— А вы не думали, — звенящим, полным фальши голосом завизжал Трензив. — Что все одно попадете в ад? Или вы считаете, что Бог простит вам такой грех, как спекуляцию собственной душой?
— Там посмотрим, — пожал плечами Алтаев. — Во всяком случае, я еще поживу до тех пор. Лет тридцать-сорок, больше не надо. А там… Может, и нет никакого рая, и никакого ада. Может, нет никаких богов, ангелов, чертей и дьяволов. Все это запросто может быть фантазией. Религия — это такая сказка, которую одни люди придумали, чтобы управлять и бессовестно грабить других людей.
— А вера? — пискнул в отчаянии Трензив.
— А веры вы не заслуживаете, — безжалостно отрезал Сергей.
— А как же я, — попытался из последних сил проводник. — Я же вот стою тут перед вами, я же исполнял все ваши прихоти, я же явился к вам сегодня, чтобы…
— А ты, — не стал слушать Сергей. — Ты просто дурной сон. Могут быть у меня дурные сны?
Пальцы ничего не почувствовали, будто потянули в разные стороны воздух. Хрустнула в неизвестно откуда взявшейся, могильной тишине бумага. Полыхнули ярыми языками пламени обрывки договора.
Где-то далеко, будто во сне или увиденном сквозь сон телевизоре, мелькнул ссутулившийся Трензив. По лицу проводника текли слезы, он жалобно скулил. Потом на поскуливания наложился треск распахиваемой двери, грохот, крик:
— Защищайся, останется только один!
Мелькнула какая-то тень, растворяющаяся в накатывающей темноте, забили часы. Часы били двенадцать. Все смешалось. Последнего удара Сергей уже не услышал…
Утром он проснулся на диванчике в гостиной комнате своей двухкомнатной квартиры. Голова трещала, в горле было сухо, как в пороховом погребе, а во рту ощущался такой привкус, будто это был не рот, а общественный туалет в парке Горького.
Алтаев тяжело постанывая поднялся с дивана, обернул вокруг талии сложенный пополам клетчатый плед и потопал на кухню.
В холодильнике трещала небольшим минусом пустынная зима. На столе стояла початая бутылка выдохшегося пива, да валялась пустая сигаретная пачка. Сережа глотнул отвратительного пива, поставил чайник на плиту и подошел к окну. Все тот же пейзаж, все тоже самое, будто и не изменилось ничего. Вот только Светки нет, да деревья стоят голыми, а тогда их покрывала молодая ярая листва. И еще снег лежит. Впрочем, он скоро стает.
Закипающий чайник задребезжал крышкой. Сергей выключил плиту, сыпанул заварки прямо в чашку и залил кипятком. Горячий чай обжигал язык и горло, напоминая о том, что он снова вернулся к обычной жизни. А разве он из нее выпадал? Может все это лишь похмельный бредовый сон? Думать не хотелось, и он оставил вопросы безответными.
За окном посыпался мягкий пушистый снег, оседая лохматыми хлопьями на чернеющих корявых ветках деревьев. Сыпет, а ведь уже конец февраля, таять пора. Сережа перевел безразличный взгляд с пейзажа за окном на чашку с дымящимся чаем. Мыслей не было, тоски или радости тоже. Только пустота с легким налетом грусти.
От созерцания парующегося чая его оторвал стук в дверь. Алтаев поднялся и, шаркая, поплелся в коридор. Руки слушались плохо, и потому замок поддался не сразу.
На пороге стоял человек неопределенного возраста с густыми черными волосами и зелеными глазами. Лицо его с неправильными чертами притягивало, не оставляя никакой возможности оторваться, искрилось обаянием. Одет человек был в черный плащ, из-под которого выглядывал дорогой костюм. Лощеный дядька, мысленно окрестил гостя Сергей.
— Вы к кому? — спросил вслух.
— К вам, дорогой Сергей Борисович.
— Я тебя не знаю, — вяло заметил Сергей, пропуская мужика в квартиру и закрывая за ним дверь.
— Зато я тебя знаю, — расплылся гость в обезоруживающей улыбке.
— Тогда, может быть, мы сравняемся, и ты хотя бы представишься?
Алтаев жестом велел следовать за ним, и, не оглядываясь на мужика, потопал на кухню. Лощеный дядька не отставал. Сережа ткнул пальцем в табуретку, сыпанул во вторую чашку заварки, плесканул кипятку и поставил чашку перед гостем.
— Сахара нет, — предупредил он.
— А это и не нужно, — улыбнулся мужик.
— Так кто ты такой? — повторил свой вопрос Сергей.
— Генеральный директор одной веселой организации.
— Государственной?
— Скорее частной, — снова улыбнулся дядька и представился. — Дьявол.
— Как? — опешил Сергей. — Это что фамилия?
— Может фамилия, может имя, может должность. Я никогда об этом не задумывался. Слушай, старик, — потупился вдруг лощеный дядька. — Я вот о чем поговорить хотел. Я, знаешь ли, там внизу зашиваюсь. Дел невпроворот. Да и фантазия за тысячи лет поиссякла. А у тебя так славно получается. Такой полет, такое творчество, такой размах! У меня к тебе деловое предложение. Я тебе все, что по договору причитается, и даже сверх того. И душа при тебе. А ты будешь моим заместителем. Ну, как, ты согласен? Погоди, не торопись с ответом, подумай прежде.
И Дьявол с надеждой посмотрел Сергею в глаза.
