ставшее слишком узким в груди черное бархатное платье. — Кстати, а что тебе не понравилось в речи ее величества?
— А что в ней мне должно было понравится? — искренне удивился Коэлин. — Игра словами? Смещение акцентов? Мастерство манипуляции?
— Манипуляции кем? Мама не солгала ни в одном слове… — покачав головой, вздохнула я. — Может, тебя просто задело то, что она назвала ее величество Мантифу коровой?
— А то я раньше этого не слышал… — криво усмехнулся братец. — Моя мать отзывается о твоей ничуть не лучше. Нет, я просто очередной раз удостоверился в том, что женщины способны лгать, даже говоря с Видящей…
— Не поняла?
— А что тут непонятного? — рухнув в кресло, в котором только что сидела моя мать, Коэлин закинул ноги на столик с притираниями, и, проводив взглядом падающую на пол баночку с пудрой, с издевкой процитировал: — '…и пять раз видела собственными глазами, как убивают моего ребенка!' Убива-ЮТ! Но не уби-ЛИ! Разницу чувствуешь, или как?
— Чувствую… Только что это меняет в данном конкретном случае? — нахмурившись, поинтересовалась я.
— Вдумайся еще в одну фразу, дура! 'Первый раз увидев, как мой сын перестает дышать…' Не 'первый сын', а 'первый раз'! Тоже нюансик, не находишь? Ладно, не буду ходить вокруг да около, и объясню тебе еще один нюанс системы контроля над Видящими! Первого сына королевы-видящей не убивают, а забирают у матери и отправляют в замок Фариш. Знаешь такой?
Я ошарашено кивнула. А потом удивленно спросила:
— А почему я об этом ничего не знаю?
— А ты что, из рода Нейзер? Нет? А что тогда удивляешься? Наш общий предок, король Бедиран Коварный, был о-о-очень подозрительным типом! И, женившись на первой Видящей, придумал очень неплохую систему контроля над ее возможностями. Кстати, потому и умер своей смертью…
— А зачем маме говорить мне неправду? — прищурившись, поинтересовалась я.
— Спроси у нее… — Коэлин пожал плечами и усмехнулся. — Наверное, чтобы заставить тебя чувствовать себя виноватой: пока ты ее жалеешь, манипулировать тобой значительно легче…
— Ладно, допустим… — решив подумать над проблемой в свободное время, буркнула я. — А чем я обязана счастью лицезреть ваше высочество в своих покоях?
— Покоях? — брат оглядел спальню презрительным взглядом и сплюнул прямо на ковер: — Как тебе не стыдно называть эти две жалкие комнатенки покоями? Нет, я, конечно, понимаю, что будущего у тебя нет, но даже наперсница моей матери живет гораздо лучше, чем ты. Когда я стану королем…
— …то первое, что ты сделаешь, это переселишь меня в Северное крыло дворца… — фыркнула я.
— Нет. Не первое. Но переселю. Даю слово чести, Илзе! — серьезно посмотрев на меня, пообещал брат. — Мало того, вытащу тебя из королевской тюрьмы…
— Ладно. Только это будет нескоро, и у меня будет достаточно времени, чтобы подцепить там чахотку. Говори, зачем пришел… — помрачнев еще больше, потребовала я. И, сообразив, что слегка выбиваюсь из образа, тут же сменила тон: — А информацию я оценила. Большое спасибо. Обдумаю на досуге и сделаю соответствующие выводы…
— Спрячь шипы, Колючка! — брат вскочил с кресла, потрепал меня по голове, и, плюхнувшись на кровать рядом со мной, возмущенно зашипел: — Представляешь, барон Ярмелон МОЛЧИТ!!! Прошло уже два дня — и ни слова!!! Может, Брианна ему так ни о чем и не сказала?
— А…
— Да! За эти два дня я попадался ему на глаза раз двадцать! Из них без свидетелей — как минимум раз шесть! Кланяется, улыбается и молчит!!! — мгновенно сообразив, что именно я пытаюсь спросить, злобно ответил Коэлин.
— Не перебивай! Что значит 'не сказала'? Она три ночи не вылезала из твоей постели! Не ночевала дома! Кроме того, ты сделал все, чтобы об этом узнал весь двор. Он не слепой и не глухой! Думаю, что он решил, что это его устраивает… — вздохнула я. — Ведь на его жену обратил внимание не кто-нибудь, а наследник престола! Будущий король Делирии! Чем не возможность для карьерного роста?
— Какого роста? Мне нужна дуэль, а не его рост!!! Почему он молчит?!
— Я же сказала — его это устраивает!!! — фыркнула я. — Значит, слухи о его больном самолюбии, о которых ты мне рассказывал в день его приезда, были слегка преувеличены…
— Слегка?! — подскочив на ноги, принц принялся метаться по комнате. Периодически хватаясь за рукоять своего меча: — Я хочу драться с ним на дуэли! Хочу, понимаешь?!
— Я сделала все, чтобы баронесса не отвергла твои ухаживания…
— Знаю… — рыкнул брат, и, вдруг замерев на месте, хмуро посмотрел на меня:
— Так! Стоп!!! До меня только дошло! Она ведь за три дня ни разу не солгала! И отвечала на ЛЮБЫЕ мои вопросы! На самые неудобные! Это ведь не просто так, правда? Ты что, развязала ей язык? Намеренно?
Я молча кивнула.
— Зачем? Чтобы я узнал, что она не собиралась со мной спать? — схватив меня за плечи и поставив перед собой, зарычал он.
— И поэтому тоже… — сказала я, стараясь не показать, как мне больно.
— Она сказала, что единственный человек, на чье ложе она была готова взойти — это мой отец! Что наследник трона — еще не король! Что моя протекция — ничто по сравнению с протекцией моего отца! И что так думает чуть ли не каждая дворянка в королевстве!!!
— С 'каждой' она загнула, а, в общем — права. Разве не так? — стараясь, чтобы в моем голосе не звучало и тени усмешки, спросила я. — Стать фавориткой короля мечтает любая. Фавориткой принца — нет. Знаешь почему? Сколько времени ты обычно встречаешься со своими любовницами? Месяц? Два? Три? А что потом? Правильно! Забвение! Поэтому урвать свой кусок им надо за эти месяцы. То, что второго шанса не будет, понимают даже самые тупые! А баронесса Брианна не тупа. Она умна, амбициозна и расчетлива. А еще точно знает, что красива и молода. Поэтому рассчитала все… Скажи, зачем они с мужем приехали в Свейрен всего через месяц после свадьбы? Ведь Ярмелон не был в столице восемь лет?!
— Постой! — уронив меня обратно на кровать, Коэлин подтащил к себе кресло, и, устроившись прямо напротив меня, уставился мне в глаза: — Получается, что на то, что у нее есть шанс стать фавориткой моего отца, она рассчитывала еще до приезда в Свейрен? Она что, умудрилась убедить мужа, что это будет выгодно им обоим? Так?
— Угу…
— Вот сука… Ну, теперь ей это не грозит… Пускай валит обратно в свое имение и… проливает слезы над своей несчастной вдовьей долей…
— Вдовьей? — спросила я. — Ты будешь биться насмерть? Зачем?
— Затем! Такое оскорбление смывается только кровью… — мстительно усмехнулся мой братец. И, задумчиво посмотрев на меня, добавил: — А чтобы барон все-таки вызвал меня на дуэль, тебе придется поработать еще и с ним… Надеюсь, ты не против, сестричка? Или…
— Нет, ваше высочество… Я сделаю все, что надо…
Поклониться, сидя на кровати, у меня не получилось, но начало движения и тщательно отрепетированное перед зеркалом выражение ужаса в глазах Коэлин увидел. И довольно усмехнулся:
— Наш пращур был великим человеком… Достаточно намека на Слово, и вы, Видящие, становитесь просто шелковыми… Кажется, ты собиралась отойти ко сну? Что ж, не буду тебе мешать. Завтра у нас с тобой будет тяжелый день… Спокойной ночи, Колючка!
— Ваше величество! — вскочив с лавочки, барон галантно поклонился, и, задержавшись в нижней точке чуть дольше, чем того требовал дворцовый этикет, медленно разогнулся.
— Барон Ярмелон! Рада, что ваше добровольное заточение завершилось, и вы снова при дворе… — пару раз шевельнув веером около лица, благосклонно улыбнулась мама. — Сегодня вечером в большом зале для приемов состоится бал. Буду рада видеть и вас, и вашу супругу…
