— Мы не хотим ни веселиться, ни плясать, — сказал высокий стражник. — А что касается облаков, они нас не волнуют. — Он даже фыркнул от раздражения.
— О! — сказал Реган. — Я могу поднимать ваших людей на битву, играя на своём бубне.
Он многозначительно посмотрел на свой инструмент.
— Он кажется мне безвредным, — заявил коротышка.
— Дай то Бог, — улыбнулся высокий, обнажая гнилые зубы, — иначе он будет убит.
— А мне нравится музыка, — сказал коротышка. — Оказывается, она здорово помогает от запоров.
Реган опустил уставшие руки.
— Могу ли я вступить в вашу армию? — спросил он высокого стражника, который ошарашено разглядывал своего компаньона.
— Да. Конечно. Ступай.
Он пропустил Регана.
— Сонаты для гобоя подходят для этого лучше всего, — услышал Реган слова коротышки, входя в лагерь эллонской армии.
Сразу же в нос ударили запахи горящей древесины и помойных ям. Никто из солдат не обращал на него внимания, когда он проходил по дорожкам между палаток; все они, казалось, были погружены в своё мрачное настроение. Реган чувствовал некую вину за свою беззаботность, охватившую его после того, как удалось пройти мимо стражников. Он напомнил себе, что не должен останавливаться и играть джигу, чтобы развеселить этих солдат. Аня послала его сюда не для этого: чем хуже настроение у этих солдат, тем лучше для крестьян.
Он отступил в сторону, чтобы пропустить нескольких кавалеристов, направлявшихся куда-то по своим делам. К его удивлению, один из них кивком головы поблагодарил его за вежливость.
Реган точно не знал, куда он направляется и что будет делать, но одно знал точно: он должен умереть. Аня просила его проникнуть в лагерь эллонской армии, разбитый вокруг Гиоррана, но что он там должен делать, она не сказала. Он знал, что должен каким-то образом использовать свою музыку, чтобы помочь её армии разбить армию Деспота.
Аня не могла выжидать дольше. Деспот засылал к ним шпионов, чтобы знать о передвижениях крестьянской армии — крестьяне знали об этом, так как поймали нескольких, допросили, а затем казнили. То, что их разоблачили, неизбежно означало: появятся и другие, они могут оказаться удачливей, вернутся в Гиорран и расскажут всё, что видели. Ни один крестьянин, в том числе и Та Кто Ведёт, не знал, какой информацией уже располагал Дом Эллона; но то, что повстанческая армия располагается неподалёку от Эрнестрада, Деспот должен был знать наверняка.
В то же время Деспот не выказывал намерений нанести удар. Правда, несколько периодов бодрствования назад он вывел свою армию, но в совершенно неправильном направлении. Крестьянские разведчики наблюдали с холмов, как эллоны, бесцельно побродив по окрестностям, вернулись обратно в Гиорран. Всё это было похоже на инсценировку. Поведение армии Дома Эллона вызвало удивление у крестьян и глубокое беспокойство у Ани. Она считала, что к этому времени им уже давно надлежало встретиться на поле битвы и либо одна, либо другая армия должна была одержать победу. Игра в ожидание, которую затеял Деспот, действовала ей на нервы, заставляя раздражаться в самое неподходящее время.
Реган использовал всю свою дипломатию, чтобы урегулировать её отношения с Рин.
Да, он благодарил судьбу за то, что всё это время Рин была рядом. «Надеюсь, моя смерть будет не слишком болезненной…»
Не замечаемый никем, он шёл от костра к костру и, представляя в воображении лицо Рин, улыбался ему. Он видел её седые волосы, острый подбородок и чёрные глаза.
Он не ожидал лишь того, что она улыбнётся ему в ответ.
Он заморгал и чуть не рухнул, споткнувшись о лежащее в траве бревно.
«Рин здесь, — произнёс голос Элисс, — или, точнее, скоро будет здесь».
Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган оглянулся вокруг, пытаясь выглядеть не очень подозрительно. Голос, казалось, звучал совсем рядом, но вокруг никого н было.
«Я тоже нахожусь здесь. Меня посадили в темницу самом центре Гиоррана. Мне сказали, что я буду распята, поэтому я сгораю от нетерпения. Меня никогда раньше не распинали».
«Это не лучшая из твоих идей, — подумал Реган в ответ. — Некоторые из моих друзей были распяты, и они рассказывают, что это ужасно неприятно».
Он беззаботно улыбнулся капралу, который пытался немного притушить чересчур сильно разгоревшийся костёр.
«Не волнуйся, — сказала Элисс, — я уже отказалась этой идеи».
Огромная чёрная собака подбежала к Регану, встала перед ним с поднятым вверх хвостом и оскалила пасть, показывая клыки, розовые дёсны и язык.
Находившиеся поблизости солдаты засмеялись, посмотрев на него.
Собака угрожающе рычала, и Реган отступил на несколько шагов.
Это было самое худшее, что он мог сделать. Отступив, он показал собаке свой страх, и она, припав к земле, при готовилась к прыжку.
«У всех из нас есть свои маленькие недостатки», — сказала Элисс.
— Сейчас не время обсуждать их, — сказал он вслух и непроизвольно отступил ещё на несколько шагов.
«Один из моих девизов — помогать людям, которых я считаю своими друзьями. Я не могу это делать всё время, потому что мне трудно находиться в нескольких местах сразу, но я стараюсь, как сейчас, например».
Собака прыгнула.
Реган отвернулся, пытаясь загородить лицо и горло.
Внезапно всё вокруг затормозилось в своём движении. Собака медленно летела к нему по воздуху, и у неё на загривке медленно колыхалась шерсть. Реган посмотрел на один из костров и увидел, как языки его пламени медленно меняли очертания. Как будто это было не пламя, а сотни картинок с изображением пламени, нарисованных неким искусным художником. Языки пламени не мелькали, как обычно, а обрели каждый свою форму, и Регану показалось, что, если он дотронется до одного из них, то обрежется об острую грань.
«Я же сказала, что помогу тебе».
Реган сообразил, что может не обращать внимания на собаку. Он отошёл с того места, где она должна была приземлиться, ощущая, что воздух, обдувавший при этом его лицо, стал значительно теплее.
Некоторые из солдат стали поворачивать головы в его сторону. Движение было столь же медленным, как движение языков пламени: неестественные рывки из одного положения в другое. Реган пытался не смотреть на них: зрелище было крайне неприятным — казалось, что их головы медленно отвинчиваются от плеч.
Реган отошёл ещё дальше, удивляясь, как долго Эли контролирует ситуацию.
Вокруг было гробовое молчание. Он не слышал ничего, даже шелеста травы под ногами. Тем не менее, раздражаясь своей иррациональностью, он обратил внимание на то, что старается передвигаться как можно тише. Он на цыпочках переступил через солдата, лежащего на земле, уходя всё дальше и дальше от того места, где в воздухе всё ещё висела собака.
— Спасибо, — прошептал он.
«Это только часть того, что я могла сделать. Теперь, боюсь, мне придётся сделать нечто более гадкое».
Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган остановился как вкопанный.
«Да не с тобой, глупый. С собакой».
Ещё совсем недавно собака казалась Регану самым мерзким на свете зверем. Теперь же ему хотелось спасти её от жестокой участи.
