ужаснулась, представив, в каком виде она доберется до «Старс фильм». Однако ей повезло – из дома выскочила бессменная баба Зоя. Она углядела Яну из окна и ужаснулась ее виду: та скользила по грязи вслед за Гансом, одной рукой пытаясь удержать собачий поводок, а другой – полиэтиленовый пакет, через который протекали холодные дождевые капли.
– Горемычная! – всплеснула руками баба Зоя. – Ты как же так ходишь – ни башмаков нормальных, ни плаща… Ты ж вымокнешь, простудишься…
– То ли еще будет, баба Зоя! – крикнула Яна. – Мне еще в Москву ехать!
– Разгонять тоску?
– Нет, по делам!
– Возьми-ка ты мой плащ и сапоги. А в электричке оденешься в свое, – предложила баба Зоя, когда Ганс подтащил Яну к соседской калитке.
– Спасибо большое, но мне как-то неловко, – честно призналась Яна.
– Неловко мышке в мышеловке. Постой-ка, сейчас принесу…
Всю дорогу Яна мысленно благодарила бабу Зою за предоставленное обмундирование. До «Старс фильм» ей удалось доехать в почти приличном виде. И хотя охранники все же косились на темноволосую девушку, с ног до головы одетую в черное – из-за этой «манеры одеваться» Яну частенько принимали за представителя одного из модных течений, гота, – в здание ее пустили, и молоденькая девушка, спустившаяся на лифте за Яной, даже любезно с ней поздоровалась.
Все прошло не так уж и плохо. Яне вкратце объяснили особенности новой работы. В сущности, от «нишевских» романов ее отличало то, что здесь Янин труд сократился до написания диалогов и ремарок для персонажей, чьи характеры уже были прописаны сценаристом. Теперешняя работа называлась «эпизодник». Оплачивалась она очень даже солидно, сравнить эту сумму с тем, что платили в «Нише», было невозможно.
Правда, к этой огромной ложке густого меда примешивалась здоровая ложка дегтя: Яна не могла рассчитывать на аванс в ближайший месяц, а возможно, даже два. Упускать такой шанс было обидно, и Яна согласилась, подумав, что как-нибудь разберется с этой проблемой. И, только получив задание, попрощавшись и снова оказавшись под дождем, который вместе с Яной добрался до столицы, она осознала, что решить денежный вопрос будет не так-то просто.
Конечно, можно снова обратиться к Ольге – подруга обладала поразительной способностью быть всегда при деньгах, занимая не слишком-то высокооплачиваемую должность, – но Яна и без того ей должна… К тому же Ольга так волновалась из-за Мишки, что Яне казалось верхом неприличия жаловаться подруге на свою жизнь.
Все ее последние знакомства сводились к друзьям Павлика, у которых, конечно, тоже можно было занять, но, хотя они неплохо относились к Яне, за глаза называя ее «чудной и все-таки забавной», ей казалось унизительным клянчить у них деньги, тем более она не сомневалась, что слух об этом непременно достигнет Павликовых ушей.
Вспомнив о Павлике, Яна невольно вздрогнула, словно за шиворот потекли капли холодного дождя. В последнее время, обеспокоенная своим мнимым сумасшествием, незаконченным романом, позором в «Нише» и – апогеем всех несчастий – знакомством с Луниным Игорем Сергеевичем, Яна совсем позабыла о нем. Расстояние и неприятности, обрушившиеся на нее с уходом от Павлика, окончательно отдалили их друг от друга.
«А может, нет?» – подумала Яна, невольно угадывая в размазанном пятне на стенке троллейбуса очертания его профиля. В любом случае он был где-то далеко, и ее сердце уже не стучало, как нервные пальцы, барабанящие по столу, при мысли о встрече с ним.
Поселок встретил ее, окутав, как шалью, влажной и теплой мглой прошедшего дождя. Яна полной грудью вдохнула воздух, от которого успела отвыкнуть в Москве, – свежий, душистый, как крошечная щепотка приправы, добавленная в суп умелым поваром. Дождь отправился покорять Москву, и ласковую тишину нарушало лишь тихое падение капель, шуршащих по листам. Желтые фонари обезоруживали мглу своим мягким светом.
Яна почувствовала себя почти счастливой. Так, словно возвращалась в дом, где ее ждут.
А в доме ее действительно ждали. Во всяком случае, Яна опешила, когда увидела свет, горящий в окнах дома.
«Че-ертова шарманка… – простонала она про себя. – Это что еще за новости?»
Первой мыслью, разумеется, были злобные грабители, ворвавшиеся в дом. Но, чуть поразмыслив, Яна сообразила, что воры, которые позарятся на ее вещи или заглянут в ее холодильник, заплачут и уйдут, оставив денег на продукты.
Второй – был приезд Полины Артемьевны, которая через Диму пообещала Яне заглянуть после выписки.
Эта мысль, как более реалистичная, успокоила Яну, но ненадолго. Зачем, спрашивается, пожилой и больной женщине приезжать сюда поздним вечером? Вряд ли ей захочется здесь ночевать. Назад она не успеет, а машины возле ворот Яна не приметила. Конечно, всякое может быть… И потом, Ганс вряд ли пустил бы в дом человека, которого ни разу не видел… Насколько Яна знала своего пса, он попросту улегся бы на пороге и глухо ворчал до тех самых пор, пока его хозяйка не вернулась бы домой…
Терраса огласилась радостным лаем Ганса. У Яны немного отлегло от сердца. Значит, все в порядке, ничего страшного не случилось. Ганс облизал Яну с ног до головы, но вид у него при этом был виноватым, хотя виноватой чувствовать себя должна была Яна: она ведь оставила питомца допоздна скучать в одиночестве.
– В чем дело, Ганс? – прошептала Яна. – Кого опять принесло?
Прислушавшись, она различила голоса. Оба голоса принадлежали мужчинам, и оба были ей определенно знакомы. Ганс выразительно посмотрел на хозяйку и медленно пошел в гостиную, оглядываясь, идет ли она за ним. Яне ничего не оставалось, как последовать за Гансом, на ходу размышляя, не прихватить ли что-нибудь тяжеленькое на всякий случай.
Голоса доносились из кабинета; дверь, за которую Яна не заглядывала с тех самых пор, как встретилась с Луниным, была открыта нараспашку.
Картина, которую она увидела, заставила ее оторопеть, но не столько от страха, сколько от изумленного возмущения: за столом, на котором красовалось блюдо с печеным картофелем, тарелка с нарезанными бутербродами, банка килек в томатном соусе, бутылка водки и две рюмки, восседали двое ее знакомцев – Лис и бомж Леня. Кабинет застилала туманная пелена зловонного дыма, выпускаемого Лисовой трубкой. Мужчины даже не заметили, как в их обществе появилась Яна, настолько были увлечены приятной беседой.
Яна растерялась и даже рта раскрыть не смогла, чтобы возмутиться. На лице Лиса – он первый заметил ее появление – не обозначилось ни тени беспокойства. Он словно считал совершенно нормальным то, что Яна, вернувшись домой, стала свидетельницей дружеской попойки едва знакомых ей мужчин.
– А, Ясенька Евгеньевна… – Лис поднялся из-за стола и галантно поклонился вошедшей, как радушный хозяин, приветствующий запоздавшего гостя. – Что же встали в дверях? Не изволите ли скрасить наши холостяцкие посиделки?
Погрустневший Леня, который, в отличие от Лиса, сразу понял, что к чему, покраснел и посмотрел на Яну виноватым взглядом:
– Добрый вечер, Яна… Я тут… хм… гм… зашел, тебя не застал, ну и…
– А я сейчас все объясню, – перебил Леню главный зачинщик. – Леонид Матвеич – мой добрый приятель. Мы с ним давно уже свели короткое знакомство.
– Да, – еще больше краснея, кивнул Леня. – Тут пару лет назад были сильные морозы, а бытовки тогда у меня не было… Ну, я и решил…
– Вот Леонид Матвеич и решил погреться в пустующем доме, – снова перебил его Лис, делая вид, что не замечает Яниных колючих глаз и дрожащего от возмущения подбородка. – Тогда-то мы и встретились. Леонида Матвеича, к слову, чуть удар не хватил, когда он понял, что к чему. Вначале-то он, по неведению своему, решил, что я – хозяин. Ну а потом мы поладили. Правда же, Леонид Матвеич?
– Чистая правда, – кивнул Леня, не сводя с Яны виноватого взгляда. – Ну я, пожалуй, пойду… Неудобно как-то…
