привычку в этих жарких местах всегда и везде носить под пиджаком заряженный револьвер.
Глава 18
Город вечного счастья
Охотник нисколько не удивился, когда, придя к пристани к шести часам утра, в числе прочих многочисленных пассажиров парохода – старой, но заботливо содержащейся хозяевами колесной посудины белого цвета с именем «Гаучо» и эмблемой судоходной компании на борту – увидел здесь и вчерашних шустрых старичков. Что ж, этого и следовало ожидать. Заночевавшие в гостинице почтенные дедули тоже держали путь в Лас-Суэртос…
Несмотря на то что у Ярослава был билет в отдельную каюту первого класса, коих, как он успел заметить, на речном суденышке, в его носовой части, насчитывалось всего шесть, он предпочел не торчать в уютно обставленной конуре, а, оставив там заплечную дорожную сумку-рюкзак, занял место на залитой солнцем чистенькой палубе. Погода стояла хорошая, и Охотник, впервые оказавшись в столь экзотических для любого советского человека дальних краях, не смог отказать себе в маленьком удовольствии вдоволь понаблюдать за первозданной красотой Южной Америки.
«Гаучо», стуча лопастями огромных колес, плавно двигался по центру величественной реки с непривычно коричневой и мутной, как слабый кофе, спокойной водой. Время от времени то с одной, то с другой стороны среди непролазной на вид дикой сельвы появлялись деревни местных жителей. Охотников и рыбаков. Любопытные полуголые дети, толпой высыпав на берег, прыгали возле лодок и улюлюкали, провожая белоснежный пароход завистливыми взглядами.
Сельва буквально дышала жизнью. То и дело слышались крики птиц и невидимых животных. Несколько раз Ярослав смог разглядеть шершавые спины притаившихся на мелководье, поджидающих добычу крокодилов и однажды, в числе прочих пассажиров, даже стал свидетелем удачной атаки аллигатора, когда тот, до поры совершенно невидимый, молниеносно схватил и утащил в реку неосторожно повисшую над самой водой маленькую обезьяну. По всей видимости, совсем молодую, любопытную, а потому глупую…
Примерно часа через три после отплытия из Сан-Паулу погода испортилась. Небо заволокло тучами, начал накрапывать дождь, усиливающийся с каждой минутой и в конце концов превратившийся в настоящий тропический ливень. Пассажиры первого и второго класса поспешили занять свои сухие и уютные места, а обладатели дешевых билетов сиротливо забились вместе со своими вещами под обширный навес на палубе со стороны кормы. Постояв немного под навесом, Ярослав тоже ушел к себе в каюту. Вскоре в дверь постучали. Это был стюард, принесший «особому» пассажиру легкий, но вполне приличный обед, состоящий из жареной рыбы без единой косточки, вареного риса со специями, фруктов и бокала белого вина. О том, что в стоимость билета первого класса входит и еда, Ярослав не был поставлен в известность очаровашкой Мерседес, но быстро сориентировался, спросив лишь на всякий случай: «Сколько стоит?» и получив, вместе с улыбкой, короткий и исчерпывающий ответ стюарда: «Уплачено, синьор», сдержанно и вальяжно кивнул. Как и подобает скупому на эмоции немецкому торговцу.
Пообедав, Охотник, ввиду отсутствия других дел, прильнул к иллюминатору, долго и задумчиво наблюдая за повисшей снаружи стеной дождя, за притихшей сельвой и покрытой рябью бразильской рекой, в мутных глубинах которой в эту вот самую секунду пряталось неисчислимое множество всевозможных, опасных не только для чужака, но и для аборигена отвратительных тварей. Очутись горожанин или, тем более, не обремененный соответствующим снаряжением и навыками приезжий в этих жутковатых местах – и жить ему осталось бы очень и очень недолго. В сельве вовсю хозяйничали хищники, ползали ядовитые змеи и пауки, а в воде, клацая челюстями, поджидали случайную жертву огромные крокодилы и целые полчища вечно голодных зубастых рыбок пираний, за считаные секунды оставляющих от рискнувшего переплыть реку животного только голые кости. Вот такая здесь, в Бразилии, экзотика. Привлекательная лишь издали, когда находишься в относительной безопасности и недоступности. Если верить инструктору из ГРУ, готовившему Ярослава, попавшего в сельву бедолагу подстерегают отнюдь не только зубастые любители свежего мяса, с когтями на лапах и хвостами. В этих краях до сих пор, враждуя друг с другом, живут дикие племена аборигенов, часть из которых не прочь с удовольствием закусить и жаренной на огне человечинкой. Мерзость какая. Бр-рр…
А еще Ярослав знал, что в вооруженных силах самых больших по территории и влиятельных в политическом плане Аргентины и Бразилии, а также других, более мелких государств Южной Америки, существуют спецподразделения для ведения боевых действий в джунглях. Или в сельве, это уж кто как привык называть. Бойцы способны не только длительное время выживать в столь адских уловиях, при жаре под сорок, стопроцентной влажности и постоянной круглосуточной опасности для жизни, но и выполнять поставленные задачи.
На секунду поставив родных русских «стерхов» в подобные условия, Охотник вынужден был признать, что, случись такая необходимость, тягаться с местными головорезами на их территории было бы весьма и весьма затруднительно. Но тут же усмехнулся, представив бразильских загорелых спецов где-нибудь в заснеженных лесах Северо-Запада, той же самой Карелии, в тридцатиградусный мороз, направленных командованием для совершения диверсий на подконтрольной немцам финской территории. Склеились бы мужики, в момент. Не сдюжили. Впрочем, как и мы – в джунглях. Что поделать, специфика. Каждая армия, привыкшая воевать в своих климатических условиях, неизбежно столкнется с огромными трудностями, очутившись в чужой стране, на другой стороне глобуса. Может, и победит, но – какой ценой?! Достаточно вспомнить огромные потери нашей армии зимой 39-го, в финскую кампанию, когда чухонские егеря на лыжах и в маскхалатах, не имеющие военной техники, но зато отлично знающие местность и владеющие снайперской стрельбой, прячась в лесу, ротами клали наших ребят на окровавленный снег и уходили от преследования. За оттяпанный в конце концов у северного соседа другой берег Финского залива и восток Карелии Союзу пришлось заплатить огромную цену. Так это совсем рядом. Считай, под боком. А тут обратная сторона планеты.
Нет, все-таки хорошо, что мы с латиносами открыто не воюем. И вряд ли когда-нибудь будем. А вот за то, что президент Перон и его ближайшие соседи приютили на своей земле беглых эсэсовцев, позарившись на награбленное ими золотишко, рано или поздно ответить придется. Москва этого не забудет. Пока же задача у первого русского диверсанта на этой земле стоит скромная – зная точное местонахождение, уничтожить двух подонков, виновных в гибели тысяч мирных жителей и узников концлагерей, вывести на чистую воду предателя и живым благополучно убраться восвояси. С ним вдвоем или – без него…
Мысль о профессоре Сомове, как об изменнике Родины, в очередной раз больно кольнула Ярослава в сердце. Пытаясь прогнать ее, Охотник оторвался от иллюминатора, взял со столика бокал, залпом, не чувствуя вкуса, выпил сухое вино и прямо в сандалиях вытянулся на кровати, подложив руки под голову.
Еще два часа относительного покоя. Два часа неизвестности. А потом «Гаучо» причалит к пристани Лас-Суэртоса, и начнется. Скорее бы. Он так устал, без малого три месяца каждый день ожидая встречи с бывшим другом, вдруг обнаружившимся среди беглых врагов. Скорее бы, черт побери! Так хочется наконец-то узнать п р а в д у, какой бы горькой она ни оказалась…
Как известно, всему на этом свете рано или поздно приходит конец. Ухоженная старая калоша, двигающаяся со скоростью черепахи, проделав восьмичасовой путь вверх по реке, благополучно причалила к пристани Лас-Суэртоса. Дав возможность другим пассажирам «Гаучо» покинуть судно, Охотник сошел на берег едва ли не самым последним. Учитывая скромные размеры городка, его отдаленность от цивилизации и уклад жизни, ни о каком такси и тем более общественном транспорте здесь отродясь не слыхали. В сонном и неспешном Лас-Суэртосе, городе, где все всех знали, – городе, который можно обойти всего за полчаса и который связан с «большой землей» исключительно по воде, и то и другое было просто без надобности. Судя по тому, что увидел Ярослав в первые минуты после прибытия, местный сухопутный транспорт состоял исключительно из запряженных лошадьми гужевых повозок, на которых местные торговцы перевозили прибывший с пароходом груз до своих лавочек, и велосипедов – в качестве основного личного средства передвижения. Дорог как таковых, мощеных, здесь тоже не было – только парящие после дождя рыжие грунтовки, и в этом Лас-Суэртос очень напоминал матушку Россию. Правда, как позже обратил внимание Ярослав, ни привычных глазу грязных луж, ни вязкой колеи, ни ухабов здесь не наблюдалось в принципе. Проезжая часть была ровной. Сказывались разница в характере почвы и бережное, аккуратное отношение жителей к своей земле. Ни соринки, ни окурочка, ни пустой бутылки. Может, здешний, почти арийский, порядок и стал одной из причин, по которой «беженцы» из далекой Европы выбрали здешние края для
