претендовать на то, что твоя стратегия будет теперь эффективнее?
— Я многому научилась, — ответила Рин. — Я замечала ошибки, которые делал твой отец, и продолжала воевать рядом с ним, готовая отдать свою жизнь, чтобы сохранить его. А потом я сообразила, насколько я была глупа, ведя себя так: я должна была советовать ему, невзирая на весь его гнев, до тех пор, пока он не принял бы эти советы. Много людей погибло из-за того, что у меня не хватало смелости поговорить с Лайаном, когда он поступал неверно. Однажды на одном из холмов погибло девятнадцать человек и только из-за того, что я не решилась сказать ему: уведи нас отсюда.
— Это не самые приятные воспоминания, — продолжала Рин, — но я не могу забыть ничего. И не могу позволить, чтобы ты повторяла ошибки своего отца и чтобы я осталась после этого с новым грузом воспоминаний, которые ничем не лучше прежних. Если ты не согласна, я попрощаюсь с тобой прямо сейчас. Веди свою маленькую армию куда захочешь, а я найду место в этом проклятом мире, где проведу остаток жизни в мире и спокойствии. Буду выращивать картофель или разводить скот… Не всё ли равно, что я буду делать, находясь вдали от войны, которая меня не касается.
Рин не смотрела в глаза Ане и продолжала рисовать узоры, размазывая по столу пролитое вино.
— Но я всё-таки Та Кто Ведёт, — сказала Аня.
Рин наконец взглянула на неё.
— Командирам не стоит идти в бой первыми, — сказала она. — Всё, чем они должны заниматься, — это управлять своими войсками так, чтобы их действия имели максимальный эффект. Иногда это означает давать другим людям возможность принимать решения. Ты новичок в войне, ребёнок, а я — нет. Твоей работой в качестве Той Кто Ведёт является поддержка всех моих распоряжений, пока ты не наберёшься достаточно опыта и мудрости, чтобы компетентно возразить мне.
Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган с ужасом наблюдал эту сцену.
— Будь ты кем-то другим, то уже была бы мертва, — спокойна сказала Аня. — После всего что сказала.
— Две ошибки, — сказала Рин, допивая из чашки остатки вина. — Одна в тактике, а другая в стратегии. Прежде всего, если бы ты попыталась убить меня, то сама была бы мертва ещё до того, как пошевелилась. Почти во всех наших учебных схватках я поддавалась тебе. Как я уже говорила, я воевала в битвах, а ты нет, поэтому у тебя нет шансов, если я буду драться всерьёз. Во вторых, я не только твой самый лучший воин, но и наиболее опытный стратег, поэтому устранение меня не даст тебе ничего, кроме временного удовлетворения самолюбия, зато даст возможность Дому Эллона уничтожить всех вас. Если ты этого хочешь…
— Нет! — закричал Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган. — Мы не хотим этого! Послушай её, Аня. Прислушайся к её словам, а не к своему гневу!
— Да, — сказала Аня. — Она права. Пока права. А позже… Позже мы ещё поговорим. Ладно?
И, улыбнувшись им обоим, она вышла из дома, чтобы лично заниматься сборами.
— Мне не понравилась её улыбка, — сказал Реган, потянувшись за вином.
— Мне тоже, — призналась Рин, — но ей надо ещё как следует повзрослеть.
— Попытаюсь помочь ей чем смогу.
— Валяй.
Глава четвёртая. Конвой
Итак, отношения между Аней и Рин с каждым днём ухудшались. С Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реганом Аня поначалу ладила, но впоследствии они с трудом могли уживаться вместе в одной палатке в периоды сна. Реган не мог понять, в чём дело — он старался полностью удовлетворять её. Всё чаще и чаще ходил он к Рин, чтобы обсудить с ней свои проблемы. Она выслушивала его, но советов почти не давала. Регану стало казаться, что он разлюбил Аню и что она начинает презирать его, но он не мог понять, почему. Создавалось впечатление, что она нарочно перечит и вредит ему, по причинам, которые не желает открывать. Со своей стороны, он находил её тело таким же привлекательным и желанным, как и раньше, но теперь они уже не смотрели перед сном в голубое небо, болтая о пустяках.
Без секса он мог обойтись, но этих интимных минут беседы ему отчаянно недоставало. В Рин он нашёл человека, с которым можно было говорить о чём угодно, как когда-то с Аней. Ему казалось странным, что, будучи любовником одной женщины, он находил духовную близость с другой. Первый раз, когда он попытался объединить свои чувства и перейти к Рин, она лишь отмахнулась, как мать от рано повзрослевшего ребёнка, и он, посмеявшись вместе с ней, вдруг заплакал. Она прижала его голову к своему плечу и сказала, чтобы он приходил к ней, когда только пожелает, но для него было очевидно, что она всё ещё продолжает любить Аню, несмотря на их ссору, и ревнует не столько его к ней, сколько её к нему.
Армия насчитывала теперь несколько сотен человек, и всё это благодаря Ане и её способности убеждать крестьян в деревнях, через которые они проходили. Пищи, воды и вина у них было больше чем надо, но Аня не хотела избавляться от провианта, объясняя, что впереди их может ждать всё что угодно. Они уничтожили ещё два эллонских конвоя, и теперь большая часть армии была одета в эллонскую форму, а остальные играли роль крестьян, которых солдаты уводят в Эрнестрад в рабство.
Такая комбинация оказалась эффективной. Последний эллонский конвой сам вышел им навстречу, и солдаты были обескуражены, когда их начали убивать. Рин была уверена, что Дом Эллона ещё не подозревает об их существовании.
Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган сомневался в этом. Проводя время в походах по Альбиону и играя в деревнях на своих инструментах, он узнал о методах, с помощью которых Дом Эллона собирал сведения в провинции. Он знал, что некоторые из певцов зарабатывали тем, что шпионили на Эллонию, к тому же во многих деревнях жили эллоны, выдававшие себя за крестьян. Реган был уверен, что теперь и Деспот и Главный Маршал знают о том, что в Альбионе появилась ещё одна повстанческая армия, и приблизительно представляют её местоположение.
Если бы не Рин и Аня, Реган давно бы покинул армию и спрятался где-нибудь в холмах, в безопасности. Так же как и Рин, он следовал за Аней не из-за неё самой, а из-за того,
Они шли по дороге между холмов, ведя за собой лошадей, запряжённых в повозки, когда их неожиданно атаковали. Лошади в панике попятились, а одна из крестьянок, вскрикнув, схватилась за древко торчащей из её тела стрелы. Её трофейная эллонская форма пропиталась кровью, а сама она, упав на землю, тут же умерла.
В считанные секунды крестьяне укрылись за телегами, глядя на вершины холмов, откуда, без сомнения, стреляли атакующие, но их не было видно.
Рин качнула головой, пытаясь привлечь внимание Ани, но та смотрела в другую сторону.
Рин пожала плечами и поползла в сторону, дёрнув по пути полу плаща Регана. Они достали мечи и двинулись сквозь жидкий кустарник, растущий у основания холма. Стрелы противника свистели над головой, а ответные стрелы крестьян не долетая, падали на склон холма. Одна из них чуть не вонзилась в плечо Регану, пролетев всего лишь в нескольких сантиметрах от него.
Вскоре они оказались в густых зарослях папоротника и под этим более надёжным прикрытием стали карабкаться вверх, на холм. Запах поломанных стеблей щекотал Регану ноздри, но он пытался не обращать на него внимания. Рин впереди передвигалась с удивительной скоростью, извиваясь всем телом и стараясь как можно меньше задевать папоротник. Реган изо всех сил следовал её примеру.
На лоб села оса и ужалила его. Закусив губу, он задавил насекомое ударом ладони. Рин строго посмотрела на него, но, увидев, что произошло, улыбнулась. Он стёр со лба останки насекомого и пополз вперёд, стараясь не отстать.
У него были меч и праща, сделанная из старого чулка, с помощью которой он мог разбить чей-нибудь череп. Он чувствовал, что у него слишком мало оружия. У ползущей впереди Рин был надет на спину лук, на
