надобно?
– Мы с моим высокородным спутником… – Глеб сделал круговое движение рукой, как бы заключая себя и Рамона в невидимый круг избранных персон, – отправились в путешествие с целью составить подробный свод славянских земель и жителей, их населяющих, и долгая дорога, по которой мы шествуем вот уже несколько месяцев, наконец-то привела нас в ваше княжество.
Глеб перевел дух, приходя в себя после длинной, витиеватой фразы. Охоронцы переглянулись и снова уставились на Глеба. Они ждали продолжения.
Глеб осмотрел пыльные, бородатые лица, улыбнулся и сказал:
– Короче, парни, нам бы встретиться с вашим князем и поговорить с ним по душам. Это возможно?
Самый бородатый и пожилой из охоронцев сплюнул в пыль, вытер мокрые губы рукавом поддевки и ответил:
– Отчего ж нет… Князь странников привечает. Только мне надо посоветоваться со старшим. Как он решит, так и будет.
– Отлично! – кивнул Глеб. – А кто у нас старший?
– Военный советник Балабан.
– Вот как. И где же он сейчас?
Пожилой охоронец снова сплюнул в пыль, вытер губы, на этот раз не так тщательно, как прежде, и произнес с ленцою в голосе:
– А кто ж его знает? Ходит где-то.
Глеб взглянул на Рамона. Тот пожал плечами. Глеб снова перевел взгляд на охоронца и сказал, чуть повысив голос:
– Ну, может, кто-нибудь из вас его разыщет? Мы подождем.
На ленивых лицах охоронцев появились усмешки. А пожилой бородач изрек:
– Балабан не любит, когда его отрывают от дел попусту. Будь вы странствующими скоморохами, еще куда ни шло. Песенку бы ему какую спели али б станцевали. Вот разве что сами что-нибудь споете. – Он насмешливо посмотрел на Глеба. – Как, страннички? Спляшете для нас?
Охоронцы заусмехались и загыкали. А Глеб пристально посмотрел насмешнику в глаза и отчеканил:
– У тебя очень длинный язык, бородач, но все же попробуй держать его за зубами. Иначе мне придется чуть-чуть его подрезать.
Охоронцы, не ожидавшие от мирных странников таких дерзких речей и привыкшие к тому, что путники, не разбирающиеся в тонкостях местной жизни, годятся лишь на то, чтобы быть предметом насмешек, выкатили на Глеба глаза.
– Что-о?! – проревел пожилой охоронец, когда смысл сказанных Глебом слов окончательно уместился у него в мозгу. – Да я тебя…
Бородач вскочил с лавки и рванул из ножен меч.
Глеб не шевельнулся. Он стоял перед охоронцами в полный рост, расставив ноги и заложив руки за спину, и, чуть склонив голову набок, смотрел на разъяренного воина, сжимающего в руке меч, спокойным, холодновато-ироничным взглядом.
Бородач ринулся вперед и рубанул Глеба мечом по голове. Первоход чуть сдвинулся, и бородач вместе со своим тяжелым мечом повалился в пыль.
Охоронцы помоложе захохотали.
– Так его, Пиреней! – весело крикнул кто-то. – Руби на щи!
– Эй, бездельники, чего тут у вас?! – рявкнул громкий, сухой и трескучий голос.
Охоронцы тут же повскакивали с лавок, быстрыми, привычными движениями оправили брони и шеломы, положили руки на кряжи своих мечей и вытянулись в струнку.
К воротам подошел хромой, невысокий человек с темным, безбородым, загорелым лицом, кривыми ногами и такими широкими плечами, что они казались ненастоящими. В лице человека было что-то восточное, но не хазарское, а скорей аравийское. Да и одет он был странно для русского воина – кафтан заморский, сапоги такие, какие носят северяне, на голове хазарская шапка, а на боку кривой печенежский меч в ножнах со вставками из слоновой кости.
Остановившись у ворот, Хромой бес (а Глеб сразу же про себя нарек его этим прозвищем) оглядел гостей и спросил:
– Кто такие будете?
Глеб поклонился и ответил:
– Мы странники. Путешествуем по славянским землям, беседуем с князьями, воинами и простым людом.
Хромой бес чуть прищурил карие, окаймленные густой тушью черных ресниц глаза и с усмешкой проговорил:
– Ясно. Вынюхиваете, значит.
Сказав это, он внимательно и остро вгляделся в лицо Глеба. Тот не повел бровью, а продолжал молча и спокойно смотреть на собеседника. Того, похоже, спокойствие странника немного смутило.
– Так что скажешь, странник? Вынюхиваете или нет?
– Смотря что ты имеешь в виду под словом «вынюхивать», незнакомец, – невозмутимо отозвался Первоход. – Мы интересуемся всем, что считаем интересным, а после делаем заметки для будущего свода. Свод сей, ежели будет создан, значительно облегчит жизнь не только странникам вроде нас, но и купцам.
– А также ратникам, желающим пополоскать сапоги в пыли заморских держав, – с усмешкой добавил Хромой бес.
– И самое благое дело можно обернуть во зло, – спокойно возразил Глеб. – Ножом можно резать хлеб и раздавать его нищим, а можно зарезать хорошего человека.
Хромой бес пристально посмотрел Первоходу в глаза и обронил:
– Ты не глуп. Нашему князю было бы интересно с тобой поговорить.
Глеб вежливо улыбнулся.
– Что ж мешает? Вот он я – весь здесь.
Хромой бес чуток помолчал, потом глянул на замерших по стойке «смирно» охоронцев, снова перевел взгляд на Глеба и заявил:
– Уж больно ловко ты дерешься для простого странника.
– А кто тебе сказал, что я простой странник? В былые годы я был неплохим ратником и служил хлынскому князю Аскольду, а после – его преемнику Егре.
– Князю Егре? Он ведь уже много лет как мертв.
– Верно, – кивнул Первоход. – Князь Егра мертв, а я, после войны с Голядью, повредил спину и не могу держать в руках ничего тяжелее…
Тут Глеб прибавил крепкое словцо, чем вызвал улыбки на физиономиях охоронцев и усмешку на смуглом лице Хромого беса.
– Вижу, – сказал, усмехаясь, Балабан. – Вижу, что ты не при оружии. Хотя… В наше тревожное время по дорогам бродит множество наемных убийц. Я слышал, что иные из них могут убить человека даже голой рукой.
Глеб вскинул брови.
– Голой рукой? Нешто такое возможно?
– Возможно, друг, возможно.
– Какой ужас. Никогда бы не подумал. Так ты устроишь нам встречу с князем Гостиваром, советник Балабан?
– Я бы с радостью устроил вам встречу с князем и с еще большей радостью поприсутствовал бы на этой встрече сам. Пресветлый князь любит поговорить с гостями из далеких земель. Однако сегодня, странники, вам не повезло.
– Как это?
– Да так. Князь Гостивар сегодня никого не принимает. Придется вам прийти завтра. А пока могу посоветовать вам хороший постоялый двор.
– Отчего же так? – поинтересовался Рамон своим мягким, вызывающим доверие голосом. – Отчего
