»?
— Да не с собой же я ее вожу! В Москве! Поедем в столицу и там рассчитаемся!
— Вас отсюда не выпустят, пока я за вас не расплачусь. Слишком вы здесь нашкодили. А в Москву я с вами не поеду. Вас нельзя отпускать отсюда. Вы слишком хитры, чтоб давать вам еще и лишнее время. Если «Дельта» в Москве, то мы придумаем что-нибудь попроще, как ее сюда доставить.
Лученков встал, подошел к дверям и позвал из коридора:
— Андрей Андреевич!
Оказалось, что Куприянов послушно сторожит у порога. Да не один!
— Я подумал, что легкий завтрак, вернее, по времени уже английский ленч, нам не помешает.
Он отодвинулся от дверей, и столик на колесиках, обильно сервированный всякими закусками и кофе, вкатила Римма! В черном маленьком платьице, в белом фартучке, то ли действительно официантка, то ли школьница.
— Привет, инопланетянка! — весело крикнул Илья.
— Здравствуйте, — строго ответила Римма и вдруг вытаращила глаза, незаметно от других указав Илье взмахом ресниц на бутерброд с колбасой, лежавший на тарелке как бы в сторонке от остальных. Это еще что за номера? Предупреждала, что его собирались отравить?
— Жрать охота, жуть! — заторопился Илья, налил себе кофе, ухватил роковой бутерброд, приметил одобрительный кивок Риммы и надкусил его, тут же почувствовав, что в бутерброде, кроме хлеба и колбасы, присутствует инородное тело. Довольно жесткое. Будто лезвие бритвы в упаковке.
— Андрей Андреевич, — сдержанно обратился Лученков. — Возникла проблема с доставкой некоторых документов сюда из Москвы. Нужен фельдкурьер, которому Илья Иванович укажет — что везти, где взять и когда доставить.
— Это не проблема. Если дело достаточно важное, я сам слетаю.
Илья уже не только прожевал бутерброд, но незаметно вытащил из него инородное тело, когда вытирал рот салфеткой, после чего сказал решительно:
— За документами поедет Корвет! Больше я никому не доверяю.
— Он пропал! — развел руками Куприянов. — Мы не видим его с ночи!
— Это в его стиле! — засмеялся Илья. — Он прячется и выжидает момент для удара с фланга! Найдете его в маленькой гостинице «Чайка», у него там отдельный номер на первом этаже.
— Хорошо, — обрадовался Куприянов. — Сейчас пошлю человека.
— Нет уж, Андрей Андреевич, — уверенно прервал Лученков. — Дело достаточно важное, чтобы, извините, я попросил вас лично его выполнить. Приведите Корвета.
Лученкову и в голову не пришло, что он отправил этими своими словами Андрея Андреевича Куприянова прямо на тот свет.
К слову сказать, Куприянов туда, во тьму иных миров, не торопился. Он вышел из номера, спустился к себе, глянул в окно, прикинул, что надвигается, судя по всему, дождь с грозой, надел ботинки на толстой подошве, прихватил зонтик, спустился вниз и у дежурного спросил, где находится гостиница «Чайка».
Дежурный скривил физиономию от пренебрежения к такому низкопробному заведению, но дорогу объяснил. Андрей Андреевич Куприянов твердыми шагами двинулся навстречу своей кончине.
Оставшись в номере вдвоем, Лученков и Илья почувствовали, что говорить им больше толком не о чем, следовало только дождаться Корвета и Куприянова, а для этого не обязательно было напрягаться в неприятных разговорах с неприятным собеседником. Лученков оставил телефон своего номера в этом же «Днепре» и вышел. Прикрывая за ним двери, Илья убедился, что два громилы продолжали торчать в коридоре — охраны с его персоны не снимали.
Илья развернул салфетку и обнаружил в ней записку, плотно упакованную в станиолевую обертку от шоколада. Подавиться можно было, а уж от текста записки Риммы — запросто сойдешь с ума.
«Илюшка, крепись! Мы держим ситуацию под контролем! Продержись до вечера! Ровно в полночь с Сириуса прилетит мой межпланетный корабль-истребитель, и мы тебя выручим.
Бедная девчонка, охнул Илья, совсем с катушек соскочила. Если все кончится благополучно, нужно будет пристроить ее на лечение в хорошую клинику.
Поздно пришла Илье на ум такая благая мысль, поздно.
Корвет, как загнанный в клетку зверь, метался в своем номере, страдая от полного отсутствия информации, а потому не зная, что ему делать. Он привык за последние годы, что если Илья не давал ему прямых указаний к действиям, то хотя бы подавал сигнал, хоть какой-то знак. Когда Корвет понимал общее направление необходимых усилий, то он проявлял исключительную самостоятельность, а сейчас, пребывая в полном неведении, боялся навредить своими действиями. Кроме того, он явственно ощущал вал грозной опасности, надвигающийся непосредственно на себя. Отчего-то ему (!) было страшновато даже в этом уютном номере тихой, грязноватой, вполне мирной гостиницы. Корвет знал, что предчувствия никогда его не обманывают, и потому подготовился к любым неожиданностям как мог. Скверно, что его номер оказался на первом этаже. Но переселиться не было никакой возможности — в Сычевске праздник, и все номера оказались переполненными. Скверно — потому, что Корвету все время казалось, что кто-то заглядывает к нему в окно, кто-то держит под контролем все его действия, даже в замкнутом, глухом пространстве сортира. Потому Корвет с первого же дня приезда в Сычевск столь часто менял места своего проживания.
Он напрочь забыл про существование фельдшера Воронкова, потому что даже имени его не знал, а в Сычевске ни разу не приметил.
А Воронков, предполагая, что уже целые сутки, как он вышел на след и преследует членов всероссийской мафии (наслышался жутких разговоров на рынке), засек Корвета поутру около гостиницы, когда тот выскочил за пивом. Засек случайно, но уже не выпускал из виду, надеясь проследить все связи этого самого страшного, с его точки зрения, Крестного отца залетной московской мафии. ЧТО он лично, Воронков, со своих трудов будет иметь — фельдшера уже не заботило. Он вошел в азарт слежки и сыска и превратился в охотника «чистой идеи», без корыстных побуждений.
Андрей Андреевич Куприянов немножко поблуждал по окраине Сычевска, прежде чем согбенная старушка указала ему своей клюшкой на трехэтажное кирпичное здание с вывеской, которая сообщала, что это гостиница «Чайка» и ничто иное.
Андрею Андреевичу до входа в гостиницу оставалось меньше полусотни шагов, когда его вдруг зажали с обоих боков чьи-то железные плечи и что-то твердое и острое уперлось ему под ребра. Андрей Андреевич остановился и увидел, что блокирован своими азиатскими друзьями — Муратом и Батыром. И у обоих от ненависти уже побелели глаза.
— В чем дело? — дернулся, но в душе остался насмешливо-спокоен Куприянов.
— Продинамить нас хотел? Обмануть? — змеей прошипел молодой Батыр.
— Как это — обмануть? — осведомился Куприянов.
— Нет никого улица Каштановая, дом три! Один дурак там есть, старуха старая есть! Ты — убийца и Корвет — убийца! Веди сейчас нас к Корвету!
Куприянов не испугался. Жизнь у него была такая пестрая, что давно отучила пугаться подобных
