сонной недовольной старухой в линялой ночной рубашке.
– Чего орешь на весь дом среди ночи, как полоумный? – «ласково» поприветствовала любимого внучка бабка Степанида. – Одурел? Или опять пьяный?
– Да пошла ты лесом, овца голимая! – лениво, как от назойливой мухи, отмахнулся от бабуси заботливый внук и скрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью.
– Отец днем звонил! – помолчав, нехотя прокричала через дверь старуха. – Девятого июля выходит… Слышь меня, ирод окаянный? Встречать-то на крытку поедешь?..
– Доберется сам, зэчара! Не барин! Все, ба, я занят, иди на хер! – последовал доходчивый ответ, поставивший точку в коротком диалоге представителей двух поколений.
Степанида, беззвучно шевеля губами, послушно ретировалась, в тысячный раз помянув недобрым словом родителей внука, четверть века назад случайно заделавших по пьянке этакое нежное, патологически склонное к любого рода криминалу чудо природы по имени Мишенька.
Спрятав пакет в предназначенный для хранения пистолета тайник под половицей, Лобастый вдруг вспомнил об оставленных в коттедже со жмуриками золотых цацках. Реаниматор, брезгливо сжав губы, приказал бросить снятые с убитых шлюх паленые побрякушки прямо на столе. А ведь там и хорошие камушки сверкали, на добрых полторы-две штуки баксов наберется! Да и дела-то всего – полчаса туда, столько же обратно! Ерунда!
Охваченный золотой лихорадкой новоиспеченный бригадир, после выпавших на его долю за последние несколько часов налета, убийств, предательства и повышения по службе пребывающий явно в конфликте с холодным рассудком, едва ли не бегом покинул комнату. Перескочив через спящего пса, вылетел из дома, открыл ворота, сел в стоявший под навесом черный «Форд» и, не разбирая дороги, помчался обратно в Русско-Высоцкое.
До поселка Лобастый доехал в одно мгновение. Бросил тачку на том же самом месте, где не так давно стоял их «БМВ», и, то и дело оглядываясь, вновь приблизился к коттеджу из белого кирпича. На всякий случай, спрятавшись в поросшей высокой травой придорожной канаве, несколько минут внимательно наблюдал за домом.
Поселок понемногу просыпался, слышался собачий лай, крик петухов и коровье мычание. Где-то на соседней улице протарахтел мотоцикл…
Не заметив ничего подозрительного, Лобастый вылез из укрытия, короткими перебежками преодолел отделявшее его от дома расстояние, осторожно приоткрыл входную дверь и просочился внутрь. Прислушался. Тихо. Как и следовало ожидать. Да и кому тут взяться? Пока вповалку лежащих этажом выше порнобарыг хватятся да поднимут хипеш, с учетом образа жизни обитателей коттеджа, может пройти столько времени, что от трупов останутся одни кости…
На всякий случай стянув с ног ботинки, вытащив «ТТ» и сняв его с предохранителя, Лобастый, стараясь не шуметь, на цыпочках поднялся по лестнице на второй этаж, осторожно заглянул в комнату с камином и обомлел.
Возле стола, не обращая внимания на окровавленные трупы на полу, стоял веснушчатый лопоухий парень лет восемнадцати с тем самым трофейным «мосбергом» в руке и внимательно, не спеша, разглядывал рассыпанные на столе драгоценности!
Сжимавшая пистолет рука Лобастого, казалось, сама собой навела оружие на прыткого незнакомца, а указательный палец плавно нажал на спусковой крючок.
Наверное, парень что-то почувствовал. В последнее мгновение перед смертью он успел резко обернуться и, приоткрыв рот в немом крике, посмотреть на братка испуганно-удивленным взглядом зеленых глаз, между которыми одновременно со звуком выстрела вдруг появилась крохотная красная точка, издалека похожая на раздавленную ягоду смородины. Неестественно взмахнув руками и выронив помповик, парнишка ватной куклой упал под стол и, пару раз дрыгнув ногами, затих. Лобастый деловито подошел к столу, сгреб золото, высыпал добычу в карман, затем нагнулся и поднял с пола выпавший из разжавшейся руки мародера витой платиновый браслет. Краем шторы стер с пистолета отпечатки пальцев и бросил ненужный более пистолет на пол.
Дело сделано. Пора было убираться. Удивительно, но, завладев оставленными на поживу первому встречному дураку драгоценностями, браток заметно успокоился. Сердце уже не скакало как сумасшедшее, да и потеть он практически перестал.
Спустившись вниз, Лобастый торопливо обулся, прильнул глазом к узкой щели в приотворенной входной двери, оглядел окрестности и, терпеливо подождав, пока копавшаяся в огороде ближайшего к коттеджу дома грузная тетка скроется с глаз долой, бестелесной тенью покинул дом. Окольными путями, по большой дуге, стараясь не привлекать к себе внимания то и дело попадавшихся на пути аборигенов, он неспешным шагом вернулся к тачке…
Наверное, этот проклятый мент специально ждал где– то поблизости в надежде срубить полтинник на опохмелку! Не успел Лобастый открыть дверь, сесть за руль и вставить в замок зажигания ключ, как возле «Форда», словно из-под земли, вырос, размахивая вездесущей полосатой палкой, помятый, с опухшей рожей лейтенант. Лобастый опустил стекло и, холодея от дурного предчувствия, молча протянул документы. Мент, дыхнув перегаром, нечленораздельно представился и, лениво, с видом хозяина положения цедя слова, поинтересовался:
– Откуда и куда едете, гражданин… э-э, Антонов?
– Из Нарвы в Питер, – тоном, ясно дающим понять нежелание вдаваться в длинные объяснения, ответил Лобастый. – Все в порядке, командир? Я могу ехать? Через полчаса мне нужно быть в городе.
– Минуточку… – И так и этак изучив техпаспорт и права, заглянув в приклеенный к ветровому стеклу талон техосмотра и даже смерив взглядом остаточную глубину протектора на скатах, но так и не найдя ни малейшей зацепки, лейтенант недобро буркнул: – Я давно вас тут поджидаю, товарищ водитель. Куда это вы ходили?
– По нужде приспичило, – скорчив рожу, фыркнул Лобастый. – Запрещено, что ли?!
– Аптечка, огнетушитель, знак аварийной остановки в машине имеются? – не унимался мент.
– Да! Можешь посмотреть, там, в багажнике! – Лобастого вновь начинало лихорадить.
– Я бы попросил вас следить за речью, товарищ водитель, когда разговариваете с сотрудником милиции при исполнении! – прибавив металла в голосе и сдвинув брови, жестко осадил гаишник. – Почему заезжаете на зеленую зону?
– Не понял. Вот это – зеленая зона? – ткнув пальцем в поросшую редкой травкой и усыпанную всевозможным мусором обочину, на которой стоял его «Форд», скривился Лобастый. – Ну-у, вааще… Слушай, лейтенант, давай без клоунады. Я и так опаздываю. Сколько тебе нужно, чтобы ты отвязался, а? На вот стоху, и разбежались, – протянув смятую купюру, он повернул ключ в замке зажигания. Мотор зарычал.
И тут произошло нечто слабо поддающееся логике. Вместо того чтобы взять деньги и с благодарностью ретироваться, лейтенант наклонился к дверному проему, быстро выдернул ключи, заглушив двигатель, и тут же спрятал их в карман форменного кителя. Туда же последовали и документы на машину вкупе с правами.
– Дача взятки должностному лицу – уголовно наказуемое преступление, – очень натурально перекосив физиономию, с нешуточным вызовом сказал мент. Затем извлек из внутреннего кармана блокнот, авторучку и, отойдя на два шага от капота, быстро записал номер «Форда».
Лобастый, вопреки законам природы холодея и закипая от негодования одновременно, вдруг подумал, что когда – рано или поздно – в коттедже обнаружат трупы и поднявшиеся на дыбы мусора станут искать убийц, эта вроде бы неприметная запись в потертом лейтенантском блокноте может обойтись ему слишком дорого…
Распахнув дверь, он вышел из машины и приблизился к менту. Краем глаза зафиксировав на поясе лейтенанта кобуру с табельным пистолетом, доверительным шепотком покаялся:
– Погоди, слышь, земляк. Ну, погорячился я, извини. Ты мужик, и я мужик, так неужели мы не договоримся? Давай разойдемся по-людски, ей-богу! К чему все эти заморочки?
– Договоримся, не волнуйся… – не меняя выражения лица, гаишник спрятал блокнот и рукой указал на машину. – Только не здесь, а на посту. Это недалеко, семь километров в обратную сторону. Сейчас вы пересядете на соседнее сиденье, а я сяду за руль. И предупреждаю: без фокусов! – легонько подтолкнув
