молний, которые обрушил на кроны оживших деревьев Облакаст.
Зоряна выбрала для боя новую ипостась. Она сама превратилась в монстра – наполовину медведя, наполовину волка – и, угрожающе зарычав, сшибла с ног взбесившегося мертвого оленя.
Провидец Лудобок, с легкостью уворачиваясь от когтей и зубов мертвых животных, рубил их боевым топором, стараясь разбить чудовищам головы или перебить ноги и лапы, чтобы они не смогли атаковать снова.
Но самым грозным воином в отряде оказался Огнерод. Здесь, в долине мертвых зверей, он развернулся в полную силу. Столкнувшись с лысым чародеем, звери-зомби вспыхивали, как свечки, и падали в туман, объятые пламенем. Однако темная колдунья не останавливалась, и с ее адского «конвейера» поднимались все новые и новые мертвые звери.
Отбив атаку сразу трех мертвых лисиц и превратив их в мечущиеся по долине факелы, Огнерод повернулся к Глебу и выкрикнул:
– Ходок, у вас мало времени! Уходите!
Глеб ударом меча отсек голову прыгнувшей на него с дерева мертвой рыси и быстро уточнил:
– Уверен, что справишься?
– Да! – ответил Огнерод.
Обезглавленная рысь снова попыталась атаковать Глеба и едва не вцепилась ему в бедро огромными, острыми когтями, но лысый чародей ударил ее расцарапанной рукой, и рысь отлетела, объятая огнем.
– Рамон, Зоряна, Лудобок – быстро за мной! – крикнул Глеб.
И снова путники покинули место боя, оставив одного из своих сдерживать сонмище мертвых, но оживших и жаждущих горячей крови лесных чудовищ.
6
Путники долго брели сквозь густую заросль красных сухих кустарников, потом пересекли несколько островков молочно-белого папоротника и странных черных цветов, которые при их приближении быстро свертывались в бутоны и выпускали белые шипы-иглы. Потом на дороге возник большой бурелом, и странники минут двадцать пробирались в путанице полусгнивших красных сучьев.
И когда, наконец, впереди показалась большая поляна, под ногой неуклюжего Лудобока что-то громко пыхнуло, и из-под сапога его кверху взметнулось облачко багровой пыли.
– Зажмите носы! – громко приказал Глеб и первым прижал к носу рукав охотничьей куртки.
Рамон и Зоряна тут же последовали его примеру, да и Лудобок попытался поднять руку, но только на полпути к лицу рука его остановилась и обессиленно упала вдоль тела. А следом повалился на траву и сам Лудобок.
Глеб, продолжая зажимать рукавом нос, схватил свободной рукой Лудобока за шиворот и потащил его прочь. Оттащив увальня сажени на четыре, он отпустил его и присел рядом на корточки.
– Что с ним? – тревожно спросила, присаживаясь рядом, Зоряна. – Он жив?
– Жив, – угрюмо ответил Глеб.
Девушка, последовав примеру Первохода, убрала руку от лица, вгляделась в побледневшее лицо Лудобока, глаза которого были закрыты, а пухлые щеки – странно обвисли, и сказала:
– Тогда прочему он не…
– Потому что спит, – сухо проговорил Глеб.
– Сонный гриб? – уточнил стоявший рядом Рамон.
Первоход кивнул.
– Да.
– И сколько он теперь проспит? – растерянно спросила Зоряна.
– Не знаю. Если бы это произошло в Гиблом месте, проспал бы час или два. А здесь… – Глеб не договорил и, хмуро сдвинув брови, пожал плечами.
– Сколько у нас еще времени? – спросил Рамон.
Глеб прислушался к себе и ответил:
– Меньше получаса. Но Храм совсем рядом. – Он повернул лицо к узкой просеке, видневшейся неподалеку, прищурил темные глаза и добавил: – Там, за просекой. Я чувствую его.
Глеб и Рамон одновременно посмотрели на спящего Лудобока, а затем мрачно переглянулись. Зоряна, от внимания которой не укрылись их взгляды, нахмурилась и громко проговорила:
– Я знаю, о чем вы подумали, ходоки! Но мы не можем его здесь оставить! Не можем, ясно вам?
– Но…
– Первоход, смотри!
Глеб и Зоряна оглянулись на окрик Рамона и уставились туда, куда он показывал. У левого края поляны, саженях в двадцати от них, у самой кромки сумеречного леса-глушняка, стояли темные тени. Их было около двадцати, и стояли они странно – неподвижно, но как бы подергиваясь и колеблясь.
– Кто это? – испуганно спросила Зоряна.
Глеб вынул из кобуры ольстру и глухо ответил:
– Вертуны.
Темные фигуры резко сдвинулись с места и устремились к Глебу, Зоряне и Рамону, быстро и бесшумно скользя по траве.
Глеб выпрямился и выдвинулся вперед, намереваясь первым встретить врагов, но вдруг Зоряна отбежала от него и Рамона на несколько шагов и завертелась вкруг собственной оси.
Она вертелась все быстрее и быстрее, и вот уже не Зоряна, а черный колеблющийся смерч подскочил кверху и снова приземлился на траву, а затем с тихим гулом стремительно двинулся навстречу вертунам, захватывая по пути ветки, траву и лесной мусор и разрастаясь в размерах.
На глазах у изумленных Глеба и Рамона огромный смерч, в который превратилась Зоряна, втянул в себя вертунов, как пылесос втягивает облака пыли, и взметнулся до самых вершин деревьев.
– Бегите! – донесся из центра гудящего смерча отчаянный крик Зоряны. – Бегите же! Я не смогу их долго держать!
Глеб сунул ольстру в кобуру, затем нагнулся, подхватил грузное тело Лудобока и, крякнув от усилий, забросил его себе на плечо.
– Бежим! – хрипло проговорил Глеб толмачу, развернулся и, слегка покачиваясь под тяжелой ношей, первым побежал к виднеющейся впереди просеке.
Глава десятая
ХРАМ ПАДШИХ
1
Ветер гнал по небу багровые тучи, и время от времени из прорех в тучах выглядывала красная луна. Несмотря на сгустившиеся сумерки, окрестность была видна довольно хорошо.
Продравшись через рощицу молодых деревьев, похожих на березы, только с розовато-черной корой и белыми листьями, Глеб и Рамон выбрались на большую поляну и остановились.
На другом конце поляны, зловеще выделяясь в багровых сумерках, стояло большое черное здание, сверкающее гладкими, идеально отполированными стенами.
Рамон помог Глебу положить Лудобока на траву, после чего оба выпрямились.
– Это он? – притихшим голосом спросил Рамон.
Глеб кивнул.
– Да.
– Merda! – Толмач перекрестился. – Так вот как выглядит логово Дьявола.
Порыв холодного ветра заставил Глеба поежиться.
– Ветер крепчает, – мрачно проронил он.
Затем снял с себя плащ, оставшись в одной короткой охотничьей куртке, и накрыл плащом спящего увальня.
– Побудешь с ним? – попросил он Рамона.
Несколько секунд толмач изумленно смотрел на ходока. Затем проговорил тихим голосом, в котором подрагивала обида:
– Глеб, ты не можешь так со мной поступить. Я не отпущу тебя в Храм одного.
– Тебе придется это сделать, – сказал Глеб холодным, не терпящим возражений голосом. – Это мой
