Граф Герн молча кивнул.
— Что ж… Миардианцы постарались на славу… — еле сдерживаясь, чтобы не заорать, прошипел король. — Найти обозы, конечно же, не удалось…
— Удалось, сир… — уставившись в пол, пробормотал капитан. — На сегодняшнее утро мне доложили о четырех. Эти твари отогнали их в лес и просто сожгли…
— Бургомистров — на плаху! Десятников городской стражи, несших дежурство на загородных рынках, — повесить!! Дежурных магов, оставивших место несения службы, — четвертовать!!!
— Простите, что перебиваю, ваше величество, но бургомистров мы казнить не сможем… — вздохнул граф Герн. — Два из трех были убиты во время передачи обозов из рук в руки. На третьего тоже покушались, но он выжил. Но находится на грани жизни и смерти… Казнить десятников? Можно. Но явная несправедливость такого приговора обязательно вызовет недовольство среди личного состава гарнизонов…
— Несправедливость? — Монарх уперся руками в подлокотники и приподнялся над троном. — Вы считаете это несправедливостью?
— Да, сир! — посмотрев в глаза королю, подтвердил граф. — Солдаты — не маги. Значит, не могли видеть плетения иллюзионистов. Никак! Соответственно, в принципе не могут быть виновными в том, что произошло…
— Ну, а магов мы казнить можем? Или тоже нет?
— Их же удалили с рынков поддельными письмами, сир! Приказ командира гарнизона не обсуждается! Нет, если вы настаиваете, мы можем казнить и их, и командиров гарнизонов. Но это тоже будет ошибкой. Ибо и тех и других у нас не так много…
— Граф Герн прав, сир! — снова подал голос эрр Урден.
— Тогда, может, имеет смысл вручить каждому из тех, кто присутствовал на рынках во время этого грабежа, дворянские патенты? — понимая, что его советники правы, злобно прошипел король.
— Это будет лишним, сир! А вот отправить в каждый из городов еще по две-три боевые четверки, как мне кажется, необходимо…
— А еще надо взять под охрану колодцы, склады с продовольствием… — начал было верховный маг, но договорить не успел.
— Все это уже сделано! — вмешался граф. — Я приказал ввести во всех городах Пограничья военное положение. Соответственно, уже начато круглосуточное патрулирование улиц, на стенах и у ворот выставляется удвоенное количество часовых, въезд и выезд из городов осуществляется только через одни ворота и только при предъявлении предписания, подписанного заместителем бургомистра или начальником гарнизона… Кроме того, на днях закончится уничтожение членов так называемых «ночных братств» и…
— А как продвигаются поиски лагерей так называемых «разбойников»? — жестом заставив графа замолчать, спросил король Азам.
— Обнаружено два предполагаемых места их ночевки. Уничтожено семь мелких шаек, поймано восемь одиночек, имеющих отношение к ночному братству. И, самое главное, обнаружен один из отрядов миардианцев. В настоящее время они пытаются затеряться в отрогах Ледяного хребта.
— Вы уверены, что это именно миардианцы? — уточнил монарх.
— Да, сир, — кивнул капитан. — Судя по мозолям на руках трупов — это профессиональные солдаты…
— Трупов? — удивился король.
— В результате четырех коротких стычек наши солдаты уничтожили одиннадцать человек, сир!
— Кто старший отряда преследователей?
— Сотник Мурад Царапина, сир!
— Это тот, которому я в прошлом году вручил Стальную Стену?[46]
— Он самый, ваше величество! — кивнул граф Герн. — У вас отличная память!
— Тогда я спокоен — этот их не отпустит… Еще новости есть?
— Да, сир… Несколько дней назад на Полуночном тракте попал в засаду и погиб барон Орейн. Судя по следам, оставленным нападавшими, его смерть — дело рук тех же миардианцев…
Глава 12
Баронесса Меллина Орейн
На четвертый день после отъезда Лагара эрр Маалус обозвал меня бесчувственным бревном. Нет, не открытым текстом — на такое непочтительное отношение к дочери своего сюзерена он был в принципе неспособен. Однако смысл десятиминутной тирады, которой он разразился, застав меня лежащей на кровати и спокойно изучающей амулет Алого безумия, при желании можно было выразить именно так.
Я не обиделась. Ибо и сама ощущала себя чем-то вроде этого самого бревна: сообщение о гибели отца не заставило меня плакать. Не вызвало ощущения отчаяния или трагической безысходности, а просто вымело из моей души все чувства. Кроме одного — желания отомстить.
Правда, это желание, терзавшее меня практически постоянно, было каким-то холодным: я не строила планов мести, не представляла себе разбойников ни в нашей темнице, ни в пыточном подвале, ни на виселице. Мне просто хотелось, чтобы они умерли. Желательно от моих рук. Поэтому, определившись со своими желаниями и целями, я принялась добросовестно изучать все найденные в кабинете отца стандартные амулеты, пытаясь найти в них аналоги боевых печатей и точек их фокуса.
Зачем? О-о-о! Мысль, пришедшая мне в голову через сутки после отъезда Лагара, была проста, как медная монета: разбойники, убившие моего отца, знали отроги Ледяного хребта как свои пять пальцев. А значит, могли уйти от преследования. Соответственно, шансы принять участие в их уничтожении у меня были: достаточно дождаться возвращения Лагара, убедить его «попутешествовать» по Полуночному тракту и отправиться туда вместе с ним.
Нет. Стать обузой я не боялась — пусть мой резерв был невелик, но я умела лечить. И довольно неплохо обращалась с мечом. А еще у меня появились весьма интересная идея по поводу того, каким образом я смогу ускорить уничтожение убийц.
Вкратце суть ее была такова: разбойники, участвовавшие в нападении, не боялись атаковать отряды, в которых были маги. Да, не только потому, что у них был иллюзионист. Тот самый, которого убил Крегг. Для полноценного боя против хорошей боевой четверки одного иллюзиониста было слишком мало. Значит, у каждого из разбойников должны быть амулеты. Причем не самые дешевые. Значит, на груди у каждого из них висела деревяшка, напитанная силой создавшего ее рунного мага. А я могла обратить эту силу против своего хозяина…
Да, опыта работы с амулетами у меня практически не было — точку фокуса Огненного шторма я создала почти случайно, — зато было желание этому научиться. А еще — безумное упрямство…
В общем, тираду иллюзиониста я слушала краем уха. Вглядываясь в плетение печати Алого безумия так, как будто видела его в первый раз.
— Ваша милость! Вы меня вообще слышите? — возмутился эрр Маалус, сообразив, что его монолог не произвел на меня никакого впечатления.
Я утвердительно кивнула.
— Ваш отец погиб, а вы… вы, вместо того чтобы скорбеть, рассматриваете эти дурацкие амулеты!
— Я скорблю… — голосом, лишенным каких-либо эмоций, произнесла я.
— Да? Тогда прекратите заниматься ерундой! Ладно бы, занимались собственным здоровьем — я бы еще понял. А тут…
— Все, что необходимо для скорейшего выздоровления, я уже сделала, — отозвалась я, не отрывая взгляда от плетения. — Если у вас есть какие-то сомнения, посмотрите сами…
Следующие пару минут в комнате было тихо — маг добросовестно изучал непрерывно напитываемые моей силой плетения и все громче и громче бурчал себе под нос.
