почему-то даже не подумал. Поверил сдавшему тебя с потрохами шакалу на слово. Как же так, Тихий? – с нарочитым изумлением воззрился на враз осунувшегося и еще больше постаревшего криминального патриарха опер. – Я, простой мент, понял, а ты, генерал уголовного мира, проглядел. Выходит, зря я опасался кровавого беспредела. Не будет никакой войны. Победа одержана в первом же раунде, нокаутом. Потому что один из бойцов перед началом поединка не поленился проявить смекалку, купить медицинскую карту противника и узнать, где у того находится главная болевая точка… Ай-ай-ай, Олег Степанович! – снисходительно вздохнул Кузнецов. – Тебе, опытному авторитету, пережившему десятки разборок, поднявшемуся в зоне до положенца и лишь по собственному желанию не надевшему корону законника, бывшие хулиганы и спортсмены поставили позорный мат в два хода. Ай-ай-ай…
Говоря с загнанным в угол Тихим вызывающим, развязным тоном, капитан явно не опасался возможных последствий. То ли этот неприметный на вид, серенький и хилый в плечах опер с Литейного был по жизни отчаянно смел, то ли имел в кармане еще одного козырного туза.
– Значит, уже раскололи ублюдка, – чужим голосом после гнетущей паузы обреченно заключил Тихий и с немыслимой для авторитета мольбой в глазах поглядел на капитана. – Отдай его мне, Христом Богом тебя прошу! Не как мента, как человека!
Капитан медлил. Старик принял его версию за чистую монету, сразу и без оговорок. Да и сам опер ни на йоту не сомневался, что телохранитель Алены был в сговоре с быками Мальцева. Но не все обстояло так просто. Парня увезли из Озерков в местный райотдел для допроса с пристрастием всего за несколько минут до прибытия Тихого, и признательных показаний потенциального соучастника похищения девушки пока что в деле не имелось. Да и глупо надеяться, что согласившийся предать хозяина бодигард так легко и быстро сломается под кулаками ментовских костоломов. Чем ему грозит признание, парень понимает слишком хорошо. Вполне возможно, он будет стойко хранить молчание до тех пор, пока не узнает, что подставленный им старик капитулировал. Только тогда, не таясь, предатель сможет снять маску преданного пса и открыто примкнуть к группировке победителя.
Однако разубеждать старика в виновности телохранителя капитан не стал. И прежде всего потому, что не верил в роковые совпадения и не сомневался, что рассказанная Тимуром история с побегом Алены через окно в туалете – сплошная туфта. А вот попробуй-ка докажи обратное без стукачей в ближайшем окружении Петровича и свидетелей передачи девчонки боевикам Мальцева из рук в руки. Трудно. Почти невозможно.
– Не могу, – качнув головой, вздохнул милиционер. – С парнишкой сейчас плотно работают мужики из РУБОПа. Сдается мне, этот красавчик много любопытного сможет рассказать. В том числе и про своего хозяина, – лукаво, словно между прочим, уточнил капитан.
– Сколько ты хочешь? – Тихий не собирался так просто отступать. Для него было делом чести наказать предателя. – Пять тысяч баксов тебя устроит?
– Нет, – ответил капитан. – Не в моей власти. Я простой опер.
– Десять! – скрипнул зубами старик. – Десять тонн зелени, если сегодня же эту крысу выпустят под подписку!
– Нет. Но у меня есть другое предложение, Олег Степанович, – поняв, что клиент созрел, и немного помолчав, задумчиво проговорил Кузнецов. – Ты мне даешь полный расклад по вашей войне с Мальцевым, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть Алену целой и невредимой. Главное – нам известно, у кого она может быть, остальное – дело техники. Подключим старших, из ФСБ, у них, я слышал, на Сашу давно зубы зудят.
– Не торопись, мент, – с вызовом выпалил приободрившийся Тихий. – Я еще не все сказал. Не хочешь денег – твое дело. Тимку я и без тебя достану, хороших людей даже в мусорне много. Не откажут старику, помогут. Так что Алену я заберу у этого отморозка сам. Без гэбэшников. У меня, легаш, тоже есть упомянутая тобой медицинская карта!
– Я знаю, – без удивления кивнул Кузнецов. – А также вижу, продуктивного разговора у нас с вами не вышло, гражданин Белов, – стараясь сохранять хладнокровие, с металлом в голосе подвел черту оперативник. – А посему… властью, данной мне законом… Виктор, Сергей! – капитан махнул рукой неизвестно когда появившимся в холле сержантам с автоматами. Тем самым, которые стояли у ворот.
Милиционеры, словно только и ожидали команды, быстро встали по обе стороны от Тихого, профессионально оттеснив телохранителя.
– Отведите Олега Степановича в наш «рафик» и глаз с него не спускайте. Он задержан на трое суток по подозрению в организации вооруженного нападения на Веронику Кислицыну, гражданскую жену гражданина Мальцева Александра Петровича. А если задержанный будет сопротивляться, разрешаю применить спецсредства и надеть наручники.
– Есть, товарищ капитан, – последовал четкий ответ. – А ну, пш-шел на выход! – один из сержантов взял на прицел засуетившегося было телохранителя, а другой легонько ткнул старика стволом автомата в спину и кивнул на дверь.
– Я не понял! – взвился Тихий. – Какое еще, к чертям, нападение? Я требую вызвать моего адвоката!
– Какое? – усмехнулся опер, презрительно фыркнув в лицо авторитету. – А то самое, Олег Степанович, на перекрестке Большого проспекта и Десятой линии. Или, по-вашему, очередь из чеченского автомата «борс», которую в упор выпустил по автомобилю подружки Мальцева скрывшийся с места покушения мотоциклист в черной маске, это всего лишь мелкое хулиганство, за которое полагается штраф?
– Я никого не посылал! – что есть мочи заорал Тихий. – Это подстава!
– Слава богу, «Мерседес» Кислицыной оказался бронированным. Такой танк прямое попадание из гранатомета может выдержать. Так что очередь из дудаевской пукалки для нее просто щекотка, – деловито заметил капитан Кузнецов. – Видишь, даже в таком пустяке предусмотрительный Саша тебя вчистую переиграл. Как дилетанта.
– Суки! Падлы! – тряся бородой, истошно орал седой всклокоченный старик, отпихивая руками плавно наседавших на него и подталкивавших в сторону выхода хмурых сержантов-автоматчиков. – Стой!! Погоди, капитан, не пори горячку! Не бери грех на душу! Бля буду, я в этом стремном деле ни с какого боку!
– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения, гражданин Белов? – затушив сигарету в кадке с тропической декоративной пальмой, Кузнецов скосил взгляд на бушующего авторитета.
– Есть. Чтоб тебя! – поймав взгляд хитрого и упрямого мента, обреченно буркнул Тихий. Ему было уже не до понта – лишь бы сохранить свободу. В начавшейся заварухе трое суток изоляции за решеткой КПЗ были равнозначны смерти. К тому же нужно как можно скорее освобождать дочурку. От этих мальцевских тварей можно ожидать любой гадости. При мысли о том, что тупорылые быки, даже получив приказ не трогать заложницу, могут, пережрав водяры и обкурившись дури, хором надругаться над его драгоценной девочкой, Тихий весь изнутри покрывался инеем.
– Ладно, твоя взяла, капитан, – в бессильной ярости, отведя глаза в сторону, просипел авторитет. – Только давай пойдем в мой кабинет, поговорим один на один, без сявок. Но вначале я, как и собирался, к Настасье своей на пару минут загляну. Ей сейчас моя поддержка нужнее лекарств. Согласен?
– Ну-у… Ладно, дам вам еще один шанс, гражданин Белов, – на удивление быстро согласился капитан. – Надеюсь, вы меня действительно заинтересуете.
Опер подал знак сержантам, чтобы те оставили хозяина дома в покое. Автоматчики послушно опустили оружие и потеряли к взмыленному, измученному всем пережитым щуплому дедушке всякий интерес.
Еще час назад грозный и непреклонный патриарх питерского уголовного мира в сопровождении молодого невзрачного опера в дешевом пиджачке покорно шагнул на ступени дубовой, с резными перилами лестницы, ведущей на второй этаж коттеджа…
Спустя пятнадцать минут капитан Кузнецов уехал в райотдел, где велся интенсивный допрос телохранителя Алены Беловой. Во внутреннем кармане пиджака он увозил перетянутую банковской упаковочной лентой упругую пачку хрустов. Десять тысяч долларов – серьезные деньги. Особенно по сравнению с жизнью какого-то гребаного охранника, сдавшего беззащитную шестнадцатилетнюю девчонку в руки записных беспредельщиков. Опер, твердо и незыблемо уверенный в виновности задержанного бодигарда, нисколько не поступался своими принципами, передавая преступника вместо призрачного грсударственного «правосудия», до которого снова, как пить дать, не дойдет, правосудию человеческому. Отцовскому. Скорому и справедливому.
