Поцелуй был долог, но в конце его девушка вскочила на ноги и закрылась руками.
– Мы не должны… – хрипло прошептала она. – Только не с тобой.
Рамон поднялся с камня и шагнул к ней. Он обхватил девушку за плечи и прижал к себе. Она попыталась вырваться, оба крутанулись, словно в танце, покачнулись и, не удержав равновесия, повалились на траву.
Камиля упала на Рамона, и он успел подхватить ее так, чтоб она не ушиблась. Увидев прямо перед собой лицо толмача, Камиля вдруг мягко рассмеялась.
– Ты чего? – удивленно спросил толмач.
– У тебя смешное лицо! – с улыбкой ответила девушка.
И тут она, должно быть, осознала, что лежит на чужеземце, и груди ее крепко прижаты к его груди. Камиля попыталась подняться, но Рамон удержал ее. Он вдруг перевернулся, и Камиля оказалась под ним. Рамон заглянул девушке в глаза, затем поднял руку к ее лицу и нежно провел пальцами по ее щеке. Затем рука его соскользнула ниже, он погладил Камиле шею, а потом провел пальцами по ее ключице и накрыл ладонью ее грудь.
Камиля робко повела плечами, затем улыбнулась и положила ладони на плечи Рамона. И тут его губы снова нашли ее уста, а рука его скользнула к ее животу…
Камиля зажмурилась и в последний раз сильно прильнула к Рамону, чтобы продлить наслаждение. Сердце девушки гулко стучало в груди. Какое-то время ночная тишина нарушалась лишь ее дыханием и хриплыми вздохами Рамона, словно им никак не удавалось отдышаться.
– Мне так хорошо… – прошептала Камиля с улыбкой. Она снова хотела обнять Рамона, но вдруг замерла и, уставившись на что-то за спиной у толмача, воскликнула:
– Рамон!
Толмач быстро обернулся. Позади него, возле раскидистого куста тетеревятника, стояли три приземистые фигуры. Рамон быстро поднялся и повернулся к ним лицом. Один из газаров шагнул вперед и свирепо проговорил:
– Ты овладел дочерью нойона!
– Ни один чужеземец не должен касаться дочери нойона, но ты соблазнил ее! – гневно сказал второй.
Третий вытянул из ножен кривую саблю и гортанно пролаял:
– Каждого, кто посмеет дотронуться до дочери Алтука, ждет смерть! А если это сделал чужеземец, то смерть его должна быть мучительной и долгой!
Рамон положил руки на кинжалы и холодно возразил, глядя на воина, обнажившего саблю:
– Моя жизнь не многим отличается от такой смерти. Она длится уже долго и приносит мне множество мучений. Кроме того, я не просто чужеземец. Боги остановили на мне свой выбор. Я убил Фаркука и тем самым получил право голоса и право власти.
Слова толмача, казалось, повергли газаров в замешательство. Они переглянулись, словно бы говоря друг другу: «Чужеземец прав. Но что же нам тогда делать?»
Наконец самый рослый из дикарей сказал:
– Мы не станем тебя убивать, чужеземец. Хотя должны это сделать. Ты пойдешь с нами к нойону. Мы расскажем ему, что ты соблазнил его дочь. А потом мы сделаем с тобой то, что он нам прикажет.
– И не надейся на милосердие нойона, – с ненавистью пообещал второй воин. – Последнего, кто прикоснулся к Камиле, Алтук велел посадить на кол и поливать кипящим жиром.
Рамон выслушал воинов молча, и на его смуглом, миловидном лице не дрогнул ни один мускул. А когда газары замолчали, он тихо сказал:
– Да будет так.
И первым шагнул по направлению к стану. Камиля схватила Рамона за руку и порывисто проговорила:
– Рамон, любимый мой, я не…
Договорить она не успела. Высокая белая фигура стремительно выскользнула из вересового куста и с хриплым, булькающим клекотом набросилась на газаров. Первый удар белой когтистой лапы снес одному из воинов голову, второй удар распорол живот другому воину, но он не упал, а выхватил саблю и рубанул тварь по руке.
– Призрачный всадник! – в ужасе воскликнул Рамон.
Завязалась драка, но итальянец не стал ждать, чем она закончится. Он схватил Камилю за руку и быстро потащил ее прочь от ручья.
В глубине стана Рамон выпустил ее руку и выдохнул:
– Беги к отцу! Скажи, что на стан напали!
9
– Первоход, проснись!
Глеб открыл глаза и сонно уставился на Рамона, который тряс его за плечо.
– Полегче, – хрипло пробормотал он. – Какого дьявола ты меня разбудил?
– Первоход, нам надо бежать!
– Куда бежать? – проговорил Глеб осипшим со сна голосом. – Зачем?
– На лагерь газаров напали белые твари! Те, кого ты называешь Призрачными всадниками!
Повторять не понадобилось. Глеб в одно мгновение вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.
– Где они? Веди!
– Что случилось? – поднял с охапки травы голову Бранимир. – Что за переполох?
Загудели и остальные стрельцы, разбуженные взволнованным голосом толмача.
– Мы должны бежать! – сказал Рамон. – Газары не отпустят нас живыми!
– С чего ты взял? – недоуменно спросил Глеб, прислушиваясь к крикам и звукам битвы, доносившимся с другого конца лагеря.
– Я овладел дочкой Алтука, – сухо пояснил Рамон. – А нойон не прощает такого. Газары как раз вели меня к нему, когда появились Призрачные всадники.
Вдалеке кто-то отчаянно закричал. Рамон сглотнул слюну и добавил:
– Газары сражаются с Призрачными всадниками. В пылу битвы мы легко можем ускользнуть.
Первоход задумчиво сдвинул брови.
– Какого лешего тут думать? – сердито спросил Бранимир, который давно поднялся с лежака и стоял рядом с Глебом. – У нас есть дело! И я не позволю своим стрельцам погибнуть из-за кобелиных игр толмача! Уносим отсюда ноги, ходок!
Глеб думал еще секунду, затем кивнул.
– Хорошо. Следуйте за мной и постарайтесь не отстать в темноте.
Он повернулся и выскользнул из шатра.
Путники успели отойти от стана газаров на сто шагов, когда Рамон вдруг остановился. Воевода, следовавший позади, наткнулся на толмача и недовольно проговорил:
– Чего ты? Почему встал?
– Камиля, – выдохнул Рамон.
– Чего?
– Девушка, дочь нойона. Она может погибнуть. Я должен вернуться!
Рамон хотел повернуться, но тяжелая рука Глеба легла ему на плечо.
– Не думаю, что они нуждаются в твоей помощи, Рамон. Тварей не больше трех, и, судя по звукам, газары уже побеждают.
– Ты это слышишь? – недоверчиво спросил Рамон.
– Да, – ответил Глеб. – Я это слышу. Битва заканчивается, и скоро газары хватятся нас.
Он убрал руку с плеча Рамона, развернулся и снова устремился в темноту леса. Толмач пару секунд размышлял, затем вздохнул, перекрестился и последовал за Глебом и стрельцами.
Долго бежали странники по ночному лесу. Постепенно шум битвы за спиной сошел на нет. Наконец Глеб остановился и перевел дух.
– Все здесь? – спросил он, обернувшись.
– Все! – ответил Бранимир, с трудом восстанавливая дыхание. Он вытер рукавом потный лоб и с
