Возможно ли, что вопреки всему, что он слышал и чему привык верить, Солнце вовсе не было Богом? Может, это просто яркое пятно в небе?
Нгур был интеллигентным человеком, и у него хватало ума держать свои идеи при себе. Злясь на себя за то, что они вообще пришли к нему в голову, он каким-то странным образом приветствовал их. Если он смотрел на мир с совершенно другой точки зрения, целиком и полностью отличной от той, к которой он привык, он мог получить совершенно новые идеи. Он никогда не убеждал себя, что его идеи были правильными, а традиционные — наоборот. Ему казалось, что быть догматиком в любом смысле — означало совершать интеллектуальное самоубийство. Он был рад, что с одинаковой лёгкостью мог смотреть на мир с различных точек зрения.
Кроме всего прочего, он надеялся, что эта способность поможет ему уничтожить эту пресловутую женщину с бандой её сторонников.
Солнце продолжало играть своими лучами в постоянно изменяющихся очертаниях далёких холмов,
В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Нгур.
Дверь открылась.
Одетый в полную парадную военную форму, в дверях стоял светловолосый человек средних лет.
— Аропетрана, — воскликнул Нгур, вставая с кресла и протягивая руки, чтобы приветствовать человека, которого считал одним из самых верных своих командиров.
Аропетрана формально поклонился. Они оба знали, что формальность была лишь притворством, так как в былые времена они часто вместе напивались, а потом гонялись за шлюхами, причём для Аропетраны эта охота обычно была более результативна.
Когда Аропетрана выпрямился, на его лице отсутствовала его привычная дружеская улыбка.
— Сэр… — начал он.
— Мы вроде неплохо знакомы, Аропетрана,. Почему величаешь меня сэром?
— Нгур, — сказал командир. Было видно, что он произнёс это имя с большим трудом. — Нам надо сделать ревизию состояния нашей армии. Необходим ряд изменений, причём сделать их надо очень быстро. И ты и я знаем, что люди волнуются и ищут, с их точки зрения, более надёжного руководства. Теперь и офицеры — даже кое кто из моих друзей, начинают поговаривать о том, что тебя надо заменить на другого.
— На кого?
Аропетрана выглядел смущённым.
— На меня, — ответил он.
— Ты отказался?
— Нет.
— Ты согласился? Ты…
Нгур был шокирован предательством.
— Нет, и не согласился, — сказал Аропетрана. — Я позволил своему сердцу управлять головой, Нгур, и ради нашей старой дружбы… Кроме того, мне стало ясно, что, если я откажусь сразу же, вместо меня найдётся другой, который не питает к тебе таких дружеских чувств, как я. Другая причина — это дурной прецедент смены Деспота из-за недовольства армии: если бы я согласился и сам стал бы Деспотом, разве мог бы я полагаться на поддержку своих офицеров? Моя шея была бы сломана следующей. Но самая главная причина в том, что я не хочу быть Деспотом… а хочу, чтобы Деспотом был ты, так как считаю тебя способным выполнить возложенную задачу хорошо. Именно поэтому я сказал остальным, что мне необходимо время, и именно по этой причине я сейчас здесь.
— Сядь сюда, — сказал Нгур. — Похоже, у нас есть о чём поговорить.
Они сели за стол напротив друг друга. Свет из окна отражался на его полированной поверхности, делая её похожей на стекло.
— Эти кресла страшно неудобные, — сказал Аропетрана, улыбаясь в первый раз с тех пор, как вошёл в зал. — Почему бы тебе не подобрать другие?
— Я пытался, — ответил Нгур, благодарный за возможность хоть ненадолго отклониться от темы разговора, — но никак не мог убедить людей в том, что мы не собираемся восседать здесь на тронах.
— Восседание на троне ничего общего не имеет с его удобством, — заметил Аропетрана.
— Это точно.
Они посмотрели друг на друга, не зная, как начать.
— Может, выпьем чаю? — предложил Нгур, вновь пытаясь уйти от темы разговора.
— Было бы неплохо, — заметил Аропетрана, так же довольный этой задержкой.
Нгур нашёл маленький золотой колокольчик и позвонил. В дверях мгновенно появилась рабыня. Она нервничала, так как была наложницей у предыдущего Деспота и видела, как многие, подобные ей, расстались со своей жизнью лишь за то, что неправильно стучали в дверь. Она благодарно улыбнулась, когда Нгур попросил всего лишь чайник с ароматизированным чаем и две маленьких чашки. Она попятилась к двери, закрывая лицо руками, как того требовали правила поведения молодой аристократки.
Нгура раздражало всё это, но он делал вид, что не обращает внимания.
— Что раздражает офицеров? — неожиданно спросил он.
— Ты возглавлял армию, которая была разбита из-за твоего упущения, — сказал Аропетрана, наклоняясь вперёд. — Затем ты повторил точно такую же ошибку. Потом ты повёл армию из Гиоррана в неправильном направлении. Всё это не могло вызвать уважения со стороны твоих солдат — тех, кто остался жив. Всё, чего они ждут — это победа. Чистая, лёгкая, кровавая — но победа. Ты же не смог дать им того, что они ждали от своего Главного Маршала и Деспота.
— Всё изменилось, — сказал Нгур, отодвигая кресла от стола и вытягивая ноги, — с того момента, когда Лайан начал своё восстание. Солдаты не знали — просто потому, что им этого никогда не говорили, — что Лайан был сыном человека, попавшего в Альбион из Внешнего Мира.
— Это не может быть правдой, — сказал Аропетрана, вытирая руки о бёдра.
— Это именно так. Об этом рассказал мне человек, которому я доверяю безоговорочно. Нет… он скажет мне об этом…
Нгур поднял руку к виску, удивляясь, почему это время стало выкидывать с ним такие шутки.
— Что-то я не могу понять… Мне расскажут об этом, и я знаю, что мне расскажут об этом, но… Но как же я могу знать то, что мне ещё не рассказали?
Ладно, дай мне рассказать, что он… Нет, кажется, она рассказала… Расскажет мне. Человека этого звали Терман и он жил с женщиной по имени Майна. Продукт их совместной жизни получил имя Лайан. Он вырос, стал вождём, у него было множество женщин, но только одна из них, кажется, по имени Сайор, принесла ему ребёнка, девочку по имени Аня. Эта Аня сейчас как раз и возглавляет бунт. Где-то вне пределов Альбиона существует мир, в котором даже самый последний крестьянин помнит, что делал вчера, и может составлять планы на завтра.
Аропетрана нервно заёрзал на кресле.
— Этого не может быть, — сказал он. — Не существует другого места, кроме Альбиона.
Он взглянул на Нгура, беспокоясь, не сошёл ли его друг с ума.
— Докажи это, — предложил Нгур.
— Маги нам говорят, что…
— Оставь в покое магов. У тебя есть собственные мозги, чтобы доказать это. — Он указал пальцем в грудь Аропетране и повторил. — Докажи это.
Появился чай, и Нгур исполнил целую церемонию, разливая его по чашкам. Аропетрана всё это время думал. Его друга явно ввели в заблуждение либо еретики, либо сумасшествие. Просто невозможно, чтобы существовал другой мир, кроме Альбиона. Всё — просто. Где были эти другие миры? В параллельные миры Аропетрана не верил. Здесь была одна твёрдая эллонская действительность.
Он поднял к губам чашку и со смесью уважения и сомнения посмотрел на Нгура. Горячая жидкость обжигала рот, но он продолжал пить с подобающей вежливостью.
— Мы говорим ересь, приятель, — произнёс он наконец, вытирая рот. — Мы сможем поговорить об этом после, может, за парой бутылочек вина, но сейчас, пожалуй, имеет смысл подумать о том, как
