Андрей натянуто улыбнулся и сдавленно пробормотал:
– Да.
Несколько секунд Советник раздумывал, глядя на Вершинина так, как хорошо пообедавший человек смотрит на новую порцию еды, потом поморщился и сказал:
– Ты не нравишься мне, сарг. Я бы с радостью приказал отрубить тебе голову, но Великая Конвенция призывает быть милосердным. Поэтому я помилую тебя и отпущу на все четыре стороны. Эй, стража, вышвырните этого сарга на улицу!
Стражники шагнули к Андрею, но тут один из типов, стоявших возле кресла, бросился вперед и воскликнул:
– Прошу тебя, маг, не делай этого!
Все, кто был зале, с удивлением уставились на выскочку. Это был высокий худой мужчина с черными волосами, в которых ярко белела седая прядь.
Советник смерил его хмурым взглядом и негромко проговорил:
– Я разрешил тебе присутствовать здесь при условии, что ты будешь молчать, рыцарь.
– Статус наблюдателя позволяет мне подавать реплики, Советник. Об этом говорит двенадцатый параграф Великой Конвенции.
Советник поморщился:
– Ты прав, рыцарь. Итак, говори: чего тебе надо? Долговязый рыцарь холодно посмотрел на Андрея и громко сказал:
– Советник, этот юный сарг – враг. Он не заслуживает твоего снисхождения.
– Враг? – Советник подозрительно нахмурился. – О чем ты говоришь, рыцарь Гармата?
– Он отдал перстень Бафомета магу-изменнику. И теперь многим мирам Содружества угрожает опасность.
Маг Советник перевел взгляд на Андрея и удивленно переспросил:
– Этот ничтожный сарг отдал перстень авгуру?
– Да, – ответил Гармата.
Во взгляде мага, устремленном на Андрея, проступило любопытство.
– И зачем же ты это сделал, сарг?
Вершинин разлепил спекшиеся губы и тихо проговорил:
– Простите, но я. не понимаю.
– Что тут непонятного? Отдал ты перстень авгуру или нет?
Андрей собрался с духом и ответил:
– Если вы говорите про лысого толстяка, которого я вчера встретил на ВВЦ, то да, я отдал ему перстень. Но этот перстень принадлежал ему. По крайней мере, он так сказал.
Советник еще несколько секунд разглядывал Андрея, потом повернулся к рыцарю Гармате и неохотно проговорил:
– Ты прав, рыцарь. Он сам во всем сознался.
– Думаю, что он виноват и в другом, – сурово сказал Гармата. – Этот юный сарг хитростью проник в офис «Линии». Там, с помощью какой-то магической хитрости, он сумел отвлечь Хороса, а затем впустил в офис ликанов, стригоев и магов-изменников.
Маг Советник снова посмотрел на Вершинина, и на этот раз в его взгляде было не только любопытство, но и изумление.
– Гармата говорит правду? Это сделал ты? Андрей тряхнул головой.
– Это все какое-то недоразумение, – хрипло произнес он. – Я никого не предавал. Вы должны верить мне, потому что. потому что.
– Потому что – что? – с холодным любопытством осведомился Советник.
– Потому что все это – мой сон! – выпалил Вершинин.
На лицах присутствующих появились усмешки.
– Этот сарг действительно хитер, – сказал Советник. – Но его хитрость – это хитрость сумасшедшего. Я верю тому, что ты говоришь, рыцарь Гармата. Передай моему другу, Инквизитору Ротгеру, что я накажу предателя по заслугам. Эй, стража! Возьмите сарга и отведите его в темницу. А на рассвете бросьте этого гаденыша с Башни в ров. Исполняйте!
Андрей хотел вскочить на ноги, но один из стражников ударил его кулаком по голове. А второй грубо впихнул ему в рот кляп. Затем стражники подхватили Андрея и быстро потащили к двери.
Советник взглянул на Гармату:
– Это все, что ты хотел сказать, рыцарь?
– Советник, если вы что-то знаете о местонахождении Менериха.
– А почему, собственно, я должен что-то знать о нем? – резко перебил Советник.
– Вы – один из самых сильных магов Лагора. А, по некоторым слухам, Менерих…
Гармата осекся, поняв, что превысил дозволенные полномочия, а Советник сдвинул брови, чуть подался вперед и отчеканил:
– Менерих не маг. У вас нет никаких доказательств этого.
– Да, но.
– Не зазнавайся, лагориец! – прорычал Советник. – Помни, с кем ты говоришь!
Гармата закусил губу, сделал над собой усилие и низко поклонился.
– Прошу прощения, маг, – глухо проговорил он. Советник откинулся на спинку кресла и высокомерно произнес:
– Твое время истекло, наблюдатель. Теперь ты должен покинуть мой дворец.
– Да, Советник.
Гармата снова низко поклонился, затем развернулся и зашагал к двери. Два стражника пошли вслед за рыцарем, чтобы препроводить его до ворот. Когда шаги их стихли в отдалении, один из магов с плохо скрываемым гневом произнес:
– Мой господин, эти рыцари совсем зазнались. Пора бы их приструнить.
– Властитель Лмерк сам решит, кого ему «приструнять», – сухо проговорил Советник. – А ты, маг огня, просто делай свою работу и не забивай голову вещами, о которых тебе по долгу службы думать не полагается.
Маг огня низко поклонился в знак того, что принимает каждое слово начальника без возражений.
– Теперь оставьте меня, – сказал Советник, обращаясь ко всем магам сразу. – Я хочу отдохнуть.
Маги принялись чертить пальцами в воздухе какие-то знаки – и стали бесшумно исчезать один за другим. Их наместник устало прикрыл глаза и, положив руки на подлокотники кресла, расслабил свое грузное, стареющее тело.
7
Старая, потемневшая от времени и сырости каменная кладка. Каменный пол. У стены – деревянные нары с тощим тюфяком, набитым соломой. Впереди, слева и справа, – железная решетка. По соседству, за решеткой, – другие узники.
Воздух в темнице был темен и сыр. В полумраке Вершинин не имел возможности как следует разглядеть своих соседей, но отчетливо слышал их негромкие голоса.
– Скажу тебе честно, Адран, моя деятельность в должности советника сильно походила на лотерею, – говорил один. – Подпишешь распоряжение, примешь решение, а потом сиди и гадай: то ли тебя наградят поместьем в Орсенвальме, а то ли подведут к известному всем сооружению с намыленной петелькой и накинут эту петельку тебе на шею?
– Да, друг, приятного мало, – согласился с ним другой. – Но при демократии и торжестве общественного мнения тебе было бы ничуть не лучше. Будучи советником Лмерка, ты зависел только от его воли и настроения, а при власти общественного мнения тебе пришлось бы стать марионеткой черни.
– Это не так. Политик должен согласовывать свои действия с мнением большинства граждан. Глас множества – это глас Незримого Создателя.
– Не о том вы толкуете, сидельцы, – хрипло вмешался третий голос. – Вам пора подумать о собственной незавидной участи. Завтра-послезавтра петельки, про которые вы говорите, затянутся на ваших тощих шеях. И тогда никакой глас большинства вам уже не поможет.
