— А я и заблудился. Да ты не волнуйся, я скоро уйду, может быть, завтра.
— Почему так скоро? Если вы дезертир, значит, вас ищут.
— Не знаю, все может быть…
— Так зачем идти, вдруг поймают? У нас тоже война была, только у нас никто не убегал, нам бежать некуда. Это наша земля.
— Я знаю.
— Пойдем в дом, — позвала Настя. — Сулико сыру дала, козьего. Сейчас завтракать будем. Я еще вчера вернулась, просто осталась у родни, думала, Павло еще здесь.
— Он после твоего первого приезда ушел. Они с мамой твоей поругались. Только я тебе ничего не говорил, ладно? Не мое это дело. Я человек временный. Знаешь, как у нас в Москве говорят: «мы сами не местные».
— Так вы из Москвы? — заинтересованно спросила Настя.
— Ага, — кивнул и пропустил ее вперед по лестнице. Перед глазами замелькали худенькие ножки, обтянутые вытертыми джинсами.
— Не бойтесь, я вас не выдам. Не маленькая уже, понимаю. Мне мама сказала, она вас в подвале прятала.
Таисия накрыла стол, и мы сели завтракать.
— Ну и где твой Павло? — неожиданно спросила Настя, подозрительно глядя на мать.
— Ушел. Дела у него. Ты лучше скажи, как там бабушка, что в городе хорошего?
— В городе весело, друзья-подруги… Опять же дискотека, только она мне уже надоела. Все одно: бу- бу-бу. Оглохнуть можно. А вообще-то у бабушки здорово. Мы на горное озеро ездили. Такое красивое…
— Ты что? — встревожилась мать. — Кто тебя отпускал?
— Мы с девчонками, на автобусе.
— Сума сошла! Сейчас бандиты кругом, еще возьмут в заложники. Вот скажу Малхазу, чтобы больше не возил тебя…
— Мам, ну ты чего? Что мне тут сидеть? Здесь скучно одной.
— Ничего, найдешь себе занятие. Лучше книжки читай. И перестань дрыгать ногами!
— Не могу, у меня энергии много, так и прет, — Настя поправила свалившуюся на глаза челку и с жадностью сунула в рот свернутый блин, который предварительно окунула в вазочку с вареньем.
— Много на лето прочитать задали? — спросила Таисия.
— Мало.
— Тогда будешь Артема учить козу доить.
Настя пристально посмотрела на меня, как бы стараясь оценить способности, и, продолжая болтать ногами, улыбнулась:
— Вот поедим и пойдем. Тема у нас добрая, не схватит.
— Тема, — удивился я. — Странное у козы имя.
— Зато легко звать: Тема, Тема!
Я кивнул головой, но несколько смутился. Я, парень, должен доить козу… Смешно и, право, нелепо. Но выбирать в моем положении не приходится…
После завтрака мы пошли в загон к козам. Тема и Розочка — так звали вторую козу — встретили нас приветливо. Сразу признали младшую хозяйку.
— Ну что, — ласково обратилась к ним девочка, — соскучились по мне? Вот я вас сейчас погулять пущу, хорошие мои… Смотри, Артем, какие они красивые, правда ведь?
— Да.
Я обратил внимание на то, что Настя назвала меня на ты.
— Чего стоишь? Давай, покажи, на что ты способен.
Я опустился на корточки и стал тянуть Розочку за соски, пытаясь вспомнить, как это делала Таисия. Настя громко засмеялась и легонько толкнула меня в бок:
— Пусти. Какой ты неумелый, сразу видно, что городской.
Из-под Настиных рук молоко весело побежало в ведерко.
— Вы здесь, конечно, свое дело знаете. У меня же нет такой виллы, как у тебя, — я показал рукой на крепость. — Сама подумай, откуда в городе козам взяться?
— А бабушки у тебя есть?
— Нет. Ни одной. Дом в деревне есть, а бабушки все умерли. У меня, кроме матери, никого, только тетка, и та далеко.
— Плохо, что бабушек нет. У меня их две — одна мамина, другая папина, — Настя отстранилась от козы, помедлила, потом спросила: — А твой отец, он где?
— Погиб в экспедиции, когда мне было семь лет. Он геологом был.
— А моего на войне убили, — вздохнула Настя, снова принимаясь за работу.
Мы помолчали.
— А у тебя здорово получается, молодец! — похвалил я.
— Ничего, и ты научишься, — Настя, улыбаясь, кивнула в сторону Темы.
Потом девочка водила меня по двору, показывала музейные экспонаты: ствол старинной пушки, хорошо сохранившуюся арбу и кое-какие кованые изделия местных ремесленников, запертые в чулане каменной пристройки. Здесь же оказалась неплохая коллекция старинной глиняной посуды. Все это осталось после развала СССР и теперь, похоже, никому не было нужно.
Вечером мы сели ужинать втроем. Я заметил, что настроение у Таисии немного улучшилось. Дочь взяла на себя многие заботы, и ей удалось отдохнуть, заняться немного собой. Вообще Таисия становилась очень красивой, когда была в хорошем настроении.
Наверное, Настя заметила, что я любуюсь Таисией, потому что вдруг стала дразнить меня:
— Эй, а ты все же дезертир или нет?
— Не болтай ерунды, — остановила ее Таисия. — И почему ты взрослому человеку тыкаешь? Это неприлично.
— Да ладно, подумаешь…
— Сложный вопрос, — я не стал уходить от ответа. — Для военкома — наверное, дезертир, преступник, а по совести… не знаю. По крайней мере мне так не кажется.
— Не лезь к человеку, — опять вмешалась Таисия. — Он и так намучался, его убить могли.
— Да… Такие, как Павло, — процедила Настя.
— Молчи! — сорвалась Таисия и, затихнув, добавила. — Совсем в городе от рук отбилась. Вот скажу Малхазу, чтобы он тебе всыпал…
— А ты Артема попроси. Только у него ремня нет. Потому что он дезертир.
Показав матери язык, Настя вскочила и побежала вниз, во двор.
— Не обращай на нее внимания, — успокоила меня Таисия. — У них с Павло сразу нелюбовь вышла. Она его ко мне ревнует.
Кивнув, я снова подумал: «А девочка с характером, лучше ее не гладить „против шерстки“».
Пока мы с Таисией допивали чай, стемнело.
— Ну, ладно, — сказала она, — пора спать.
— Пойду в подвал.
— Не надо. Вот еще! Настя со мной ляжет. Подвал по необходимости. Не овца же ты. Ложись, где спал, — она сказала все это жестко, приказным тоном.
Однако уснуть не дал стук в ворота. «Неужели, опять Павло, — я, кажется, даже взмок. — Вот змей, ну, ушел и ушел, зачем ходить? Может, он меня выследил?» Но заглянувшая в комнату Таисия, которая успела из коридорной бойницы разглядеть пришельца, успокоила меня:
— Лежи, не волнуйся.
Вернувшаяся со двора Таисия была взволнована. Как она преобразилась, как запылало счастьем ее лицо! Я сразу почувствовал, что она получила записку от Павла. Даже спрашивать ни о чем не стал. Отвернулся к стене, давая ей раздеться. Когда Таисия легла в постель, я, боясь лишний раз шелохнуться, спросил:
— А Настя где?
