– Думаю, да.
– Зоряна, – усмехнулся Глеб и повернул голову на голос.
Девушка вышагнула прямо из стены, остановилась посреди горницы и окинула поверженных врагов хмурым взглядом.
– Да, мальчики… Наделали вы делов. – Потом взглянула на Глеба и спросила: – Первоход, мне стать князем? Или лучше каким-нибудь десятником?
– Князем, – ответил Глеб.
Девушка кивнула, посмотрела на князя и начала меняться. Через десять секунд вместо Зоряны посреди горницы стоял князь Гостивар, только одетый в женскую длинную куртку, расшитую бисером, и женские сафьяновые сапожки.
– Про одежу забыла, – напомнил Рамон.
Зоряна кивнула и за пару секунд довершила начатое дело.
4
Из терема выехали на роскошной, крытой парусиной телеге. Удивленным охоронцам «князь» сообщил, что желает показать дорогим гостям свой город, и запретил им сопровождать себя.
Глеб боялся наткнуться на военного советника Балабана. В отличие от безмозглых, безынициативных охоронцев Хромой бес был хитер и прозорлив, и он бы, конечно, сразу понял, что «тут что-то не так». Однако фортуна уберегла Глеба и его спутников от разоблачения. Балабана во дворе не было.
Телега благополучно выехала за ворота и покатила по улице к городской стене. Связанный по рукам и ногам князь открыл было глаза и попытался что-то сказать, но, во-первых, рот его был заткнул кляпом, а во-вторых, он увидел Зоряну, которая как раз меняла одно обличье на другое. Князь выпучил глаза, а потом щеки его покрыла бледность, зрачки закатились под веки, и он снова потерял сознание.
– Чувствительный, – сочувственно проговорил Рамон. – Не то что наш князь Добровол.
– Он уже не князь, – напомнил Глеб.
Рамон усмехнулся и сказал:
– Да уж. И где он, интересно, сейчас?
– Бегает по лесу, обратившись в чудовище, – сухо ответил Первоход. – Рамон, Зоряна, будьте внимательнее. Мы подъезжаем к городской стене. Зоряна, самое время обратиться в какого-нибудь охоронца поважнее чином.
Девушка кивнула и за несколько секунд превратилась в хмурого, рыжебородого десятника, которого видела час назад, пробираясь к княжьему терему.
Возле чахлой рощицы берез Глеб велел Рамону остановить телегу, быстро выскользнул наружу, прошел к куче сухой травы и вынул из-под нее мечи и ольстру. Затем вернулся в телегу, и они продолжили путь уже с мечами-всерубами и громовым посохом.
Доехав до ворот, телега остановилась у бревна, лежащего на вкопанных в землю рогатинах и перекрывающего дорогу. Зоряна, принявшая облик рыжебородого детины, высунулась в окно и гаркнула:
– Подымай бревно! Мы спешим по княжьим делам!
Набольший в группе охоронцев поднялся с лавки и подошел к телеге.
– Аждай, ты ли? – спросил он, увидев в окошке рыжую бороду своего боевого товарища.
– Я, кто ж еще! – пробасила в ответ Зоряна. – Подымай бревно, спешим мы!
Десятник дал знак своим охоронцам – двое из них поднялись с лавок и пошли открывать «шлагбаум». Сам же десятник снова повернулся к окошку и спросил:
– Слышь, Аждай, когда смена-то будет? Мы уж заждались.
– Будет, не боись, – ответила Зоряна. – В свой срок.
От далекого пригорка, на котором стоял княжий терем, донесся раскатистый звук трубы.
– Чего это там? – встрепенулся десятник. – Не тревогу ли играют?
Зоряна выдавила улыбку.
– Князь решил проверить, надежно ли его охраняют, – пробасила она. – Это для теремных охоронцев проверка, не для вас.
– Для теремных, говоришь? – Из-за деревянной зимней будки вышел невысокий, кривоногий и хромой ратник. Взглянув на Зоряну-«Аждая» раскосыми глазами, он вдруг выхватил из ножен кривой меч и шагнул к телеге.
– Зоряна, берегись! – Глеб схватил девку за плечо и отдернул ее в глубь крытой телеги. Клинок меча пронесся у нее перед самым носом.
А дорогу уже преградили ратники. Было их не меньше трех десятков, все дюжие, хмурые, с обнаженными мечами.
– Вылазьте из телеги, лекари! – крикнул военный советник Балабан. – Вам не уйти!
Глеб приник к окошку и крикнул в ответ:
– Мы пленили князя Гостивара! Трубы у терема трубят по нему! Если не дадите нам уехать, я перережу ему глотку!
Охоронцы встревоженно загалдели, но Балабан поднял левую руку, и они тут же замолчали. Глядя на окошко темными, холодными глазами, Балабан потребовал:
– Покажите нам князя!
– Легко! – Глеб повернулся к лежащему на рогоже князю Гостивару, поднял его за плечи и хорошенько встряхнул.
Князь открыл глаза и с ужасом уставился на Первохода. Глеб вынул ему изо рта кляп и спросил:
– Ты как? Говорить можешь?
– Мо… гу, – хрипло пробормотал Гостивар.
– Тогда высунь голову в окошко и прикажи Балабану убрать с дороги бревно. И постарайся быть убедительным.
Глеб, по-прежнему держа Гостивара за плечи, чуть отстранил его от себя, быстро подтащил к парусиновой стене телеги и сунул физиономией в окошко.
Завидев его, Балабан шагнул вперед и быстро спросил:
– Князь, ты не ранен?
– Н-нет… – промямлил Гостивар.
Глеб сзади ткнул дуло ольстры князю в затылок.
– Убеди его, – тихо распорядился он.
«Просьба» подействовала. Князь облизнул губы и хрипло произнес:
– Я цел, Балабан. Делай, как тебе говорят.
Военный советник сдвинул брови, пристально посмотрел на бледное лицо князя и покачал головой:
– Нет, пресветлый князь. Прости, что перечу, но я не могу этого сделать. Они хотят увезти тебя. Я им этого не позволю.
– Вот упрямый дьявол! – выругался Глеб. – Опять придется стрелять!
Он оттолкнул князя от окошка и крикнул:
– Балабан! Меня зовут Глеб Первоход, возможно, ты слышал обо мне?
– Я слышал о тебе, ходок! – последовал ответ.
– А раз ты слышал обо мне, значит, слышал и о моем громовом посохе?
– И об этом я слышал, – отозвался военный советник.
– Громовой посох при мне! Уйди с дороги, Балабан, и уведи своих воинов, если не хочешь, чтобы я отстрелил им их красивые бороды – вместе с головами!
Некоторое время снаружи не доносилось ни звука, а потом Балабан холодно проговорил:
– Ты совершил большую ошибку, Глеб Первоход! Я не выпущу тебя из города!
Первоход нахмурился, приник к крошечной прорехе в парусиновой стене телеги, осмотрел местность и прикинул в уме, кого из двадцати-тридцати ратников он «срежет» первыми выстрелами.
– Эй, Первоход! – окликнул Балабан презрительным голосом. – Даже если ты и твой товарищ убьете десятерых из нас, оставшиеся двадцать изрубят вас на куски!
Глеб задумчиво наморщил лоб. В словах Хромого беса была доля истины. Хотя и небольшая. Десяток ратников он сможет уложить и сам. Двоих или даже четверых уберет Рамон. Толмач, несмотря на свой
