А еще, покидая виллу старого пахана на ржавом «рафике» с ободранными сиденьями, глядя в грязное окно с усталой, вымученной улыбкой на губах, капитан Кузнецов думал о том, что полученных за должностное преступление денег в аккурат хватит на то, чтобы уже в этом году перебраться с женой и детишками из тесного угла василеостровской коммуналки с регулярно протекающим потолком, въевшимся в стены запахом нафталина, вечной кухонной руганью, утренними очередями в туалет и вечерними в ванную, прикнопленным над электросчетчиком графиком уборки мест общего пользования и постоянно ночующими на лестнице, почти под дверью квартиры, вонючими лохматыми бомжами в пусть маленькую, требующую косметического ремонта, но зато отдельную двухкомнатную квартиру в панельном доме, где-нибудь в ближайшем пригороде Питера.
Однако радости по случаю легко срубленного солидного куша у капитана отчего-то не было. Скорее даже наоборот…
Опер как мог оправдывал свой поступок, приводил самому себе десятки убедительных доводов, начиная от нищенской зарплаты, которую как подачку бросало своему цепному псу заботливое государство, и заканчивая вполне логичными выводами, что, мол, продавший Тихого телохранитель при любом раскладе уже труп и его фактическая смерть – дело нескольких дней. Но все это помогало слабо. На душе «мента в законе», «легаша по жизни», не мыслившего себя вне этой трижды проклятой неблагодарной работы, впервые за восемь лет службы в МВД получившего взятку за отданную на растерзание человеческую жизнь, было так гадко, так унизительно противно и стыдно, что хотелось скрипеть зубами и тупо, до боли, бить кулаком в стену от бессильной злобы на самого себя. Отныне он, по всем бандитским понятиям, ссученный и продажный, навсегда перешел из малочисленной, не зря уважаемой урками старой формации касты правильных в унизительную категорию берущих.
И только застывшее перед глазами опера заплаканное лицо жены, потерявшей уже всякую надежду на маленькое чудо в виде отдельной жилплощади, и счастливые мордашки визжащих от радости детишек, которые скоро узнают о переезде в новый дом, немного отвлекали капитана Кузнецова от непривычных гнетущих мыслей.
Только вот ведь незадача – выть в голос отчего-то по– прежнему хотелось.
Глава 12
Сознание вернулось к Артуру уже несколько минут назад, но глаз он на всякий случай не раскрывал, усиленно притворяясь валяющимся в отрубе куском мяса. Лежал в позе эмбриона, поджав колени к груди, и напряженно вслушивался в каждое произнесенное вломившимися чужаками слово.
Из того, что Артур успел услышать, прежде чем его симуляцию раскусили, он понял, что нежданные визитеры не имеют отношения ни к профессиональным убийцам, ни к милиции, ни тем паче к спецслужбам, а являются самыми обыкновенными питерскими бандитами, которым откуда-то стало известно про существующую в поселке подпольную порностудию чухонца Ярри. И дюжие ребятки ничтоже сумняшеся решили железной рукой взять прибыльный бизнес под свой контроль, или, как у них принято говорить, крышу.
Что ж, пожалуй, это был лучший из возможных хреновых раскладов.
– Эй, глядите, кажется, ссыкун оклемался, – без особых эмоций вдруг заметил кто-то из троих визитеров. – Таблом стрекочет, как кузнечик. И дыхание… того. Симулирует, сука!
– Точно. Слышь, ты, фраерок обхезанный, вставай. Я же вижу, как у тебя веки дрожат, – почти сразу же донесся до слуха Артура другой, спокойный и слегка растягивающий слова ленивый голос. Скорее всего, он принадлежал тому самому громиле в бомжовом прикиде, с обожженными надо лбом волосами, который первым ворвался в комнату. – Не ссы, убивать тебя я не стану. Пока… Просто покалякаем, то да се. Студию твою, ту, что в соседней комнате оборудована, я, кстати, уже посмотрел. Серьезные игрушки, профессиональные… Интересные вы ребята, как я погляжу!
Поняв, что дальше притворяться бессмысленно, потерявший очки очкарик открыл глаза и всмотрелся в слегка размытые, словно увиденные через забрызганное каплями дождя стекло очертания трех парней, рассевшихся за столом в центре просторной комнаты. Двое из них, не брезгуя дармовщинкой, вовсю угощались оставшимися на тарелках морскими деликатесами и пили коньяк. Третий, главарь, курил сигарету и с интересом разглядывал скорчившегося на полу тщедушного чернявого ублюдка с багровым оттопыренным ухом и коркой запекшейся крови на щеке.
Услышав стон, Артур перевел мутный взгляд в дальний угол комнаты и увидел Ярри и Кочу. Подельники, которых успели приволочь с крыльца на второй этаж дома, судя по хмурым, напряженным рожам и вполне ясным глазам, уже давно очухались. Связанные спина к спине, они сидели на полу возле телевизора с заткнутыми ртами (похоже, что на кляпы пошли их собственные носки) и буквально освещали комнату вздувшимися на лицах сочными иссиня-бурыми отметинами. Причем мясистый и опухший носяра испуганно поглядывавшего на бандитов Вована не оставлял никаких сомнений в том факте, что имел место перелом.
Значит, понял Артур, там внизу обошлось без мокрухи и все живы. А раз так, то за свою шкуру можно уже не опасаться. Когда хотят убить, делают это сразу. Но браткам, судя по всему, нужны лишь деньги, регулярно получаемые с прикрученной точки раз в месяц, а отнюдь не холодные бесполезные трупы. Время тотального беспредела начала девяностых, к счастью, безвозвратно ушло. В моде у братвы «цивилизованные» методы работы с подшефным контингентом. Правда, до идиллии еще очень далеко, но, если разобраться, в таком гнилом деле, как рэкет, она невозможна по определению. Ибо между барыгой и быком не может стоять знака равенства. Недаром народная мудрость гласит: сколько волка ни корми, а у осла больше.
Немного приободрившись, Артур с трудом поднялся на ноги и привалился к подоконнику.
– Верзила, открой хлебальники торпедам, – главарь подбородком указал одному из подельников на связанную парочку. – Потом придет их очередь чирикать, а пока пусть слушают. Ну, а с тобой, маэстро Кэмерон, мы пообщаемся в первую очередь. Обозначься, кто ты такой, откуда? – потребовал Леха Реаниматор. – Я весь внимание. Только не томи, не люблю!
Артур вмиг смекнул, что братки с ходу приняли его за хозяина, а бросившихся на улицу с волынами амбалов Ярри и Кочу по понятным причинам причислили к его личной охране. Что ж, пусть будет так. Незачем этим залетным бройлерам знать реальный расклад.
– Из Пскова, – понуро свесив голову, осторожно зыркая на бугаев исподлобья, начал «колоться» Артур. – Журналист. Работаю по договору с частной эстонской телекомпанией. А в чем дело, ребята? Вы, как я понимаю, не из милиции?
– Дуру гонит фраерок, – рывком выдернув кляпы из матюгальников Ярри и Вована и оглянувшись, угрожающе процедил смуглокожий сутулый бивень. – Слышь, Реаниматор, может, врезать ему промеж рогов, чтобы пургу не гнал, а?
– Успеется, – равнодушно ответил обладатель необычного и грозного погоняла, не сводя глаз со смешно щурившегося, чтобы при отсутствии очков сфокусировать зрение, близорукого зассанца. – Значит, журналист? С вооруженной охраной из таких инкубаторных бакланов? – Реаниматор небрежно кивнул в сторону связанных. – Ну– ну… И какого рода материалы ты тут, в этой деревне, шакалишь? Совокупление местного населения с крупным рогатым скотом?
– Не в деревне, – покачал головой Артур. – Тут только хаза. Мы в Питере работаем. Без аккредитации и журналистских ксив, нелегально. Снимаем на видео – то, что хозяева скажут…
– А если конкретнее? – теряя терпение, повысил голос Реаниматор.
– В основном скандалы, – попытался отделаться малой кровью чернявый «журналист». – Предвыборный компромат на некоторых наших областных политиков и коммерсантов, имеющих теневой бизнес и стремные связи тут, у вас. Приходит заказ – мы выполняем. Ребята меня страхуют. Дело-то серьезное, за иную кассету можно и пулю схлопотать. Генерального прокурора Скуратова со шлюхами видали? А ведь у нас и покруче сюжетики бывали, так что сами понимаете. Без охраны и стволов никак.
– Складно лепишь, – беззлобно фыркнул Леха и переглянулся с ехидно ухмыляющимися братками. Однако в ту же секунду лицо его посерьезнело. – Ладно, паря, я не инквизитор. Будем считать, что экзамен на сообразительность ты сдал на «отлично»… Теперь я хочу услышать правду.
– Но это правда! – поймав одобрительный взгляд Ярри, напряженно вслушивавшегося в диалог своего оператора с бандюгами, как можно натуральнее возмутился Артур.
Реаниматор глубоко затянулся, выдохнул через нос две серые струйки, раздавил окурок в тарелке с
