Лобастый словно невзначай выщелкнул из рукоятки «ТТ» обойму, проверил наличие патронов и сильным ударом ладони вогнал ее обратно в пистолет. Олигофрен Верзила, открыв рот от неожиданности, застыл каменным изваянием и, словно ища поддержки, то и дело переводил взгляд с Реаниматора на Лобастого.
О наличии у старика Степаныча детей никто из мальцевских братков никогда не слышал. Новость, что и говорить, была оглушительной.
– Как ее зовут? – дернув желваками, совсем тихо спросил Леха.
– Шкурка базарит, Аленой, – сказал Коча и поразился перемене, которая вдруг произошла с лицом главаря. Казалось, в мгновение ока под его кожей до судороги напряглись, сжавшись в безобразные узлы, все лицевые мышцы. Так бывает с самоубийцами, хапнувшими цианистого калия.
В Лехиной голове вихрем пронеслась и логически замкнулась цепочка ассоциаций: немая девушка Алена – письма через Интернет – постоянная охрана – строгий влиятельный отец… Шатаясь, словно пьяный, он вернулся к столу, сгреб отливающий вороненой сталью «мосберг», в два шага приблизился к губастому, резко схватил его за волосы, рывком запрокинул голову и, кроша зубы, коротким ударом вогнал толстый ствол ружья в распялившийся в крике рот. Прохрипел, дыша жаром в перекошенное ужасом мясистое лицо:
– Не дай бог, если вы успели… сделать с девчонкой хоть что-нибудь! Не дай вам бог, ур-роды! В расход пущу, в фарш!
– Фа не тфогали мы ее, фафой кфянусь! – плюхая по стволу «мосберга» разбитыми, залитыми кровью губами, взмолился Вован. – Я фе гофофю, софирались пофрать малофть фразу нафад отфезти, а фут фдруг фы… фломифись.
– У кого ключи от подвала? Говори, сука!
– Не фадо клюфей, фам тофько нафуфние задфифки!
Наверное, если бы в этот момент у побелевшего от страха Кочи не были связаны руки, он непременно принялся бы махать ими перед собой, пытаясь заслониться от нависшей сверху квадратной рожи этого проклятого Реаниматора. Слишком много пугающей злости плескалось в его потускневших, запавших в самую глубину черепа серых глаз, слишком отчетливо пахло от прижатого к глотке ружейного ствола свежей пороховой гарью и безвозвратной могильной сыростью.
– Глаз с них не спускать… – стрельнув взглядом на братков, процедил Леха и, уже не пытаясь сдерживать овладевший всем его существом порыв, с помповухой в руке со всех ног бросился по лестнице в подвал коттеджа, где находилась звуконепроницаемая камера для порнорабынь.
Едва внизу затихли гулкие шаги Реаниматора, в кармане Лобастого запиликал сотовый телефон. Браток достал трубку, взглянул сначала на призывно моргающий номер рвущегося на связь абонента, затем на часы, которые показывали начало второго ночи, удивленно поиграл бровями и нажал кнопку с изображением молнии.
– Алле, Колян! Ты че, блин, в такое время микрофонишь? В бане, что ли, угорел?
– Не-а, тут другое, – сдавленным шепотом заговорщика произнес лучший друган Лобастого, тоже член мальцевской группировки. – Это… папа случаем не звонил? Никаких новостей не сообщал?
– Нет вроде…
– Так я и думал. Слышь, земеля, херня приключилась. Мочиловка с Тихим началась.
– Гонишь! – обомлел Лобастый, вмиг изменившись лицом.
– За базар отвечаю, в натуре. На коммерцев наших его торпеды внагляк наехали, тачку папиной биксы из автомата обстреляли, прикинь! А наши в ответ вроде виллу старика из гранатомета бомбанули. Есть уже жмурики… Толком пока ни хрена не ясно, из-за чего весь сыр-бор, но папа уверен в измене. Кто-то из наших якобы стучит Тихому. Слышал я, подозревают или Слона, или вашего Реаниматора. Усекаешь тему?!
– Атас, – только и смог ухнуть Лобастый и вдруг вспомнил о запертой в подвале похищенной порнобарыгами девушке, назвавшейся дочерью авторитета. – Значит, говоришь, с Тихим заморочки? – произнес он задумчиво, кусая губу.
– Ну да! – подтвердил Колян. – Как думаешь насчет Лехи? Может он крысой оказаться или…
– Теперь уже не знаю, – вспоминая явно странную, неадекватную реакцию бригадира на названное губастым охранником имя пленницы, медленно процедил Лобастый. – Слушай, мне сейчас некогда, братан, я очень занят. Давай, я отзвоню тебе на трубу через часик-полтора. Может, к тому времени удастся надыбать кое-какую мулю. Есть у меня одно подозрение…
– Ага, значит, не все так просто с бугром! Ну, лады, буду ждать звонка. Если че вдруг, то я тебе ничего не говорил, – скороговоркой бросил Колян и отключился.
Лобастый убрал телефон и, нахмурившись, посмотрел на ведущую в подвал лестницу.
– Кто звонил? – ковыряя в носу, поинтересовался ни черта не понявший из разговора Верзила.
– Да так, кореш один, – поколебавшись секунду, ответил Лобастый. – Ты лучше за клиентами смотри.
– А что за ними смотреть? – отмахнулся боевик, недобро зыркнув на трясущегося, покрывшегося от страха пятнами ссыкуна и пытающуюся сохранять хладнокровие связанную парочку амбалов. – Куда они на хер денутся с подводной лодки! Гы-гы!
Вразвалочку приблизившись к скорчившемуся на полу чернявому, Верзила ощерился и не без удовольствия от души пнул обгадившего штаны доходягу ногой в живот.
Глава 13
Крохотная комната без окон, куда затолкали Алену обитатели проклятого дома, скудной спартанской обстановкой напоминала тюремную камеру. Кроме продавленной, явно найденной на помойке старой тахты и железного ведра в углу, о назначении которого можно было сразу догадаться, в тесной конуре было всего два нетипичных для узилища предмета – донельзя вытертый синтетический ковролин на холодном цементном полу и древняя облезлая тумбочка из натурального бука с тремя выдвижными ящичками.
Едва за Аленой с глухим стуком закрылась массивная стальная дверь с врезанным по центру стеклянным глазком размером с теннисный мяч, а снаружи лязгнули тяжелые засовы, девушка принялась со всей тщательностью изучать комнату, надеясь обнаружить хоть что-нибудь пригодное к использованию в качестве оружия. Алена понимала: только внезапное нападение на охранника, который придет за ней, может дать призрачный шанс на спасение. Вряд ли похитившие ее жлобы ожидают от более чем беззащитной юной узницы такой прыти. Стало быть, навестить дочь авторитета придет, скорее всего, только один из них. Нанести ему внезапно страшную кровавую рану, на время вывести из игры, а затем, воспользовавшись моментом, тихо и быстро, как кошка, выскользнуть из подвала и покинуть дом – это рискованное авантюрное предприятие казалось не таким уж невозможным. О том, что может произойти с ней в случае неудачи, Алена предпочитала не думать…
В тумбочке обнаружились карманная пластмассовая расческа, старый, с вырванными страницами журнал «Пентхауз» на польском языке, початая пачка жевательной резинки и кусочек черствого, окаменевшего «Бородинского» хлеба со следами зубов. Не густо. Поглядывая на дверь, Алена легла на пол и заглянула под тахту. У дальней ножки лежал скомканный носовой платок со следами крови…
Проклятые нелюди оказались не столь наивными, чтобы позволить похищенным с городских улиц проституткам обзавестись колюще-режущими предметами. Ничего хоть мало-мальски пригодного для кровопускания в комнате не было.
Поднявшись с пола и стараясь унять сотрясающую все тело нервную дрожь, Алена присела на тахту и обхватила ноги руками, уронив подбородок на колени. Точь-в-точь как несколькими часами раньше, сидя на гранитных ступеньках набережной Невы.
Нет! Такого просто не может быть. Судьба всегда дает шанс. Главное – заметить его, не упустить!
Алена смахнула слезы и в который раз обвела глазами свою темницу. Блуждающий взгляд девушки упал на ведро, явно предназначенное для отправления естественных надобностей. Представив себе во всей красе эту картину, выросшая среди роскоши и комфорта Алена невольно содрогнулась. Только вот с природой не поспоришь. То-то и оно… А потом под глумливыми взглядами раскормленных похотливых ублюдков придется выносить это ведро и выливать содержимое в унитаз. Господи, как легко и просто можно превратить обычное и естественное для каждого человека дело в акт настоящего унижения!
Взгляд Алены, словно магнитом прикованный к ведру, упал на его ручку из толстого оцинкованного
