Он долго сидел на скамеечке у их могил, не видя ничего, кроме навечно застывших на камне улыбок жены и дочурки, молча смотрел прямо перед собой в одну точку…
До тех пор, пока несколько минут спустя в окружающем безмолвии не услышал тихий скрип одновременно приближающихся с разных сторон шагов.
Резко обернувшись, Сергей увидел двух мужчин в меховых куртках, появившихся из-за соседних надгробий.
Северов мгновенно оказался на ногах, сунул руки в сквозные карманы, обхватив пальцами рукоятки заткнутых за пояс скорострельных пистолетов Стечкина. Ему требовалось не больше секунды, чтобы, по- македонски выстрелив одновременно из двух стволов, продырявить лбы незнакомцев.
Но он удержался, едва вгляделся в их лица…
Ни один из мужчин не выглядел похожим на боевика – ни возрастом, ни внешностью, ни походкой, ни выражением лица. Эти двое определенно были из спецслужб. Ошибка исключалась – за свою сумасшедшую жизнь Сергей слишком хорошо научился разбираться в людях!
И он четко понял, что незваные гости появились здесь, в центре окутанного сумерками бескрайнего пустынного кладбища, не для того, чтобы любоваться звездами на затянутом облаками небе.
Они ждали Ворона, и они дождались его.
Всего лишь часа два назад Али сообщил, что сын Сергея сумел дозвониться в контору «Ангел». Иван очень подробно рассказал о своем аресте и допросе полковником ГРУ Гайтановым.
Северова-младшего хотели использовать для поимки Ворона. Причем были разные варианты – вплоть до официальных похорон сержанта Северова на Южном кладбище.
У Гайтанова якобы имелся и еще какой-то план захвата Ворона, но Иван ничего о нем не знал.
Сыну повезло – ему удалось бежать из-под конвоя. Он оставил Али координаты, где временно будет находиться.
Ворон тут же попросил приятеля отправить в Назрань своего человека с новыми документами для Ивана и приготовился ждать сына в Питере.
Сейчас, увидев этих двоих, он сразу понял, какой план имел в виду полковник Гайтанов.
Ворон лажанулся как последний лох. Киллер напрочь забыл, что теперь он просто Сергей Северов, а не грозная, неуловимая птица, без каких-либо установочных данных.
Теперь все эти данные были в досье спецслужб – в том числе годовщина убийства его жены и дочери.
Сказалась накопившаяся за последние три года психологическая усталость – он попался в достаточно примитивную ловушку…
Наркоделец швыряет авторучку
Нигериец лежал на деревянных нарах крохотной камеры-одиночки без окон, подложив руки под голову, неотрывно смотрел на тускло светящую под сырым, в разводах, потолком обтянутую паутиной лампочку, свисающую на обрывке электропровода, и напряженно размышлял, время от времени вслушиваясь в доносящиеся из-за металлической двери с «волчком» звуки шагов и голоса переговаривающихся между собой охранников…
Вопреки предположению, за те двое суток, которые он вынужден был торчать в этой пропахшей плесенью и парашей крысиной норе, его так ни разу и не посетил ни следователь, ни подполковник Трегубов, ни козлобородый адвокат Свербицкий, уже наверняка прилетевший в здание ГУВД и начавший отрабатывать свой более чем солидный гонорар…
Значит, дело плохо, и за него взялись всерьез, но уже не менты, а российские спецслужбы, так удачно провернувшие операцию по закладке в запасное колесо джипа оптовой упаковки кокаина!
И как ловко все придумали, сволочи! Даже микрофон для отвода глаз в салон подсунули, прекрасно зная, что после остановки у поста ГИБДД охрана проведет тщательный осмотр тачки!..
Одно слово – специалисты, пропади они пропадом!
Однако больше всего Лероя интересовали свидетельские показания, о которых недвусмысленно намекнул руководивший захватом его кортежа оперативник. Кто из ближайшего окружения сдал его и что именно он наболтал мусорам – прояснить ситуацию мог только подполковник Трегубов. Но он словно растворился, исчез!..
Вспомнив события всех предыдущих дней буквально по минутам и проведя в напряженных раздумьях несколько часов кряду, кипящий от злобы наркобарон пришел к неутешительному выводу – в лапах спецслужб он наверняка оказался с подачи того самого Веселого Роджера, который смог ликвидировать в Москве дающего клану кремлевскую «крышу» покровителей, организовать массовые погромы торгующих в столице «дурью» земляков-нигерийцев, а потом позвонить по прямому телефону и предъявить ему ультиматум!
Чем дольше думал Лерой, тем все сильнее склонялся к выводу, что решиться на такой наглый наезд мог лишь человек, имеющий непосредственное отношение к национальной безопасности и уверенный в своей полной неуязвимости!
Воевать же с «конторой», совсем недавно носящей страшное имя КГБ, не по силам даже такому богатому и влиятельному клану, как тот, к которому принадлежал Нигериец.
Однако и столь позорно проигрывать, добровольно уступив в чужие руки сверхприбыльный бизнес во втором по населению и первом по количеству конченых наркоманов городе России, было нельзя.
Где же выход?
В коридоре подземной тюрьмы снова послышались шаги, и вскоре в замке заскрежетал ключ. Дверь распахнулась, впустив в полумрак затхлого помещения прямоугольник яркого света.
В проеме стоял широкоплечий сержант, в руках его вместо привычной для охранников резиновой дубинки находился короткоствольный автомат «кипарис».
– Руки за спину – и на выход! Свинья черножопая… Лицом к стене, падло! – скомандовал мент, злобно скривив лицо, и для убедительности махнул стволом автомата в сторону. – Бего-ом, я сказал!..
Подавив вспышку лютого презрения к нищему цепному псу, упивающемуся клочком данной ему власти, Нигериец не спеша, с достоинством вышел из камеры, прислонился лбом к шершавой облупившейся стене коридора, постояв так, пока охранник не защелкнет наручники и не запрет замок, а потом, подгоняемый редкими тычками ствола между лопаток, направился вдоль длинного ряда одинаковых металлических дверей к преграждающей путь к лестнице массивной решетке.
Стоящий за решеткой одутловатый мент нажал на кнопку, загудел электрический замок, и дверь автоматически открылась, освобождая проход.
– Наверх!.. Направо!.. Вперед по коридору! – раздавались позади Нигерийца четкие команды бугая- конвоира до тех пор, пока, попетляв по зданию, они не оказались в тупике первого этажа ГУВД перед обитой рваным коричневым дерматином дверью с номерной планкой и табличкой, гласящей, что это «комната для допросов».
Идущий позади сержант отпихнул Лероя плечом, повернув ручку, приоткрыл дверь, просунул в нее нос, быстро пробормотал, обращаясь к некоему майору, что задержанный доставлен, после чего снял с Нигерийца «браслеты» и, распахнув дверь пошире, кивком головы приказал входить. Сам же остался снаружи, застыв в позе каменного изваяния.
Потирая сдавленные запястья со следами хитрых наручников, затягивающихся сильнее при малейших попытках дергать руками, кокаиновый делец вошел в прокуренное светлое помещение, где вместо ожидаемого им хмурого следователя ФСБ с рожей гориллы и кулаками боксера увидел сидящего за столом пожилого сухопарого майора милиции, перелистывающего тонкую папку с документами, и, к своей уж совсем полной неожиданности, двух своих самых верных людей – начальника охраны Олега Брюсова, задержанного омоновцами вместе с ним на трассе, и адвоката Свербицкого, – как ни в чем не бывало попивающих кофе из маленьких черных чашек и дымящих сигаретами.
При появлении босса оба дружно встали со стульев и улыбнулись, а Брюс даже подмигнул, едва заметно опустив подбородок. Поняв, что это означает безоговорочную победу и скорое освобождение, Нигериец мысленно возликовал: «Но как им удалось?»
– Присаживайтесь, гражданин Лерой, – на секунду оторвавшись от чтения бумаг, махнул рукой похожий на высушенную воблу майор. – Моя фамилия Козак, я старший следователь Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, и мне поручено вести ваше дело… Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. –
