— А почему бы нет?
— Да потому что тебе постоянно прилетает.
— Ну, иногда случается и наоборот, — жизнерадостно ответил я.
— Редко. Как ни встретимся, опять ты куда-то влип.
Киря дожевал ужасную котлету и закончил свою мысль, помахивая вилкой:
— Я знаю, в чем дело. Ты не можешь спокойно пройти мимо несправедливости. Я, в принципе, одобряю. Но ты себя переоцениваешь. Надо же адекватно оценивать свои возможности…
Я только плечами пожал. Тяга к справедливости была сильнее и важнее любого расчета. Я считал, это правильно, и спорить на эту тему не собирался.
— Давай не будем рассуждать о справедливости. Я хочу, чтобы ты посмотрел мой глаз и высказал свое врачебное мнение.
— Да уж я понял.
Кирилл вытер руки салфеткой и сделал мне знак повернуться к свету.
— Только не пугайся и… поспокойнее. Я предупреждаю — там ты увидишь что-то очень странное.
— Ну показывай, не томи.
Я огляделся, убедился, что в нашу сторону никто не смотрит, и снял очки.
Несколько мгновений Кирилл сосредоточенно всматривался в мое лицо.
— И что? — спросил он, возвращаясь к тарелке.
Я ждал любой реакции. Только не такой.
Никакой.
— Как «что»?!
— Ну, фингал… Самый обычный фингал.
— А цвет глаза тебя не смущает? А зрачок?!
Кирилл еще раз бросил на меня взгляд.
— Да нет… Нормальный зрачок.
Я разозлился. Издевается он надо мной, что ли?
— Что, вертикальный зрачок — это теперь нормально?!
Киря нахмурился. Снова развернул меня к свету, заглянул в глаз.
— С чего ты взял, что он вертикальный? — спросил он, глядя на меня как-то подозрительно. — У тебя после удара… э-э-э… с головой проблем не было? Сознание не терял?
— Да потому что…
Я оборвал себя на полуслове. Потому что, наконец, понял.
Киря просто не видел мой змеиный глаз!
Казалось бы, мне должно было полегчать. Но мне стало так жутко, что руки задрожали, и я спрятал их под стол.
Значит, не к окулисту мне надо идти, — а к психиатру.
Кирилл смотрел на меня хмурясь. Видно, выражение моего лица ему не нравилось.
— Внешне ничего особенного, — заговорил он. — Ну, кровоподтек, гематома… опухоль почти спала. Но если у тебя мутится зрение или двоится в глазах, тебе надо к специалисту, и, чем быстрее, тем лучше. Отслоение сетчатки, а при ударе такое бывает — это очень серьезно… И неплохо бы сделать рентген костей черепа… И доплерографию… Ты меня слушаешь вообще?
Я глядел в сторону, ссутулившись.
Значит, зря я сегодня весь день, как идиот, просидел в темных очках, выслушивая дурацкие советы теток. Можно было и не маскироваться.
Не было никакого превращения. Только сдвиг в башке.
Видимо, от удара Валенка там что-то и сдвинулось. А именно — стекла крыша.
Мне стало безгранично тоскливо. Внезапно я почувствовал себя очень одиноким.
Меня и раньше смутно посещало это чувство, несмотря на насыщенную жизнь и множество приятелей. Но тут вдруг словно поставили перед фактом, точнее, перед зеркалом — и там отразился я один, а вокруг пустота.
Несколько минут я с трудом поддерживал разговор, едва слушая, что мне втолковывает Кирилл. А он явно переживал за меня. Даже написал мне на каком-то клочке, что купить из лекарств и какие обследования пройти. Я сунул клочок в карман, не глядя, тут же забыл о нем и при первой же возможности начал прощаться.
Все было очень плохо.
Глава 8
Иногда лучше не оглядываться
На улице уже давно стемнело и сильно подморозило. С неба сыпал легкий сухой снежок. В общем, зима вернулась. Я был одет совершенно не по сезону. Но мне было все равно. Я злобно выкинул в урну темные очки и пошел дворами в сторону дома, предаваясь мрачности и всерьез раздумывая насчет визита в дурдом.
Или все-таки ничего страшного? Ведь пока, кроме трансформации глаза, ничего плохого со мной не случилось. Причем — как удачно! — трансформация видна только мне самому. Ну вижу я свой глаз не так, как другие. Какая разница? Кто об этом узнает? Если в остальном я нормален, так и черт с ним. Да как бы я себя ни воспринимал — хоть в виде крокодила, — если остальные видят меня человеком, значит, проблема не так уж велика.
Словом, минут через двадцать, пройдя почти пол-пути до дома, я уже почти успокоился и убедил себя, что ничего и не изменилось. И даже по-своему прикольно.
Разговаривая с внутренним голосом и всячески себя подбадривая, я пересек пустой темный сквер у кинотеатра и свернул с освещенной улицы во дворы.
И тут началось.
Сперва я даже не понял, что происходит. Понемногу начало светлеть — хотя должно было быть все наоборот. Но, чем слабее светили редкие фонари, тем ярче разгоралось небо. Я поднял взгляд, высматривая луну, но увидел все те же снеговые тучи.
И звезды — россыпью — в разрывах облаков. Как бисер, рассыпанный среди косматой, небрежно растерзанной во все небо бледно-зеленой пакли.
Небо было так красиво, что я остановился и несколько минут просто стоял и любовался. Какое сегодня странное свечение города! Не грязное красноватое, как обычно, а туманно-травянистое. И такой чистый оттенок…
Я опустил взгляд. Дома, деревья, блестевший под ногами лед — на них падал тот же зеленый отсвет. Воздух едва заметно дрожал. При попытке сосредоточить взгляд стены хрущевок начинали медленно куда-то плыть, пока совсем не растворялись в тумане. «Как под водой», — отметил я, озираясь с любопытством.
Это было тоже красиво и прикольно.
Я стоял долго, не замечая холода. Смотрел по очереди на разные вещи, и они таяли. В один прекрасный момент растаяло все. Теперь я находился в сплошном тумане.
И тут мне наконец стало не по себе.
Меня окружал подвижный сумрак, нереальный, как компьютерная 3D-модель. Мозг категорически я отказывался воспринимать увиденное и схватывал только какие-то отдельные образы, явно не справляясь с их опознанием.
Я сделал над собой усилие и шагнул. Чтобы это сделать, пришлось вспомнить, где у меня нога. И послать туда приказ. Вокруг ничего не изменилось. Шагал не шагал — без разницы. Все равно что я лежал бы в кровати и представлял, что иду. Я бросил бесполезное занятие и решил осмотреться.
