– Гумберт! – прорычал он. – Пошла потеха!
Айрис сдвинула брови. Доспехи толстяка выдержали ее удар, похоже, толщина их превышала все разумные пределы. Айрис перевела взгляд с толстяка на долговязого. Возможно, начать следовало с него?
Гумберт заложил копье в метатель и вскинул руку.
– Лови, тварь!
Айрис отпрыгнула, копье с такой силой ударило в стену, что там заклубилось пыльное облачко, каменные осколки брызнули в разные стороны.
Девушка метнулась к долговязому. Тот поспешно отбросил копьеметатель, распахнул плащ и наставил на демона арбалет, висевший на цепочке. Оружие несколько отличалось от обычных арбалетов, но она не заостряла на этом внимание. До Гумберта оставалось всего-то пара прыжков.
Она с легкостью увернулась от первого болта и довольно оскалилась – на что рассчитывал этот жалкий человечишка?
Гумберт зачем-то передернул дугу арбалета, и тотчас сильнейший удар в грудь швырнул девушку на мраморный пол. Айрис немедленно вскочила на ноги, недоуменно косясь на арбалетный болт торчащий из груди – когда это долговязый успел перезарядить? К тому же наконечник этой железяки раскрылся, разорвав грудную клетку. Боль была острая, даже для демона.
Айрис подарила Гумберту полный ярости взгляд, тот ответил издевательской улыбкой и поманил ее пальцем. Девушка зарычала, покосилась на крадущегося Арсиуса – тот слишком медлителен, и в расчет пока его можно не брать.
Грудная клетка почти восстановилась и Айрис ринулась вперед. И все повторилось вновь. Она увернулась от первого удара, а второй сшиб ее на землю. Прикусив губу от боли – болт разорвался в животе – Айрис пристально вгляделась в арбалет Гумберта и наконец поняла свою ошибку – чертов арбалет был многозарядный! А передергивание дуги перезаряжало его!
Скаля зубы, Гумберт отступил на несколько шагов, опустил арбалет и опять взялся за копьеметатель.
Девушка медленно поднялась на ноги. От ощущения мощи и всесилия не осталось и следа, ею стремительно овладевал страх. Густой и липкий. Эти двое действительно были опасны. Эти двое могли ее убить. Истыкай долговязый ее болтами и, пожалуй, не помогла бы и трансформация. И если он этого не сделал до сих пор, значит…
– Повеселимся? – подмигнул ей Гумберт.
– Я выгрызу тебе кишки! – прошипела она.
– Давай, начинай! – согласился он. – Чего ты ждешь? Принимай обличье, тварь! Пришло время танцев!
Айрис прыгнула к балкону и едва успела увернуться от копья. Стена за ней вновь взорвалась пылью и каменной крошкой. Откуда ни возьмись, вынырнул толстяк с топором, Айрис легко увернулась, отшвырнула его прочь, и он с лязгом грохнулся об колонну. Крякнул, закопошился и стал подниматься.
Воздух зашипел, разрезаемый летящими копьями и Айрис в панике заметалась по залу.
Глава 14
В общем, следует признать, что демоны и Охотники стоили друг друга. Но если первые убивали, чтобы жрать, то вторые, как правило, убивали ради того, чтобы убивать. Им просто нравилось это делать. Во всяком случае, и те, и другие ни во что не ставили человеческую жизнь…
Едва приоткрыв глаза, Проклятый наткнулся на внимательный взгляд Дины. Девочка сидела перед ним на корточках и смотрела прямо на него.
Проклятый чуть шевельнулся – мышцы привычно ныли, но серьезных повреждений вроде бы не было и огляделся. Он полулежал в копне сена в небольшом сарае, рядом лежал Драконоубийца, по обыкновению заляпанный грязью и засохшей кровью. Чуть в стороне были разбросаны латы – панцирь, наплечники, поножи.
– Где мы? – буркнул он.
Словно отвечая на вопрос, за стеной замычали, за противоположной – захрюкали. Очевидно, каким-то образом Дина умудрилась дотащить или, скорее, довести его в полубессознательном состоянии до деревни, где им и выделили освободившуюся клетушку в хлеву, как раз между коровой и свиньей.
– Ты ничего не помнишь? – спросила Дина и пояснила: – Вчера ночью мы слишком близко подошли к болоту и оттуда полезла такая дрянь, брр!
– Мертвяки, – буркнул Проклятый. – А ты кого ожидала? Пушистых зайчиков?
– А потом тебя сильно поранили, и я помогла тебе выбраться на опушку, где нас и подобрали утром добрые люди. Они и еды вон дали.
Она кивнула на постеленное на земле полотенце, где стояла полная крынка молока и лежала увесистая краюха хлеба.
– Сильно поранили, говоришь… И где?
Он встал, подвигал руками и ногами, внимательно оглядел себя, но ничего кроме свежих кровоподтеков и пары новых перевязок не обнаружил.
– Не беспокойся, я уже перевязала и мазь наложила.
Проклятый мягко отворил дверь сарая и осторожно выглянул наружу. Солнце почти село, во дворе быстро сгущались сумерки.
– Сильно ранили – это когда я не могу подняться, – проворчал он и уселся рядом с едой. – Ты уже поела?