Хочешь, прыгнем вместе?
Ее нежный голос был полон тревоги за меня. Злость вдруг прошла, и мне стало ужасно стыдно.
— Обойдусь, — буркнул я. — Закрой дверь, сквозит.
Ники на миг сжала мои пальцы и исчезла. Я медленно повернулся лицом к пропасти. Пока не вернулся этот панический ужас, надо скорее сигать вниз. «Представь, что это прыжок с парашютом, — сказал я себе. — Ты ведь всегда мечтал прыгнуть, просто как-то не собрался. Ты стоишь на краю открытого люка, снаружи свистит ветер, но бояться нечего, потому что за спиной у тебя парашют. Да, надежный парашют, который подхватит тебя и превратит смертельное падение в чудесный, восхитительный полет! И пусть сейчас этого парашюта еще нет, но, как только ты перебросишь себя через перила, он сразу появится!!!»
Душу затопила невероятная тоска. «Все», — я стиснул зубы, зажмурился и совершил рывок…
…и обнаружил, что мои руки мертвой хваткой вцепились в балконное ограждение. Пальцы побелели, и я не мог их разжать. Я посылал команду рукам — отпустить железяку! — а они не повиновались! Мой организм категорически не хотел умирать. Он не верил мне. Сколько бы разум ни говорил: «Все будет хорошо», — у спинного мозга было на этот счет свое мнение.
Неважно, превращусь я или нет. У змея все равно нет крыльев.
Я открыл глаза и с удивлением обнаружил, что небо уже начало светлеть. А я так и стою, вцепившись в ограждение. Плед валялся под ногами. Я поднял его, набросил на плечи негнущимися руками и горько усмехнулся. «У тебя время до рассвета», — вспомнил я слова Валенка и теперь наконец понял, что он имел ввиду.
Как красиво было вокруг! Гасли последние звезды, небо из темно-синего становилось нежно-голубым, с востока разливался золотистый свет. Будучи убежденной совой, я вставал обычно так поздно, как только позволяла работа, и даже не знал, как дивно выглядит город на рассвете. Особенно в мае, когда все цветет. Мне вдруг показалось, что я уже внизу, во дворе, на мокром асфальте или на молодой траве. Я не помнил, как я там оказался, не помнил полета, но под ногами у меня была земля. Двор был совершенно пуст. Непривычное зрелище — безлюдный Питер.
Рядом раздался странный, пронзительный птичий крик. Я поднял голову и увидел… сокола? Вообще-то я не знал, как именно выглядит сокол, но для орла эта серая когтистая птица была маловата. Сокол бил крыльями, издавая резкие крики, а в лапах у него извивалось тело змеи…
— Ну вот, опять уснул, — раздался рядом голос Грега.
Я моргнул и обнаружил, что по-прежнему стою на балконе и стучу зубами от холода.
Солнце давно взошло, внизу просыпался город. На виадуке уже стояла традиционная утренняя пробка.
— Ладно, не будем тебя мучить, — сказал Грег. — Вижу, так у тебя ничего не получится. Жаль. Я был почти уверен…
— Ну извини, — хрипло подтвердил я. — Рожденный ползать летать не может. И все такое.
— Так ты действительно уверен, что рожден именно ползать? — проговорил Грег, оглядывая меня с ног до головы.
Этот взгляд был мне уже знаком…
«Интересно, они меня сейчас скинут отсюда или прикончат внутри?» — подумал я.
Что ж, пусть попробуют.
Мне уже даже не было страшно, так я устал и замерз. Но и сдаваться без боя каким-то крылатым тварям я не собирался. Сейчас они узнают, на что способен настоящий змей!
За спиной Грега раздалось деликатное покашливание.
— Ну, это самое, — сказал Валенок. — Раз уж твой вариант не сработал, давай попробуем мой!
А действительно, вспомнил я. Грег ведь говорил о «паре способов»…
Грег сумрачно глянул на «вассала». Потом покосился на меня и вздохнул. Я терпеливо ждал, ничем не выдавая готовности, в случае необходимости, биться насмерть.
— Похоже, у нас нет другого выхода, — сказал Грег. — И как я допустил такое? Вечный стыд на мою голову! Забирай его и делай с ним что хочешь.
Валенок радостно осклабился.
— Слышал? — рявкнул он мне. — Рожденный ползать! Выползай отсюда! Эх, повеселимся!.. Стой, куда? Я тебя не отпускал. Сначала на кухню!
Мы прошли в маленькую опрятную кухню мамы Валенка: стол, плита, холодильник «Минск», на нем телик, на окне макраме и рассада помидоров. У плиты стояла Ники, глядя на меня с глубоким сочувствием. Мне снова стало дико стыдно.
— Ники, налей ему горячего чайку, а то он совсем задубел, — распоряжался Валенок. — Ему сегодня еще мно-ого предстоит сделать…
Ники молча поставила передо мной чашку, налила кипятку и даже сахар сама положила. Потом достала из холодильника заранее заготовленный бутерброд с сыром. Взглянув на него, я вспомнил, что не ел уже почти сутки.
— Может, супчику?
Я помотал головой. Внезапная заботливость Валенка беспокоила гораздо сильнее, чем его обычные кровожадные намеки.
— Ты не нервничай, — ворковал он. — Я же не съем тебя… Ну, по крайней мере, не сразу! Дам тебе возможность потрепыхаться… А там, как знать, может, что-то и получится…
— А где Грег? — Я вдруг обратил внимание, что глава клана куда-то исчез.
— Ты кушай, кушай. Тебе силы понадобятся.
Я покосился на Ники. Она быстро отвернулась, словно не желая показывать мне выражение своего лица. Может, она просто не хотела меня огорчать, но я только сильнее насторожился. Даже аппетит отбило.
— Опять прыгать? — спросил я у Валенка, откладывая бутерброд.
— Скорее наоборот, — загадочно ответил он.
— А что?
— Скоро увидишь. Пошли.
Насчет полетов Валенок не соврал — вниз мы спустились на лифте. Но, едва выйдя на улицу, он тут же своим ключом открыл ту дверь, за которой в нормальных домах располагается мусоропровод. За дверью начинался спуск куда-то под землю. Мы прошли внутрь — первым Валенок, потом я, — спустились ступенек на двадцать вниз и долго шагали по тускло освещенному коридору, вдоль стен которого тянулись сырые трубы. Неожиданно стены расступились, и мы оказались в странном помещении. Длинное и узкое, оно было поделено на три дорожки, которые уходили вдаль метров на двадцать и заканчивались тремя квадратными темными нишами. Поперек помещения была натянута металлическая сетка, из какой делают дачные заборы. За сетку вела решетчатая дверь. Валенок открыл ее, вошел внутрь и направился к железному стеллажу у стенки.
— Необычное место, — сказал я, с любопытством вглядываясь в темные ниши. — Похоже на кегельбан…
— Иди сюда, — буркнул Валенок, поворачиваясь. — На.
Он сунул мне в руки винтовку. Я от неожиданности чуть ее не выронил.
— Ого! Настоящая?
— Ну не пневматика же! — Валенок открыл затвор. — Вот патроны, шесть штук.
— Боевые?
— А как же! Заряжаешь сюда, потом передергиваешь вот так, ложишься сюда и целишься…
Одна из темных ниш осветилась, и в световом квадрате появилась мишень.
— А, так это тир!
— Ну да. Понял, куда нажимать? Ну-ка, попробуй сам!
— Да я умею, — обиженно сказал я. — Что, надо попасть в мишень?
— Желательно, — хрюкнул Валенок.
