Только ты этого никому не расскажешь, падре. Конец игры… Гейм овер!
Каллистрат, в облике которого после схватки с Люцифером произошли разительные перемены, медленно встал, придерживаясь рукой за стену, перешагнул через лежавшего в темной маслянистой луже мертвеца и удалился прочь, пошатываясь словно пьяный.
Я отчетливо слышал, как шаркают по невидимым каменным ступенькам родового склепа подошвы его сапог со скошенными высокими каблуками и острыми, укрепленными металлом носами…
Слова оборотня вмиг отрезвили меня. С моих глаз мгновенно упала застилавшая их много часов подряд пелена ярости. Прорвавшийся из глубины подсознания отчаянный и циничный вояка Аверин вдруг исчез, растворился, уступив место прежнему отцу Павлу. Это было страшное возвращение!
…Впервые с тех пор, как связал свою жизнь с церковью, я сорвался, отступил от клятвы Господу и сейчас корил себя за то, что позволил жажде возмездия затмить мой разум, что позабыл о святом сане духовного отца и опустился до банальной очной схватки с сектантами, вместо того чтобы в храме молить Господа о помощи. А милиция и спецслужбы сами сделали бы свое дело. Нет, мое раскаяние не было вызвано тем, что теперь я более чем когда-либо приблизился к порогу физического небытия. Суть его была куда глубже и несравнимо горше!
Я, однажды и навсегда поклявшийся более никогда в жизни не прибегать к насилию и не брать в руки оружие, совершил непростительную ошибку, усомнился во всесилии Спасителя нашего Иисуса Христа, доверил свершение возмездия над чертопоклонниками грубой силе своих некогда наученных убивать рук. И в результате не добился ничего, но потерял все… Да, я сломался. И отныне уже не имел морального права носить сан священника. Как отступник от веры может учить и наставлять других на путь истинный, если сам до конца не верит в то, что делает и говорит?!
Прислонившись затылком к холодной стене склепа, я впервые за много лет беззвучно заплакал, чувствуя, как медленно и одиноко стекают по щеке горячие соленые капли…
Очнулся я только тогда, когда лестница наполнилась гулким топотом торопливо, уверенно спускающихся по ней нескольких пар ног. Стук подошв по камню почему-то сразу напомнил мне о дьявольских копытах…
– Господи, прости меня за все!.. – прошептал я, перекрестился и чисто инстинктивно до судорог в суставах стиснул кулаки.
Увы, я был лишен даже элементарной возможности в последний раз постоять за себя, когда четверо рослых звероподобных монстров с какими-то словно размазанными лицами, мельком взглянув на скрюченный труп Люцифера, в полном молчании ключом отперли висячий замок, распахнули решетчатую дверь, с ходу скрутили меня несколькими четкими движениями тренированных сильных рук и, подхватив под локти, волоком потащили вверх по лестнице к распахнутому выходу из мрачного подземелья.
Глава 38
Оборотень не обманул. Это действительно было старое католическое кладбище с массивными гранитными надгробиями, заросшими бурьяном неухоженными могилами, кое-где стояли покосившиеся металлические кресты за коваными оградами. Вверху, над головой, гулял ветер и тихо шумели, перешептываясь меж собой, могучие кроны высоких сосен. Моросил мелкий дождь. Пахло сырой землей, хвоей и озоном. Слышались отдаленные раскаты грома…
Два сектанта, не останавливаясь, с упорством бульдозеров быстро волокли меня к виднеющемуся впереди странному пятну яркого света, которое создавали несколько сходящихся в одной точке направленных лучей. Словно вывернутое наизнанку холодное солнце – солнце ада. Два других громилы шли рядом, словно эскорт телохранителей, оберегающих ценный объект на случай непредвиденных осложнений…
Вскоре наша странная процессия остановилась у края освещенной площадки, и я, с трудом приподняв голову, смог кое-что разглядеть…
Пятно яркого света было образовано светом фар десятка выстроившихся в круг автомобилей – ощетинившихся хромированными отбойниками джипов и сверкавших лакированными боками престижных «Мерседесов» и «БМВ». Лишь знакомый уже мини-вэн «Кобры» и красная «десятка» несколько выбивались из общего строя этого импровизированного автопарада…
Рядом с лимузинами смутно угадывались колеблющиеся на ветру огоньки свечей, тонущие во мраке многочисленные фигуры людей, среди которых, как мне показалось, было немало молодых женщин…
Но самое главное было в центре освещенного круга! Возле выщербленного временем высокого обелиска с полустершейся надписью «Anne-Marie Gordon. 1867–1884», увенчанного взметнувшимся вверх гранитным крестом, на гладкой и широкой могильной плите горело тринадцать свечей и лежало несколько предметов, среди которых мой взгляд сразу выхватил череп, острые серебряные стилеты и высокий кубок на витой хрустальной ножке, до краев заполненный чем-то неестественно алым, по виду напоминающим дешевый кетчуп. Здесь же лежала старая книга в потертом черном переплете с медными замками, вытисненным на обложке перевернутым крестом и надписью на латыни: «TRIBLE»… Вокруг импровизированного дьявольского алтаря неподвижно застыли полукругом пять фигур в длинных черных балахонах, перепоясанных красными веревками. Лица четырех из них скрывались под надетыми на голову капюшонами. Пятым, как и следовало ожидать, был сам Каллистрат. Он стоял посредине и не скрывал обращенного в мою сторону лица. На нем застыла обманчивая маска полной отрешенности, хотя в черном нутре оборотня, я не сомневался, клокотал сейчас целый вулкан. В правой руке он держал тот самый ритуальный кинжал, которым недавно убил «идейного» адепта сатанизма Люцифера…
Волочащие меня боровы сделали было шаг вперед, но, словно наткнувшись на невидимую стену, остановились как вкопанные, следуя повелительному взмаху руки Каллистрата, и с благоговением взирали на своего повелителя. Знали бы они, какой хитрый и расчетливый мошенник кроется под личиной одного из вернейших слуг ближнего круга так почитаемого ими нечистого божества…
Повернувшись лицом к могиле и воздев руки, Каллистрат стал громко бормотать какое-то заклинание, в котором я почти сразу распознал известное мне по старинным книгам моление черных колдунов к темным силам открыть врата ада. Вздумай обычный человек любопытства ради произнести его вслух после захода солнца – и его начинали мучить кошмары, он слышал голоса, призывающие к самоубийству, осквернению христианских святынь и совершению гнусных поступков. За время служения в Троицком храме я много повидал таких несчастных…
Похоже, Каллистрата ночные кошмары не мучили. Его договор с дьяволом был составлен еще в день его рождения.
Закончив читать заклинание, Милевич скрестил на левой руке указательный и средний пальцы и осенил себя выворотным сатанинским крестом, после чего повернулся к сгрудившимся за автомобилями, в полосе мрака, участникам сборища и произнес с хриплым надрывом:
– Братья! Сегодня, в день падшего ангела, верные слуги нашего повелителя – бесы – преподнесли нам поистине царский подарок!.. И мы должны сейчас принести его в жертву владыке мира на этом святом для братства месте – могиле девственницы, рожденной в седьмое полнолуние, в високосный год – год, когда адский легион возглавил двенадцатый Князь тьмы – Ваал!
По своре мракобесов прошел одобрительный гул. Я видел, как сатанисты стали осенять себя дьявольским крестом и свечами чертить во мраке замысловатые символы.
– К сожалению, наш ритуал омрачен неожиданным инцидентом. Брат Люцифер, которого сегодня должны были посвятить в слуги Ваала, не сможет свершить жертвоприношение, наполнить череп кровью одного из врагов Князя тьмы, к тому же лично виновного в гибели двух наших братьев… – продолжал, грозно нахмурив седые брови, Милевич. – Пребывая в состоянии дурманящего отречения от внешнего мира, брат Люцифер, имея при себе этот священный кинжал, задумал раньше времени расправиться с жертвой. Сводя старые счеты за убитых братьев, он готов был лишить всех нас возможности принести крещеное человеческое мясо в дар владыке! Но ангел-истребитель помешал безумцу – посредством моей руки покарал за отступничество и раньше времени отправил на суд повелителя, где будет решаться его дальнейшая участь… Поэтому, с учетом заслуг перед братством, святое право забить животное переходит к брату Самуэлю!.. Ты готов пролить кровь христианина ради верховного предводителя адских легионов, брат Самуэль?!
Не дожидаясь ответа, заранее известного всему копошащемуся за кругом света сборищу бесноватых, оборотень торжественно протянул кинжал стоящему слева от него нелюдю в балахоне. Тот, поклонившись,
