Она приняла его без особого пафоса. Устала… Но несколько ритмичных движений — и Лика застонала от наслаждения.
Он был большой и крепкий, ее лоно — узкое и мягко-упругое.
Мужчина и женщина… Так и должно быть! Сила покорялась слабости. Слабость оттенялась силой.
Я обладал Ликой абсолютно. Я напрягся, чтобы продлить наслаждение. Я утомил ее и себя. Еще пару движений бедрами… и нас одновременно настиг оргазм. Блаженство, пусть секундное, было необыкновенно острым…
Минут десять мы лежали не двигаясь, крепко сжав друг друга в объятиях. Потом я поцеловал ее в губы.
— Ну, убедилась? — усмехнулся я.
— В чем?
— В том, что у женщины сексуальность не врожденная, а приобретенная. И если она встретит умелого и нежного партнера, оба будут бесконечно счастливы в интимной жизни…
Какой ты самоуверенный, Володя! Скажи, откуда у тебя такой богатый сексуальный опыт? С пеленок, что ли? Интересно, у тебя много было женщин до меня? Наверняка много! Хоть ты и говоришь о верности, я видела, как ты сделал стойку на Элеонору. Она сексуальная?
— Давай сначала поужинаем, а потом поговорим. Не возражаешь? Я зверски проголодался
Я уже полностью владел ситуацией.
В гостиной был полумрак. Звучал Виктор Сильвестр. Горели свечи, рыдали скрипки, а мое сердце пело от счастья.
Глава 41.
Сталкер.
Холодный цыпленок показался нам необыкновенно вкусным. Шампанское взбодрило и развязало язык. Хотелось дурачиться и говорить о какой-нибудь ерунде.
Устроившись на тахте, мы щелкали фисташки и болтали.
— Ну так что, Элеонора тебе понравилась? — спросила Лика.
— У нее весьма импозантная внешность, — сказал я уклончиво и поцеловал ее в макушку. — Но, кажется, я понравился ей больше, чем она мне.
— Я тоже это отметила. Но настоящих поклонников у нее нет! А раньше кто только возле нее не крутился! И бизнесмены, и криминальные авторитеты, и плейбои, и даже один мухомор из мэрии, распоряжавшийся нежилым фондом города и, естественно, огребавший миллионы на взятках. Дорогими подарками заваливали… — Лика вздохнула и покачала головой. — Правда, когда узнавали что к чему, быстренько делали ноги и впредь старались обходить ее за версту.
— Бывает… — обронил я неопределенно, поскольку имел другую информацию.
— Все дело в Сталкере, — уточнила Лика. — Вообще-то его зовут Олег, но он откликается только на это прозвище. Говорит, привык к нему еще со службы. Этот неандерталец один раз переспал с Элькой и сразу втрескался в нее по уши. Он никого не подпускает к ней на пушечный выстрел, если только дело не касается работы. Она не любит о нем говорить, но однажды проболталась, будто когда-то Сталкер воевал в Анголе и был командиром отряда — что-то вроде немецкой «зондеркоманды» по уничтожению повстанцев. Позже, в неполные сорок, получил подполковника, ушел в отставку и переехал в Питер из какого-то Мышкина, а может, Кошкина… Чем сейчас промышляет — непонятно, но в деньгах не нуждается. Зверь, а не мужик!
— Если этот Сталкер так плотно пасет Элеонору, тогда почему позволяет принимать участие в тусовках, вроде той, на которой мы имели честь присутствовать вчера вечером?
Я, естественно, утаил от Лики эпизод с номером мобильника Элеоноры, который она мне украдкой сунула.
— Очень просто! Не может же он двадцать четыре часа в сутки находиться рядом с Элькой. У него тоже есть дела. Порой он исчезает на сутки, иногда на неделю, но всегда возвращается к ней. Между прочим, Элеонора может себе позволить легкий флирт, но более продолжительные отношения со всеми вытекающими последствиями… — Лика запнулась. — Словом, претендентам на Элькины прелести приходится очень даже считаться с наличием Сталкера.
— Да брось ты, Лика! — отмахнулся я. — Не нашелся, видимо, еще настоящий претендент на ее руку, а Сталкер здесь ни при чем. — Я вдруг вспомнил, как извивалась Элька в объятиях Красавчика, когда мы с Алексом пытались пришить его с чердака соседнего дома.
— Ты меня удивляешь! Хочешь поставлю видеокассету, где изображен день рождения братьев Белых в бане у Красавчикова? — предложила Лика. — Меня там не было, а Элька была. И, как ни странно, вместе со своим Сталкером хотя он не любит шумных мероприятий. Вообще терпеть их не может! Но почему-то поехал. Пирушка была года полтора назад. Снимали Красавчиков и Пуйколяйнен.
— Ладно, уговорила! Ставь! Взгляну ради любопытства!
Лика нашла кассету, вставила ее в видак, взяла пульт. На темном экране телевизора вспыхнула цветная картинка. Подсвеченный бассейн с голубоватой водой, отбрасывающей на стены серебристые блики. На кафельном бортике стоит уже знакомая мне толстозадая супруга Пуйколяйнена и улыбается, обнажив тридцать два зуба из металлокерамики…
— Я снимаю, давай прыгай! — раздался за кадром голос муженька, и камера чуть дрогнула. — Але гоп! Ты что, так и будешь стоять как столб?
— Боюсь… Вода, наверное, ледяная…
Из-за спины появляется ухмыляющаяся физиономия Красавчикова с густой щетиной на скулах и подбородке. Наверное, не брился целую неделю! Вот он прижимает палец к губам… Подходит к застывшей на краю бассейна жене Пуйколяйнена, резко толкает ее в воду.
Душераздирающий крик, гогот двоих мужиков, плеск взметнувшейся воды. Вот хозяйка свадебного салона всплывает, но ее силуэт размыт… Понятно! Линза видеокамеры залита водой…
Спустя мгновение на экране появилась полутемная парилка с мужиками в простынях на деревянных скамейках. Снимал, похоже, Красавчиков. Голый мордастый толстяк охаживает себя веником на полке под самым потолком, кряхтя от удовольствия. А это кто? Именинники? Братья Белые? Точно!… Сидят и потягивают пивко из банок. Похожи как две капли воды. Оба длинноносые и черные. — Боря и Миша, — пояснила Лика. — Близнецы. Празднуют в кругу близких друзей день рождения. Ты их знаешь?
— Если не ошибаюсь, эти пацаны сейчас отбывают десятилетний срок за разбойное нападение на инкассатора. Чудом выжил мужик. Три месяца в реанимации провалялся…
Я в упор посмотрел на Лику.
— Ну да! Тогда у них с Красавчиковым был общий бизнес, — объяснила она, — но потом, как обычно, что-то не поделили и разбежались. Смотри, сейчас в парилку войдет Сталкер.
Я последовал ее совету.
Глава 42.
Объект опознан.
Раздался скрип дверных петель, а затем перед объективом возникла широченная спина и мясистый носорожий затылок.
В глубинах моей памяти ворохнулось воспоминание. Знакомый силуэт.
Обернутый до пояса простыней незнакомец поднялся на две ступеньки, повернулся лицом к камере и, положив на деревянный полог дощечку, сел, вытянул ноги. Затем бросил равнодушный взгляд в камеру, а точнее, на Красавчикова.
И я его узнал!
Здесь не могло быть ошибки — особи с такими просящими кирпича физиономиями, косой саженью в плечах и зловеще-тяжелым взглядом встречаются, к счастью, не часто.
На вид ему можно дать лет сорок, размышлял я. Крепкий, мускулистый торс… Длинный широкий шрам под левым соском. Три ямки от пулевых ранений. Впечатляет! Красавчиков снимает крупным планом лицо… Оспины на коже. Словно черти горох молотили, говорила моя бабушка. Оспой, что ли, болел? А может, в танке горел?
В парилке сразу стало тихо. Толстяк Пуйколяйнен перестал крякать. Братья Белые вскоре выскочили из кадра. Ушли, стало быть…
