английски. — Да, севернее Колона угодили мы в грозовой фронт. Шли над десятибалльной облачностью. Началась болтанка, качка килевая и бортовая. Давление в ушах то повышалось, то понижалось, то нас подбросит на жесткой скамье, то пригвоздит к ней, расплющив зад. Воздушный поток за иллюминатором то ревел, то переходил на шепот. Виски стучали, ладони стали мокрыми, похоже было, что укачивает, — продолжает Вудсток, делая вид, что увлекся воспоминанием незабываемого для всякого десантника ночного перелета.
— А луна светила слева от вас или справа? — ввернул коварный вопрос пан майор.
— Луну мы увидели слева, когда миновали грозовой фронт, — без запинки отвечает Вудсток. В последний раз, когда он летел в тыл к немцам, луна светила справа по борту самолета.
— Представляю себе волнение экипажа: стрелки приборов мечутся точно сумасшедшие, в наушниках моего коллеги-радиста этакое шипение и треск, будто дьявол яичницу с беконом поджаривает.
— В какое время это произошло?
Новый подвох со стороны пана майора. Каждым вопросом копает он могилу Вудстоку.
— В двадцать три тридцать мы вошли в грозовой фронт...
— По какому времени? — Голос пана майора едва заметно напрягался.
— По Гриничу, конечно...
— По Гринвичу, — пытается внести поправку Шиманский.
— Мы говорим, по Гриничу... Крылья обледенели, пропеллеры тоже, наверное... Меня пот прошибает при одном воспоминании об этом! — Вудсток усмехается, смахивая пот с лоснящегося лба. — Натерпелись мы страху! Высота падала с каждой минутой... Альтиметр показывал пять тысяч футов. Позади остаются города Кассель, Халле, Лейпциг, Торгау... «Дуглас» брыкался, как мустанг под ковбоем в цирке «Дикого Запада»! Стрелки на моих часах прилипли к циферблату...
Пан майор перегибается через стол:
— Пан капрал позволит взглянуть?
— Что? О, понимаю! Я чуть не разбил их при прыжке, когда мы вышли на высоте пятисот футов из облачности. Тут-то, севернее Бреслау, над городом Требниц нас и сбила зенитка «джерри», немцев, значит...
— «Омега»? — полувопросительно выговаривает майор, поднимая глаза с часов на Вудстока.
— Да, перед вылетом нас одели во все немецкое, вплоть до белья, но часы дали швейцарские.
— Я вижу, ваши часы показывают время по Гринвичу, — проговорил Шиманский. — А мы ставим время по-берлински. Час разницы.
— Мне ведь надо связываться с Лондоном, — сказал капрал.
— А какие марки английских часов вы прежде носили? — чересчур торопливо спрашивает Шиманский.
Две или три секунды борется Вудсток с отчаянной паникой. Эта паника так глубоко спрятана внутри, что по его глазам ее обнаружить никак нельзя. В первые две-три секунды Вудстоку кажется, что ему не удастся вырваться из расставленных для него сетей: никогда не приходилось ему носить часов английской марки. Но на третьей секунде его выручает память. Ответ готов. Ведь его отец носил такие часы в Англии...
— «Аккьюрист». Анкер на пятнадцати камнях, мистер Шиманский, позолоченный корпус.
— «Аккьюрист»? — переспрашивает Шиманский. — По-моему, это швейцарские часы.
— Пожалуй, — охотно соглашается Вудсток, гася сигарету в пепельнице. У нас на всех часах написано, будто они швейцарские...
— Сколько они стоили? — усердствует пан Шиманский.
— Недорого. Фунтов пять, — пожимает плечами Вудсток. Работай, работай, воображение! — Мне подарил их отец на день рождения. Кажется, он купил их у часовщика на Риджент-стрит. Трехлетняя гарантия.
— О, я знаю этого часовщика, — оживляется Шиманский. — Он торгует только мужскими часами.
— Вы ошибаетесь, мистер. Этот магазин фирмы «Лоуренс Седер энд компани» торгует любыми часами, а также ювелирными изделиями.
— Верно, верно, теперь припоминаю... Это недалеко от универсального магазина «Либерти энд компани».
Этот лиса Шиманский отлично знал, о каком магазине идет речь: на Риджент-стрит в Лондоне бывает каждый приезжий.
— А часы другой английской марки вам не приходилось носить?
— В детстве, — улыбнулся Вудсток, — мама подарила мне часики с Микки Маусом на циферблате.
Поговорили о лондонских магазинах. Капрал хорошо помнил магазин Селфриджа на Оксфорд-стрит, Симпсона, Фортнума и Мэйсона на Пиккадилли. И тут капрала Вудстока выручила зрительная память, неповторимо острая в детские годы.
Так и вели они этот разговор, похожий на самый пристрастный допрос, несмотря на внешнюю светлую учтивость, на заискивающий тон Шиманского и бледную улыбку на тонких губах майора. Капралу Вудстоку этот допрос, полный внезапных опасностей, напомнил стремительный слалом на утлых душегубках по бурной порожистой реке, утыканной подводными рифами, как пасть акулы зубами. Это была не дуэль. Сразу трое инквизиторов вели перекрестный допрос, убийственный, как кинжальный огонь. Трое против одного... С головокружительной быстротой разговор перескакивал с библии и официальной (протестантско- епископальной) церкви Англии на правила игры в крикет, с Трафальгар-сквер на наимоднейшие танцевальные новинки (песенку «Lambeth Walk» капрал знал наизусть), с английских национальных праздников на новые английские кинокартины.
— Я давно не был в кино, но помню «Ребекку» режиссера Альфреда Хитчкока. Кстати, майор, я все думал, кого вы мне напоминаете. Киноактера Адольфа Менжу!.. Еще видел «Графа Монте-Кристо» с Робертом Донатом в главной роли...
— Но ведь это все довоенные картины, — напоминает Шиманский.
— Разве? Еще я видел военную картину «Шпион» с Конрадом Вейдтом... «Генрих V» с Лоуренсом Оливье... Да, еще «Полурай». В этом фильме Оливье играет русcкого инженера, которому Англия после Дюнкерка нравится гораздо больше, чем до войны...
На самом деле капрал Вудсток читал об этих фильмах в английском киножурнале сорокового года в московской читальне библиотеки иностранной литературы в Столешниковом переулке. Шиманский наращивал темп, буквально забрасывал капрала вопросами:
— В какой «Фликерс» вы обычно ходили в Лондоне?
Очередной подвох: «Фликерс» — «Мигалка» на лондонском жаргоне означает «кинотеатр». Хитрая бестия этот Шиманский: он понимает, что можно прекрасно знать английский язык, совершенно не зная жаргона. Так одним вопросом можно порушить всю «биографию» капрала Вудстока.
— «Камео».
— Это где же?
— Чаринг-Кросс-Роуд. Перед началом фильма там всегда показывали диснеевские мультипликации: Доналд Дак, Микки Маус, Плуто...
Надо сбить этот опасный темп, совсем не оставляющий времени для обдумывания «заминированных» вопросов. Сбить темп, отвечая нарочито медленно, с кажущейся небрежностью, отклоняясь, растекаясь по древу, нагромождая подробности. Шиманский круто меняет тему:
— А где вы учились в Лондоне?
— На Райл-стрит в школе Эл-си-си...
— Эл-си-си? Что это значит?
— Совет Лондонского графства. На приличную частную паблик-скул в Итоне, Харроу, Мальборо или Рэгби у отца не хватало денег. Но мне повезло, мы жили во вполне респектабельном районе, и моя школа...
Майор молча встал, подошел к книжной полке, снял с нее какой-то увесистый том, раскрыл его... Энциклопедия? Уж не смотрит ли он карту Лондона?
