Кощей мягко прикрыл ее рот ладонью:
— Так было надо, милая. Если я смог создать этот меч один раз, я без труда воссоздам его вновь. Тем более что ключевое звено и источник магии — моя игла. Но, думаю, все это подождет?
Он с улыбкой увлек ее на кровать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Берсень ничего не успел придумать. Но когда обнаженный клинок сверкнул перед его глазами, маг оставил всякие раздумья, подхватил с земли Черный меч и ударил, целясь противнику в колено.
Человек в сером невероятным образом изогнулся и отскочил прочь, с удивлением взирая на мага.
Берсень уже стоял на ногах. Перед внутренним взором вспыхнул образ Ирицы, и маг отчетливо вспомнил все — как ловко она владела мечом, как быстро двигалась, как искусно нападала и защищалась.
В следующий миг полыхающий образ девушки влился в него, и маг понял, что это уже он двигается и наносит удары. Отточенные и сокрушительные удары.
Наемник не продержался и пары секунд. Отбежал дальше и вернул меч в ножны.
— Я не собираюсь устраивать поединок, — пробормотал он.
Он потянулся к метательным ножам, и тотчас воздух расчертили стальные лезвия. Но не успел Берсень испугаться, как в его руках замелькал клинок. Внутри Берсеня ожил Горяй. Маг ощутил это так же ясно, как ощущал за миг до этого Ирицу. Они не говорили с ним, они молчали, но их знания, их умения и навыки впитывались сейчас в мага как в губку. С каждым его шагом и взмахом меча.
Использовав ножи, наемник принялся швырять в мага стальные звезды, но, в конце концов, чертыхнувшись, был вынужден схватиться за меч.
А внутри мага оживали Воисвет и Дежень, Булыга и Велена. Берсень уже перестал удивляться, целиком положившись на свои новые ощущения.
Под его яростным напором наемник отступил к краю пропасти и заверещал, взывая к пощаде. Но Берсень не слышал его. Любимым движением Горяя он подрезал незадачливому убийце ногу, заставив его рухнуть на колени, и вскинул клинок, намереваясь отсечь голову. И посмотреть, как весело она будет скакать по камням.
Но что-то удержало его от завершающего удара. Какая-то мысль, показавшаяся магу чрезвычайно важной. Какое-то время он стоял у обрыва, успокаиваясь и прислушиваясь к себе. К себе настоящему. К магу по имени Берсень.
Останься у наемника хоть толика мужества, он мог запросто столкнуть мага в пропасть. Ища самого себя, Берсень сейчас напрочь отрешился от мира.
Достаточно было легкого толчка, чтобы покончить с магом, но убийца уже не думал о борьбе. Закрыв лицо ладонями, он ждал смерти. Он был потрясен и раздавлен. Для него больше не существовало Берсеня. Нет, над ним стояла сама Смерть. По какой-то нелепой прихоти принявшая облик мага.
Поэтому он терпеливо ждал и больше ничего не просил. За свою жизнь он научился чувствовать Ее присутствие и хорошо знал, насколько бессмысленно в этот миг трепыхаться и что-то просить.
Последовавший вскоре удар наемник воспринял с облегчением и чуть ли не с радостью.
Очнулся он уже вечером, с удивлением обнаружив себя целым и невредимым. Он лежал у костра, спутанный по рукам и ногам, с перевязанными ранами, а рядом жарил мясо Берсень. Аппетитный запах мгновенно взбудоражил желудок наемника, но ему было сейчас не до еды.
— Почему ты не убил меня? — хмурясь, спросил наемник.
— Очнулся? — спокойно откликнулся маг. — Твои раны я подлечил, через пару часов будешь как новенький.
— Почему я жив? Что ты задумал?
— Как тебя зовут?
Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Наемник растерялся на миг. Ему не приходилось еще проигрывать, и он не сразу нашел в себе силы ответить.
— Орвелем кличут, — выдавил он. — Хотя зачем тебе имя-то, ума не приложу.
— А знаешь ли ты настоящее имя Адамира?
— У него есть настоящее? — вскинул брови Орвель.
— За свою долгую жизнь он сменил много имен и обличий. Но здесь он известен под именем Кощей.
— Что?!
Орвель округлил глаза:
— Что-то я не замечал за ним…
— Он великий маг, — перебил его Берсень. — Или ты полагал, он будет разгуливать среди людей в своем истинном обличье?
— Звучит, конечно, складно, но поверить, что этот человек и не человек вовсе… — Орвель покачал головой. — Не могу поверить, хоть убей.
— Не хочешь, не верь, — равнодушно сказал маг. — А еще я знаю, что князь Воисвет оказался прав.
— Ты это о чем?
— О том, что в мече нет магии. Во всяком случае, нет того, что я искал.
— Что-то я не очень…
— Ты говорил, ты ждал, когда мы перебьем друг друга, не так ли? Адамир объяснил, почему это случится?
— Если что и сказал, то я особо не прислушивался. — Орвель наморщил лоб. — Нет, подробностей не припомню. Да и не нужно мне это было. Мне было приказано ждать, я и ждал.
— Я был глупцом. Я полагал, что все дело в магии. Я думал, что меч сводит нас с ума. Но я ошибся. Никто не воздействовал на нас. И Горяй, и Дежень, и Воисвет, они убивали сами. Исходя из собственных желаний и фантазий. Воисвет был прав. А я ошибся. Если бы я понял раньше!
— Что тогда? Что бы изменилось? Они все равно сцепились бы.
— Но я бы спас Ирицу.
Орвель хмыкнул:
— Сомневаюсь. Похоже, Адамир рассчитал все. И кстати, выглядит это похлеще иной магии.
— Это, наверное, тоже магия, — вздохнул Берсень. — Другая, иного порядка, иного уровня, но все-таки магия.
Они замолчали. Орвель напрягся, пробуя путы на прочность, и, чтобы отвлечь внимание мага, спросил:
— А ты понял, зачем ему это понадобилось? Все эти сложности? Доставили бы меч, он бы вас и прихлопнул. Чего ради было огород городить?
— Не знаю. Возможно, он развлекался, а может быть… Берсень надолго задумался.
— Может быть, ему все-таки был нужен меч, — сказал он наконец. — Но ему не нужны были просто наши смерти. В мече было кое-что. Ведь меч стал нашим идолом. Мы так жаждали его заполучить, мы так сильно стремились к нему. И он, как губка, впитал наши жизни и сделался гораздо сильнее!
Орвель на всякий случай кивнул, хотя имел самое смутное представление о том, о чем говорил маг.
— Может быть, это и была цель Кощея? — продолжал увлеченно говорить Берсень. — Возможно, он хотел создать магическую вещь огромной силы. Именно поэтому с самого начала сказал, что каждый из нас в принципе может завладеть ею, понимаешь?
Орвель вновь кивнул.
— А я-то ломал голову. — Берсень стукнул себя по лбу. — Он ведь этого и добивался — чтобы каждый из нас возжелал меч! Мы должны были стремиться к мечу. Мы должны были убивать и погибать ради него.
