Увидев, что я разглядываю упрощенную копию его печати Иллюзии, избавленную от всего лишнего, эрр Маалус уважительно посмотрел на меня и приложил правый кулак к сердцу:
— Не думал, что вы на это способны, ваша милость…
Проследив за его рукой, я наткнулась взглядом на амулет Великой защиты, висящий на его груди, и застыла: среди тридцати двух свернутых печатей школ Огня, Льда и Разума глаз мгновенно выхватил контур недостроенной точки фокуса Огненного шторма. Той самой, который я так удачно замкнула позавчера. Перед внутренним взором мгновенно возникла картина заживо сгорающего Крысы, а по спине потекла струйка холодного пота.
Заметив, как изменился мой взгляд, маг тут же помрачнел:
— Вас так обидело мое замечание? Почему, ваша милость?
— Попыталась улыбнуться… — солгала я. — А в печати Бесчувствия недостаток силы…
— А почему вы ее не наполните? — удивленно поинтересовался он. — Ведь печать-то как раз под вашу скорость восполнения…
— Если я не чувствую боли, то забываюсь и начинаю улыбаться. Кожа рвется, и…
— Все правильно… — вздохнул эрр Маалус. — Кстати, за эти двое суток ваше лицо начало зажи…
— Я знаю, эрр Маалус! — стараясь не шевелить губами, фыркнула я. И, посмотрев на расстроенное лицо мага, с трудом удержалась от улыбки. — Дней десять — двенадцать, и от ожогов ничего не останется. Да, скорость восполнения печатей у меня никуда не годится, но даже с такой, какая есть, регенерацию получилось разогнать почти до предела…
Иллюзионист недоверчиво посмотрел на меня и подергал себя за бороду:
— Даже так? И как вам это удалось?
— Долго объяснять… — буркнула я. — А говорить, не шевеля губами, не очень приятно…
— Вам надо расслабиться, больше спать…
— …и больше есть… — в унисон ему ответила я. — Так, чтобы к приезду отца я успела превратиться в нечто похожее на хорошо откормленную свинью…
— Фу, ваша милость! Как можно такое говорить-то? — всплеснул руками иллюзионист. И укоризненно посмотрел на меня. — Вы — девушка потрясающей красоты…
— Ага! — криво ухмыльнулась я… и похолодела: на моем лице «потрясающей красоты» лопнула тоненькая пленочка новой кожи!
Следующие несколько минут я судорожно пыталась убрать последствия своей улыбки — останавливала кровь, сращивала капилляры и мелкие сосуды, подстегивала течение энергии в каналах жизни. Получалось так себе — нити силы, подпитывающие непрерывно работающие плетения, напрочь отказывались тянуть из резерва хоть немного больше. В итоге поняв, что выше головы не прыгнешь, я ограничилась тем, что сдвинула печать Великой регенерации чуть ближе к правой скуле. А потом, мысленно обозвав себя дурой, открыла глаза и взглянула на мрачного, как грозовая туча, мага.
Заметив, что я перестала магичить, эрр Урден уставился в пол и тяжело вздохнул:
— Простите, ваша милость! Это из-за меня! Надо было думать, прежде чем говорить… Вам необходим покой, а тут я со своими вопросами… Разрешите откланяться?
— Не разрешаю… — буркнула я. — Лежать и смотреть в потолок я уже до смерти устала. Поэтому вам придется меня поразвлечь…
— Чем, ваша милость? — обреченно посмотрев на меня, спросил маг.
— Конечно же, своими иллюзиями…
…Смотреть, как плетения эрра Маалуса воздействуют на мое сознание, было безумно интересно: сначала над моей кроватью вместо розового балдахина возникло голубое небо. Потом в нем появился клин белых журавлей, летящих на закат. Чуть позже пропала стена с гобеленом, а на ее месте возникло бескрайнее поле с небольшой рощицей. С ума сойти — я совершенно четко видела, как колыхалась трава, как рядом с грязно-серым камнем, валяющимся шагах в пяти от моей кровати, струилось чешуйчатое тело гадюки, как трепетали крылышки у пролетевшей над самой землей пичужки.
Как обычно, стоило представить себя там, в созданном для меня мире, как настроение начало стремительно улучшаться. И уже через пару минут я, слегка покраснев, негромко попросила:
— А… можно показать… ну-у-у… что-нибудь еще?
— Да, ваша милость… — отозвалась пустота на месте, где еще недавно стояло кресло эрра Маалуса. А потом оттуда же раздался негромкий смешок.
Обижаться на мага я не стала — человек, сделавший для меня ничуть не меньше, чем родной отец, имел полное право улыбаться. Особенно создавая детскую мечту для совершеннолетней девушки, уже представленной королю.
…Вглядевшись в силуэт всадника, показавшийся из-за рощи, я не удержалась от вздоха: мне ужасно захотелось, чтобы, вместо того чтобы придумывать образ воина, исходя из своих представлений о мужской красоте, Маалус догадался наложить на мое сознание печать Мечты.
Через минуту, когда воин подъехал ближе, я почувствовала, как заколотилось мое сердце: молодой широкоплечий парень с короткими рыжими волосами оказался точной копией виконта Алагзара, с которым мне удалось потанцевать на королевском балу в Лайнте! Однако полюбоваться статью мужчины моей мечты мне не удалось — не успел воин остановить коня и спешиться, как из-за рощи донесся вопль моей наперсницы:
— Госпожа! К вам его милость барон Лагар!
Я тут же расстроенно прикрыла глаза: видеть, как исчезает иллюзия, было невыносимо больно. Однако пострадать по этому поводу мне тоже не удалось — за дверями спальни раздался звук разбитого стекла, вскрик, а потом — полупридушенный вопль моей наперсницы:
— Куда вы, ваша милость? Госпожа Меллина не отвечает, значит, к ней нельзя!
— Отойди в сторону, дура!
— Ваша милость!!!
Услышав нотки отчаяния в голосе брата, а потом — шелест покидающего ножны меча, я забыла о своих ожогах, коже, которая обязательно лопнет, необходимости не шевелиться и заорала на весь донжон:
