замка – множество ног забили тяжелую дробь под столами.
Дэла до крови закусила губы, сдерживая кипучие слезы, когда большие руки господина Торува – посаженного отца на свадьбе, набросили на плечики счастливой невесты королевскую мантию.
Хитро улыбаясь, Ормонд преподнес невесте хвостик от телячьего жаркого.
- Антавии нужны воины, - добавил он. – Подари моему братцу побольше сыновей.
Затем молодым подали зажаренного голубя, чтобы они откушали вместе этот символ искренней любви.
Пления-Лиэлла, красоте которой здесь не было равной, с недоброй улыбкой обратилась к съедаемой черной завистью Свеллии:
- Как хорош наш король. Как мил в своем смущении и волнении. А она? Как прелестна!
- Ты мучаешь меня, - едва выдохнула Свеллия.
Пления-Лиэлла засмеялась:
- А ведь недавно каждая из нас была так близка к сапфировой короне!
- Молчи, … молчи, - простонала собеседница.
Их разговор прервали музыканты, запев балладу, милую сердцу каждого антигуса.
Юная королева вышла танцевать. Плавно поводя плечами и перебирая легкими сапожками, шитыми бисером, она пошла по кругу. Под ноги ей полетели монеты.
- Ты не будешь с ней счастлив, Овэлл, – грустно обронила Дэла. – И не станешь с благодарностью вспоминать мачеху.
Тонко и ядовито улыбаясь, Пления-Лиэлла снова зашептала на ушко соседке:
– Забудь свою кручину. Колдунья Локта обещала молодому королю скорое изгнание, а юной супруге – бесчестье.
- Так сказала Локта? – вздрогнула Свеллия. - Ты обращалась за предсказанием к этой страшной дэнгорской ведунье?
Пления-Лиэлла кивнула и добавила:
- Более того, я открою тебе тайну: она сама явится на свадебный пир, чтобы поздравить молодых. Но и без нее я скажу тебе, дорогая, что у этой пары нет будущего. Помнишь, когда все вышли из храма, так нежданно вдруг пролился дождь, и несколько его скудных капель упало на венок невесты? Это сулит несчастье браку. Но то, что произошло в самом храме – намного страшнее. Ведь Овэлл обронил кольцо! А это к смерти…
- Ты как та старуха-ведьма, что кликает всем беду.
- Тсс, – Пления-Лиэлла прижала палец к губам. - Теперь притихнем до поры. Настало время подношений.
Перед новобрачной, в серебряной чаше уже лежало яблоко на трех золотых монетах, подаренных отцом.
Герцог Торув Бэг с сыном Гродвигом, кроме монет, преподнесли супругам ткани с чудесной вышивкой, шкуры соболей и лис, золотые кубки, и украшения. Стали поочередно подниматься и другие знатные жители Дэнгора, даря шитые золотом полотна, посуду, меха – все, чем была богата Антавия. Магнус Наррморийский с сыном открыли роскошный ларец из слоновой кости и жемчуга, полный сверкающих камней, а монахи обители внесли два овальных зеркала в бронзовых рамах с письменами и магическими знаками.
Затем из-за стола поднялись корнуоты и достали из ларей отборный жемчуг, самоцветы, серебряные слитки, драгоценный серебристый лисий мех, высоко ценимое в Антавии оружие Арбоша: мечи из голубой стали и огромные щиты.
Наследники мхаров из Тмехта подарили молодым книги, статуэтки, вазы и благовония.
Кифрийцы развернули великолепные ковры, бархат, цветные коробочки с пряностями, что были в Сульфуре на вес золота…
Но вмиг все голоса смолкли, как будто разом опустела огромная зала.
Широко распахнулись двери. Один за другим вошли в них арахниды-оклусы, приближенные царя царей. И сам владыка Сульфура, в маске, закутанный в черный шелк, прошел к своему трону.
Все поднялись, приветствуя его.
Кхорх молча сел. Оклусы окружили господина. Когда служители внесли в залу тяжелые кованые сундуки, один из арахнидов приблизился к столу молодоженов и сказал:
- Великий Кхорх приветствует короля Овэлла и королеву Октэму. Прими дары его, прекраснейшая из невест! О таких подарках мечтает каждая женщина в Сульфуре, получая лишь лен да грубую шерсть. Вот золотое полотно, тонкое и легкое, совсем невесомое, как золотая паутина, – материя, что появилась из ларца, полетела прямо на пол. – Вот кисея, достойная жриц Улхура. А это золотые украшения, которых не постыдились бы и боги. Взгляните на каменья! – с хрустальным звоном, вспыхнув множеством магических огней, рассыпались по серому полу рубины.
- Кровь демона! – пронесся меж гостей возглас удивления и страха.
Камни Улхура считались вестниками большой беды.
Кхорх продолжал хранить молчание, наблюдая за сценой, что разворачивалась перед ним. Его красные губы, не прикрытые маской, кривились в злой улыбке.
Королева Октэма, взяв кубок, наполнила его вином и медленно ступая, подошла к трону владыки.
- Мы, короли Антавии, и мой народ, - сдержанно и учтиво произнесла она, - а также почтеннейшие гости Арбоша, Тмехема и Кифры, благодарим великого царя царей и повелителя Сульфура.
Царь принял кубок и сбросил маску с лица. Новобрачная быстро опустила глаза, сжав губы, чтобы не вскрикнуть: глаза смотревшего на нее Кхорха были ужасны! Полные страсти, сверкали они ярче улхурских рубинов.
- Ты хороша, дева, - проговорил он низким, хриплым голосом и протянул руку с жесткими невероятно длинными, как у хищного зверя, ногтями.
Замирая, Октэма дотронулась до протянутой руки похолодевшими губами.
А Кхорх вдруг стремительно поднялся и навис над маленькой королевой, жадно и бесстыдно глядя на нее.
И снова зазвучал страшный, потусторонний голос:
- Ты тронула мое сердце, дева. Храня в душе твой образ, я удалюсь, чтобы ожидать новобрачную, которую я приглашаю взойти на мое божественное ложе этой ночью.
Король помрачнел, но не посмел противиться словам и желанию Кхорха. Хотя он и презирал отца, за то, что тот отдал его мать на ложе арахнида, сам не отважился сейчас воспротивиться его желанию. Еще множество лет назад владыка заявил о праве на первую ночь и мог взять по своей прихоти любую девушку, любую невесту или жену.
- Когда-нибудь в Дэнгор придет король, который заткнет пасть этому похотливому зверю и защитит честь своей возлюбленной, - проговорил Гродвиг, хмуро глядя на Овэлла.
- Тебя казнят с позором, безумец. Я молю бога, чтобы Кхорх не слышал сейчас твоих глупых слов, – отозвался герцог, глядя, как царь царей покидает тронную залу.
Дрожа, Октэма вернулась к супругу, который в оцепенении смотрел на рассыпанные перед ним драгоценности. Свет от факелов окрашивал их грани в кровавые тона.
Между тем, арахниды без церемоний подвинули за столом знать Дэнгора и набросились на мясо, хватая его прямо из общих блюд и жадно запивая черным улхурским вином.
- Не к добру, - шепнул Торув сыну.
- Они затевают ссору, - ответил тот.
- Их слишком мало. Они побоятся. Да и мечи при нас.
- Дэнгор захлебнется кровью казненных за неповиновение.
- Не торопись, сын. Не время. Наш час близок, но он еще не пробил, – он встал и поднял кубок. – Во славу Антавии!
- Слава! Слава Антавии! – подхватили за столами.
Пир продолжился. Хмельные и довольные приемом гости очень скоро забыли об арахнидах, не пожелающих принять участия в суматохе, когда приглашенные поднялись из-за столов чтобы снова потанцевать и размяться, или просто поглазеть на жонглеров.
