Но уличная перестрелка так и не началась. Только однажды над их головами разыгрался воздушный бой.
Два краснозвездных истребителя дрались с четырьмя «мессершмиттами». С надрывным воем носились они друг за другом. Барабанная дробь пулеметов распарывала голубой небосвод. Один самолет с черными крестами на крыльях, объятый пламенем, рухнул в море. А советские истребители, снизившись до бреющего полета, умчались на восток.
— Завидую я летчикам. Бесстрашный народ, — сказал тогда Петр. — Вот кончится война, обязательно в летную школу подамся.
— А когда она кончится? — с грустью спросил Костиков. — Вон, говорят, немцы уже в Москву въехали. Гитлер на Красной площади парад принимать собирается.
— Брехня это все! Неужели ты веришь, что немцы Москву могут взять? Им и в Ростове по шее дали, а то Москва. Сказал тоже.
За эти дни Лева Костиков прижился у Турубаровых. Уходил он домой только на ночь. Однажды, переписывая листовку, Лева задержался у Турубаровых позже обычного. Боясь, как бы он не нарвался на немецкий патруль, Рая стала торопить его домой. А он только отмахивался.
— Пойми ты, они меня ни за что не поймают. Я же в школе первое место по бегу держал, — отшучивался Лева. Но, увидев на глазах девушки слезы, перестал смеяться. — Чего это ты? Из-за меня? Вот глупая... — смущенно сказал он. — Я же сейчас уйду.
— Ты-то уйдешь. А я всю ночь волноваться буду, как ты до дому добрался, — проговорила Рая, всхлипывая.
Валентина, читавшая книгу, подошла к сестре и стала ее успокаивать. Лева поднялся, направился к двери.
Когда дверь за Костиковым захлопнулась, Рая набросилась на брата:
— А ты сидишь тут и молчишь. Ты же командир. Должен дисциплину требовать. Теперь вот беспокойся за него... Поймают его — вот будете тогда знать!
Рая так рассердилась, что даже задохнулась и замолчала, не зная, что еще сказать.
— Несерьезный он какой-то... — выпалила наконец она. — Лучше прогоните его, раз он такой...
Петр засмеялся.
— Эх, Райка, Райка! — сказал он сестре лукаво. — Влюбилась? Я вот скажу Леве, как ты придумала его из организации выгнать, чтобы ему жизнь спасти...
— Сам ты влюбился! — сказала ему Рая возмущенно. — Выдумал! — По-детски смутившись, она отвернулась.
Петр отложил газету «Новое слово», в которой он делал пометки, и подошел к сестре.
— Леву из организации не прогонишь, — сказал он уже серьезно. — Это его жизнь. А если он тебе нравится, чего ж тут стыдиться? Он замечательный, серьезный парень. Такой скорее умрет, чем предаст.
— Я о нем так же думаю, — повернувшись к брату, доверчиво сказала Рая. — Он замечательный человек.
Где-то за стеной дома, совсем близко, с треском разорвался снаряд. Через несколько минут земля вздрогнула от ответного залпа. В эту ночь артиллерийская дуэль так и не прекращалась. Советские береговые батареи били со стороны Азова.
А утром опять прилетели краснозвездные самолеты. Бомбили аэродром, над городом сбрасывали листовки, в которых сообщалось о разгроме немцев под Москвой.
И Морозов, и Турубаров, и Костиков, и другие подпольщики по нескольку раз перечитывали это долгожданное известие. Сообщения о потерях немецких войск под Москвой действовали ошеломляюще. По указанию Морозова Петр Турубаров приказал каждому члену подпольной группы переписать по десять экземпляров сводки Информбюро и расклеить их по городу. Ребята с радостью выполнили это задание.
Всю вторую половину декабря на Юго-Западном фронте шли непрерывные кровопролитные бои. Турубаров и Костиков опять подолгу просиживали на чердаке, всматриваясь в бескрайнюю, заснеженную степь. Где-то там, за горизонтом, люди проливали кровь. А здесь, в Таганроге... Долго ли им придется только клеить листовки и ждать активного выступления?
Прекратив эвакуацию, немцы усиленно укрепляли оборону. Ежедневно из города на передовую отправлялись грузовики с бревнами, досками и другим строительным материалом. Сотни людей сгонялись для рытья траншей и ходов сообщения.
Однажды Петр с Костиковым попали на улице в облаву. Двое суток ковыряли они лопатами мерзлый грунт, выравнивая площадки для немецкой артиллерии.
— Вот и мы на немцев ишачим! — сказал Лева Петру, поглядывая на автоматчика, который наблюдал за их работой.
Турубаров зло выругался.
За весь день гитлеровцы дали согнанным на работы людям по пятьдесят граммов эрзац-хлеба. На второй день многие валились с ног от усталости и голода. К вечеру, так и не покормив, их погнали обратно в город и отпустили по домам.
— Лучше умру, чем опять попадусь, — сказал Турубаров, встретясь на другой день с Морозовым.
— Умирать не следует и попадаться еще раз действительно незачем. А за сегодняшнюю работу на врага с тебя причитается.
И Морозов улыбнулся. Петр вопросительно посмотрел на него.
— Нужно взорвать электроподстанцию на комбайновом заводе. А то они там боевую технику ремонтируют. Подумай, как это сделать в ближайшее время.
— Хорошо! Будет выполнено! — обрадовался Петр.
В одну из последующих ночей электроподстанция комбайнового завода сгорела дотла. Ее подожгли бутылками с горючей жидкостью.
VI
Зима выдалась на редкость морозная. Ртутный столбик термометра часто опускался ниже двадцати градусов. Жители Таганрога мерзли в своих квартирах. Уголь и дрова стали редкостью. Подтапливали стульями, табуретками, досками от сараев. Несмотря на строжайший запрет германских властей, люди ухитрялись под покровом темноты разбирать заборы на улицах. По таким патрули стреляли без предупреждения.
В Исполкомовском переулке, возле детского сада, гитлеровцы убили пожилую женщину, собиравшую щепы на месте разрушенного забора. Целый день пролежала убитая на снегу, густо пропитанном кровью. А мальчонка, утащивший стул из пустовавшего здания, был прошит автоматной очередью на центральной, Петровской, улице. Он распластался на тротуаре, глядя в хмурое зимнее небо стеклянными, полными удивления глазами. Старый обшарпанный стул валялся неподалеку.
Холодом сковывало сердца. Жители Таганрога нехотя останавливались возле расклеенных объявлений, на которых жирным шрифтом было набрано обращение бургомистра:
«Ввиду начавшихся зимних морозов германское командование просит население сдать всю излишнюю теплую одежду. За новые вещи военные власти выдадут владельцам продукты питания по номинальной стоимости. На поношенные теплые вещи будет произведена соответствующая скидка.
В случае если указанная мера не достигнет желаемых результатов, военные власти будут вынуждены произвести обыски в квартирах граждан города Таганрога. Выявленные в этом случае излишки теплой одежды будут изыматься безвозмездно».
Далее следовали адреса нескольких приемных пунктов, разбросанных по всему городу. Но
