Я сглотнул. Да уж. Объяснил…
Квартира казалась совершенно типовой «двушкой», да мне было и не до изучения интерьера. Мы прошли в комнату. Грег сел на скрипучий диван, Валенок подошел к окну и принялся что-то там высматривать. Я топтался у двери — так, на всякий случай, поближе к выходу.
— Жрать хотите? — гостеприимно спросил Валенок.
— Потом, — ответил Грег. — Подождем Ники.
По стеклу застучали капли дождя. В комнате сделалось сумрачно, но свет включать никто не стал. Я покосился на Валенка и увидел, что в темноте татуированная половина его лица понемногу разгорается, прорастая сквозь кожу разветвленными багровыми прожилками. Это напоминало лаву, полыхающую в трещинах земной коры.
Оконное стекло задребезжало от сильного порыва ветра.
— Погодка-то совсем нелетная! — отметил Валенок.
Напротив дивана стоял телевизор «Горизонт», накрытый вязаной салфеткой. С кухни тянуло борщом. Я сглотнул слюну, внезапно поняв, что очень проголодался. Но Валенок все торчал у окна. И он, и Грег будто чего-то ждали.
— Ага, — сказал Валенок, распахивая балконную дверь, откуда немедленно пахнуло холодной моросью. — Наконец-то. Эй, немочь, иди-ка сюда.
— Зачем? — с подозрением спросил я.
— Покажу тебе, как змеев запускают.
Предложение, особенно в сочетании с пылающим зигзагом на морде Валенка, мне, мягко говоря, не понравилось. И что значит «наконец-то»? Я бросил взгляд на Грега.
— Иди-иди, — сказал он. — Рано еще бояться…
Я гордо пожал плечами и вышел на балкон, любезно пропущенный Валенком вперед. Деваться мне все равно было некуда.
Передо мной раскинулась панорама новостроек, над ней — штормовое небо. Над заливом клубились тучи, в них полыхали холодные, пронзительные вспышки молний.
— Вон она, красотка наша, — показал рукой Валенок.
Я с удивлением заметил черного воздушного змея. Он все еще трепыхался в небе, только теперь стал гораздо ближе. Вскоре я понял, что он летит в нашу сторону. Мне стало тревожно. Что-то он был слишком большой для воздушного змея… Черт, да он не просто большой, он огромный!
Я наконец понял, кто передо мной, и шарахнулся с балкона назад в квартиру, но Валенок как будто невзначай загородил мне дверь.
Никакой это был не змей! Над крышами Яхтенной парил черный дракон — жуткого вида, с длинной узкой мордой, похожей на зубило. Он не был похож на дракона из сказки. Он излучал угрозу и был откровенно страшен. Он был похож на огромного птеродактиля и еще — на истребитель нового поколения. И летел прямо к нам!
— Подвинься, не то снесет на посадке, — сказал Валенок.
Я послушно убрался с балкона, плохо соображая, о чем он говорит, и остановился, не в силах отвести взгляд от балконного окна. За окном медленно потемнело. Неожиданно прямо за мокрым стеклом возникла черная морда и зубастая пасть, в которую я бы поместился целиком.
Удар, скрежет железа!
«Приземлился», — подумал я.
Пасть за стеклом сменилась глазом размером с колесо — таким же черным, круглым и лишенным выражения. Он только холодно блестел, словно обсидиан.
О чем думает это чудовище, глядя на меня в упор?! Казалось, его крылья застилали все небо. В темноте раздался оглушительный удар грома (или это отвалился балкон?). Дом содрогнулся. Лязгнула балконная дверь — я чуть не подскочил. В комнату вошла Ники, мокрая как мышь. Черные волосы слиплись прядями, косуха блестела от воды.
— Ну там и ветер! — заявила она, осторожно вытирая пальцем потекший макияж. — Едва в стену не врезалась! Привет, Леша. Видела тебя сверху. Вовремя ты искупался — на заливе волна поднимается. Пойду, переоденусь. Валенок, одолжи сухую футболку.
— Не дам, — отозвался тот откуда-то с кухни. — Ты ее растянешь.
Я бросил взгляд на балкон. Там было пусто.
— Потенциальных драконов среди людей очень много, но все они обычно пребывают в латентном, спящем состоянии. В сущности, каждый человек способен переродиться в дракона. Но никогда нельзя предсказать, когда начнется превращение… И чем оно закончится…
Грег говорил монотонно, словно лекцию читал. Я молча слушал, глядя то в окно, то на Ники. Сейчас я вообще поверил бы всему чему угодно!
— Начальная стадия превращения называется куколкой. В этой стадии ты еще человек — но перед тобой как бы раскрывается еще один вариант развития событий. Та самая способность к превращению, которую без помощи почти никто не способен реализовать. Процесс окукливания запускается сам, длится какое-то время — от нескольких дней до нескольких месяцев, — но вне благоприятных условий постепенно затухает. Если упустить момент, то возможность превращения начинает снижаться, и дракон впадает в спящее состояние еще на годы. Возможно, и на всю оставшуюся жизнь.
В состояние куколки спящий дракон может впадать несколько раз в жизни. Но у большинства благоприятное время для превращения приходится на раннюю молодость — от семнадцати до двадцати пяти. Все остальные варианты — исключения. Многие не окукливаются вообще ни разу…
Мои щеки горели — то ли от стыда, то ли от злости. Почему, почему было не рассказать мне все это с самого начала?! Зачем надо было скрывать от меня правду? Даже сейчас, когда я смотрел на Грега, то чувствовал некое сопротивление. Глаза зудели, как будто я пытался пробиться сквозь морок. При виде Валенка инстинкт самосохранения требовал немедленно оказаться от него как можно дальше. А от Ники отчетливо веяло вечным холодом Нижнего мира… Но я все равно смотрел. Мне надоело блуждать в потемках. Пришло время увидеть вещи в их истинном виде.
Зуд в глазах перешел в жжение, — а потом вдруг пропал. Картинки, видимые обоими глазами, наконец полностью совпали. Оттенок зелени, характерный для лимба, исчез. Мир, внешне не изменившись, стал ярче, сложнее и глубже; мне казалось, я могу видеть сквозь стены, могу заглянуть внутрь любой вещи, прикоснуться к ней мыслью и почувствовать ее запах и вкус. У стоящих передо мной были золотистые глаза с вертикальными зрачками, на лицах светились странные знаки, за спинами чернели тени крыльев. Но все это было неважно. Главное — их человеческий облик был только личиной, сквозь которую просвечивала иная сущность. Для ее описания у меня не было слов, потому что им не было в этом мире соответствий. Я мог только охарактеризовать их через эмоции, которые они мне внушали. Страшные, могущественные, смертоносные. Прекрасные.
Я зажмурился, прижал к лицу ладони. Глаза горели и слезились.
— Значит, у меня настал подходящий момент? — спросил я, дождавшись паузы в лекции Грега. — И вы решили этим воспользоваться?
— Ничего мы не решили, — вмешалась Ники. — Все получилось случайно. Когда я увидела тебя в трамвае, это было… ну очень круто! Как маяк среди ночного моря. Или костер в лесу. В общем, нечто ослепительное, чудесное! Я прежде никогда не видела куколок — только слышала о них — и не знала, что с тобой делать и вообще как себя вести. Но просто не смогла пройти мимо!
— И напугала меня до смерти, — проворчал я, вспомнив ее прыжок с моста.
— Я не нарочно. У меня было ужасное настроение, и я решила, что ты мне… ну, ниспослан… в утешение, — тихо закончила она, покосившись на Грега.
Валенок хмыкнул. Грег хладнокровно сказал:
— Вполне возможно, так оно и было. Вокруг куколок всегда происходят разные мелкие чудеса.
— Которые те обычно игнорируют, — добавил Валенок.
Конечно же, подумал я. Ведь я тоже выделил Ники из толпы сразу, как увидел ее. Мы заметили друг друга одновременно. Может, это Ленка своими разглагольствованиями о хищниках случайно запустила превращение? Или оно началось исподволь еще раньше? Комп-то завис еще до того разговора…
