меня:
«Ну и чего ради я не сплю этой ночью, ведьма? Чтобы пополнить свой словарный запас?»
– Нет. Чтобы получить, что хотел, и убраться отсюда подобру-поздорову! – раздраженно ответила я.
Если с полчасика назад я еще намеревалась устроить игру «угадай то, сама не знаю что», замучив волчицу дурацкими полунамеками и туманными фразами, а в итоге триумфально материализовать в ладони утерянный амулет, – то сейчас меня обуревало только одно желание: всучить ей эту злосчастную медяшку и пойти спать.
«А у тебя есть то, что я хотела получить?» – удивилась оборотниха.
– Да! – еще раз подтвердила я, вытаскивая из кармана рясы вычурную цепочку с болтавшейся на ней подвеской. – Тебе на полу оставить или на шею надеть?
Волчица вздрогнула и, не веря своим глазам, подошла, ткнулась холодным мокрым носом в амулет, удивленно потрясла головой, словно надеясь стряхнуть иллюзию.
«Сама надену», – изменившимся голосом ответила она и… перекинулась в человека.
– Раона?! – сорвавшимся голосом выдохнула я.
Девушка смущенно улыбнулась:
– Ну… Вообще-то да. А что ты так смотришь? Сама же говорила, что для тебя оборотни – как люди, ну и чего теперь пугаешься? Так ты отдашь мне цепочку?
– Бери. – Я растерянно вручила ей амулет, все еще не веря, что оборотень постоянно был у меня под носом.
Ведь все же сходится… И нечеловеческая сила, с которой она вышвыривала из харчевни надоевших поклонников, и кочевой образ жизни, и даже эта ее близорукость, которой на самом-то деле не было! Ведь оборотни не могут в человеческом обличье видеть свои амулеты. А оранеал она тогда просто не могла съесть, потому что сидела в комнате для замаливания грехов…
– Иньярра? – Девушка легонько помахала рукой у меня перед носом. – Ты еще здесь или как? Скажи что-нибудь!
– Гвыздбр фрахк лажгрыматзз! – послушалась я. И, подумав, уже с толком, чувством и удовольствием уточнила: – Жрызтра крухыхкатд срафтхула!!!
– Ясно! – рассмеялась Раона. – А ты ничего не хочешь у меня спросить?
Спросить-то я, разумеется, хотела, но вот что?
Как она могла не признаться мне сразу? Почему не раскрылась? Почему не доверилась? Глупо.
Но один вопрос у меня все-таки был. Тоже не слишком-то умный, но раз уж оборотень так щедро разрешил задавать вопросы, то грех не воспользоваться случаем.
– А зачем ты тогда показалась настоятельнице? Могла же спрятаться, затаиться…
Раона лукаво улыбнулась:
– Ну… Если честно, мне просто хотелось хоть раз увидеть на ее лице не величественное презрение, а что-нибудь другое…
Я понимающе ухмыльнулась:
– Ну и как? Увидела?
Девушка только вздохнула:
– Да как тебе сказать… Она по большей части демонстрировала мне совсем другую часть тела…
И мы дружно расхохотались…
Раона ушла еще ночью, я же подзадержалась до утра. Убедилась, что оборотнихе уже точно ничего не угрожает, и назвала ее имя Даонне. Та повозмущалась минут пять, что я дала ей уйти, но потом вспомнила, что если б она осталась, то было бы еще хуже, и, спев положенные дифирамбы, подарила мне талисман.
От чего – она не знала, я тоже с ходу определить не смогла, но силой от него веяло здорово, так что в качестве гонорара вполне годился.
Так что еще до полудня, ни с кем не прощаясь и ни о чем не жалея, я ушла из Сырема.
И гуляющий где-то на свободе оборотень ничуть не отягощал моей совести…
Ступень шестая
ШАБАШ В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ
ГЛАВА 1
Солнце безжалостно палило вот уже пятый день, наплевав на всех синоптиков, клятвенно обещавших проливной дождь. Тонкие горячие лучи плясали по золотисто-желтому боку машины, дробясь на сотни сверкающих брызг-искринок, но пробить темные стекла и порезвиться внутри салона никак не могли.
«Хорошо, что разорился и затонировал-таки стекла в этом году!» – злорадно подумал Максим Игров, лихо подрезая «жигуленка» и перестраиваясь на поворот.
Весну Максим не любил, тем более – такую раннюю и уверенную. На работе было жарко, мозги плавились в ворохе ежедневных проблем, то и дело отвлекаясь на совершенно посторонние и, более того, абсолютно не нужные вещи: такие как страстное желание съездить на озеро или сочувствие дочери, сейчас мужественно сдающей выпускные экзамены и предвкушающей вступительные.
