Вот и в этот вечер карманы одноглазого барыги были до отказа забиты плохоньким товаром. Паренек, стоявший перед ним под темной сенью дуба, был уже четвертым покупателем за день. Четвертым – и таким же тупоголовым, как предыдущие три.
Оглядывая сломанную Огневую пику, которую всучил ему Бельмец, паренек уточнил:
– А эта вещь правда поможет против оборотней?
– Еще как поможет, – кивнул одноглазый барыга. – Пока пика у тебя, оборотни и близко не подойдут.
– Это хорошо. – Парень улыбнулся. – Мне в Яров-град на ярмарку ехать, а дорога туда идет через лес. Думал нанять провожатых, но теперь не стану. – Он снова оглядел Огневую пику. Затем уточнил: – А от разбойников она отбиться поможет?
– И от разбойников поможет, – заверил его Бельмец. – Пусть только сунутся – враз испепелит!
– А как пика действует?
– Да все просто. Как только встанет пред тобой разбойник или темная тварь – жми вот на этот бугорок. Но пока не появятся – не жми. Иначе испортишь вещь.
– Странные они, эти чудны?е вещи, – задумчиво проговорил парень, осторожно и бережно покручивая в руках Огневую пику. – И откуда только взялись?
– Сам ведь небось знаешь. Много сотен лет тому назад с неба на землю упала колесница с богами. Точнехонько на Кишень-град. Кишень с тех пор стоит мертвый, а леса вокруг него стали гиблыми.
– Да-да, я помню, – кивнул парень. – По всей гиблой чащобе разбросаны чудны?е вещи, оброненные падшими богами. И рыщут по той чащобе темные твари.
Парень сунул Огневую пику в карман, еще раз горячо поблагодарил Бельмеца и зашагал восвояси.
Барыга проводил парня насмешливым взглядом. Чуднaя вещь, которую он всучил пареньку, была абсолютно бесполезна и против нечисти, и в бою. Но пареньку об этом знать не обязательно. Пока. Ну, а потом… Бельмец усмехнулся. Потом – суп с котом. Скорее всего, этого заезжего щенка он больше никогда не увидит. А коли увидит, то щенку же хуже. Пусть только попробует сунуться, костей не соберет.
Бельмец представил себе, как парень воюет с напавшими на него упырями и волколаками, и усмехнулся. Легче отбиться от медведя ивовым прутиком, чем от темной твари сломанной пикой. Паренек не вернется, это как пить дать.
Совесть Бельмеца совершенно не мучила. Мало ли кто и от чего гибнет. Жить вечно еще никому не удавалось. Ну, а раз так, то и жалеть людей незачем.
И тут на пути паренька, который не успел еще отойти далеко, встал высокий человек в темном плаще.
– Эй, малый, – окликнул он незадачливого покупателя. – Погоди-ка.
Парень остановился. Человек, окликнувший его, был молод лицом, но седовлас и не по-юному угрюм.
– Чего тебе, дядя? – спросил его парень, недовольно сдвинув брови.
– Ты купил эту вещь у Бельмеца?
– Ну.
– Дай посмотреть! – Незнакомец протянул руку.
Парень отступил на шаг и, вынув из кармана покупку, угрожающе поднял ее перед собой.
– Лучше не пробуй, дядя. Это Огневая пика. Задумаешь плохое, нажму на бугорок, и останутся от тебя рожки да ножки.
Незнакомец улыбнулся и вдруг молниеносным движением вырвал чуднyю вещь из рук парня. Затем нажал пальцем на бугорок, о котором говорил Бельмец, и ничего не произошло.
– Не понял, – удивленно проговорил парень. – Это что же… Она не действует?
– Идем к Бельмецу, – сухо проговорил седовласый незнакомец. – Если кто-то и сможет ответить на твои вопросы, то только он.
Завидев, что покупатель возвращается, да еще и не один, барыга напрягся. Впрочем, особой тревоги он не испытывал. Стоило Бельмецу свистнуть, и тут же из-за угла заброшенного, полусгоревшего амбара появилась бы пара рослых, крепких ребят с мечами наперевес.
Бельмец уже заготовил наглую улыбку, но вдруг лицо его оцепенело.
– Первоход?! – удивленно воскликнул он. – А говорили, ты сгинул в Мории.
– Не сгинул, как видишь, – последовал холодный ответ.
Бельмец сверкнул на Глеба белым глазом, облизнул узкие губы и сказал:
– А ты переменился. Поседел, отощал. Несладко тебе пришлось в эти три года, верно?
– Верно, – спокойно проронил Глеб.
– Три года назад при одном твоем имени всякий, на кого ты имел зуб, покрывался испариной. Но теперь ты не выглядишь так грозно. Осталась ли в тебе прежняя сила, ходок?
– Хочешь проверить? – осведомился Глеб.
Бельмец прищурил единственный зрячий глаз.
– Зачем мне проверять? Другие проверят. Тут на тебя многие в обиде, Первоход. Многим ты не давал жизни, и никто этого не забыл. Я бы на твоем месте не разгуливал открыто по городу.
Глеб почувствовал раздражение и дернул щекой.
– Хватит болтать, барыга. Пять минут назад ты продал парню вот эту вещь.
Глеб вынул из-за спины Огневую пику и показал ее Бельмецу. Тот глянул на вещицу и, усмехнувшись, хотел было отпустить шутку, но встретился с Глебом взглядом и стер едва наметившуюся ухмылку с лица.
– Верно, продал, – нехотя признал он.
– Так вот, эта пика не работает.
– Правда? – Бельмец хмыкнул. – Вот незадача-то. Что ж, бывают оплошности и в моей работе. Слышь- ка, паря, давай пику сюда. А деньги я тебе верну. Не все, конечно, а половину.
– Почему же половину? – удивился парень.
– Потому что другую я уже отдал тому, у кого ее перекупил. Разумеешь?
Парень нахмурился, но возражать не стал. Слишком уж дурная слава шла о барыге Бельмеце. У него всегда можно было разжиться чуднoй вещью, но вернуть обратно – ни-ни. Это еще удача, что он согласился отдать половину уплаченной суммы.
Парень взял протянутое барышником серебро, сунул его в карман, повернулся и уныло побрел восвояси.
– Подожди меня у колодца, – сказал ему вслед Глеб.
Парень не отозвался.
На этот раз Бельмец не удержался от усмешки.
– Не станет он тебя ждать, Первоход. Уж больно глаза твои холодны и колючи.
Глеб посмотрел на него ледяным взглядом.
– Паренек наверняка продал все, что имел, чтобы купить у тебя Огневую пику. Тебе не совестно?
Барыга пожал плечами:
– Огневая пика – страшное оружие. Кто знает – быть может, парень собирался лютовать на большой дороге? Представь, сколько купцов и странников я только что спас.
Глеб несколько секунд разглядывал Бельмеца в упор, затем вздохнул.
– Не нравишься ты мне, барышник. И никогда не нравился.
– Так ведь и я от тебя не в восторге, ходок.
Ярость горячей, густой смолой закипела в душе Первохода.
Молниеносное движение – и вот уже Бельмец корчится от боли, а пальцы Глеба сжимают его горло. Сила в пальцах ходока уже не та, что прежде: суставы ломит, а сами пальцы вот-вот норовят разжаться, но барыга этого не замечает.
– Пусти… – в ужасе прохрипел Бельмец, выкатив на Глеба белый, незрячий глаз. – Пусти, ходок…
Глеб чуть прищурил темные, недобрые глаза и холодно осведомился:
– Хочешь жить?
– Да… – прохрипел Бельмец. – Хочу…
– Так я и думал. – Глеб разжал пальцы.
