— Лучше б ты его не находил, — расстроилась Настя. — Оставил бы для потомков.
— Для потомков Леон ещё один утопит, — засмеялся Непобедимый. — А я озеро расчистил. Хочешь груш? Сейчас натрясём. Их хорошо печь, только мне костры запретили. Хоть к Алинке иди просись костёр поразжигать… Нет, что угодно, только не к ней. Давай лучше так есть, пускай и зелёные.
Шли и ели груши, и конь между ними ехал, спицами блестел. И беды отодвинулись как-то.
Потом Непобедимый по своим делам отправился, а Настя попроведала паука Желтобрюшика, полила посаженный ею клёнчик-малышок, пристроилась в пустой беседке под пучками сухого чеснока и разных трав. Солнце бросало косые закатные лучи, в которых блестела мелкая природная пыль, ветерок тихо-тихо шевелил ароматные травяные метёлки. Настя впитывала эту неповторимо-щемящую музыку и думала: в самом деле, что мы оставим потомкам? Тем, которые придут через тысячу лет?
9. Тайна
А потом настал конец августа, настал сентябрь, и дача кончилась, и опять начался город. Словно долгий сон вдали от дома.
В городе всё было ненастоящее. Архивариус и Быстрая Нога окончательно превращались в Иринку и Витьку, и хотя жили они так же по соседству — этажом выше, и хотя бегали они друг к другу каждый день, и почту в коробочке пускали от балкона к балкону, и календариками менялись, и деловые бумаги вместе собирали — была у Иринки страсть к этим деловым бумагам, не зря ж она Архивариус. И всякое такое… Это было здорово, как отблеск дачи, но это всё-таки была не дача.
А в школе… А в школе, между прочим, учился Артём Непобедимый прямо за стенкой от Насти, в соседнем классе! Но только целый год от лета до лета они ни словечком не перебрасывались. И не вспоминали друг о друге, и даже сторонились. Чего там, в школе свои порядки! Там из своего-то класса нельзя с мальчиками дружить — засмеют, а уж о соседних и речи нет! И зачем пачкать жизнь этой глупостью? Доживём до лета, а там и поздороваемся… Только вот в этом-то году навряд ли уже поздороваемся…
А ночью снилась дача. Снилась и снилась. Как будто бежит Настя на дачу пешком, дороги не зная, зимою в шортах, и то учительница ругается, то родители, то хулиганы, то война, то землетрясение, а Настя все бежит на дачу, а как добежит, так сон и кончится, и плачь — не плачь, а придётся проснуться и в школу идти.
Но настал май, и настал июнь, и бабушка опять начала чемоданы укладывать. Настя с Серёжкой давай чунга-чангу от радости отплясывать. Осталась дача! Осталась! Да и могло ли иначе быть!
В первый день июня поехал на дачу первый автобус. Шуму, гаму! Дети скопились на заднем сиденье, подпрыгивают на каждой кочке, новостями делятся. Но, конечно, не все поехали, только немножко. Остальные кто вечером, кто завтра, а кто на машине.
Настя первым делом побежала всё осмотреть и поглядеть, кто приехал, а кто нет. И была точно в сказке, точно в раю: не верилось, что это не сон, что вот не растает это всё и не исчезнет… Понеслась по горе Уклонной, полетела кувырком, коленку в брызги разбила. Ну и что! А на болоте головастики плавают! А на пляже вода камешки обмывает, ещё кусок пляжа отхватила, пеньки под воду ушли… И понтон уже весь в воде — значит, будут мостик делать!
Как всё таинственно, необычно — понтон в воде! Надо же!
Настя пошлёпала по воде, на понтон вскарабкалась, ещё о какой-то крюк ободралась и в ржавчине выпачкалась. Вот так денёк!
Добежала до забора, который малую дачу отгораживает. Послала невидимый привет большому начальнику, который нелюдимый и загадочный лесник-бородач-медведь.
Потом через лес побежала по тропкам к Артёмовой даче. Пряталась эта дача в густых-густых зарослях, и надо наверх взобираться по очень узкой тропке. На велосипеде почти невозможно ни заехать, ни съехать — потому что вверх никак, а вниз слишком быстро, навряд ли свернёшь — так и упадёшь в кусты и крапиву! Но сейчас не на велосипеде…
Но Непобедимого не было. Зато Андрейка Длинный был, который тоже в окна пустые заглядывал. Андрейка — одноклассник Иринки Архивариуса, тоже долговязый, симпатичный такой. И побежали Настя с Андрейкой на самую главную дачу во много квартир, где всеобщие детские собрания проходили. И стали играть в казаки-разбойники. Девчонки были разбойники, а мальчишки казаки. И дважды раненый Холмс- Следопыт, конечно, главный, а Ватсон-Архивариус, конечно, его правая рука!
И это была настоящая игра! Не такая, когда одному лень, другому на обед охота, потому что ужасно все за лето стосковались по даче. Полдня они друг от друга убегали, несколько раз чуть не столкнулись, запыхались все, устали до изнеможения, но и от счастья тоже. И вот такой момент настал, когда их почти догнали казаки, и спрятаться было совсем некуда, а было это там, где шалаш их с Артёмом был; Настя сперва обрадовалась и в кусты:
— Я вам сейчас такое место покажу!
Полезла — и ужаснулась: а как же обещание? И что делать? Показать — Артёма предать, а не показать — получается, всю команду уже подставить… Но тут Сонька-плакса затянула: «Ой, кусты, тут клещи, а вдруг клещи, я не хочу», — ну, в общем, кое-как удалось обратно вылезти и от мальчишек убежать, а только сразу у Насти вместо счастья тяжесть страшная внутри. А перестала Настя погикивать — за ней и другие устали. Добрались все до качелей и стали качаться. И мальчишки их там и нашли.
Пока то да сё, Настя улизнула от всех, побежала шалаш проведать. Ведь не успела же до него добежать тогда, Андрейка отвлёк. И почти предала! Мысленно! Конечно, только мысленно, и тут же опомнилась, но ведь была же, была мысль, позором на всю жизнь! Тайны предавать! От такой мысли сколько ни плавай, не отмоешься… Да чего там, и в городе однажды мысль у неё промелькнула Иринке про шалаш рассказать, когда та выпытывала. Мысли! Мысли! Один раз подумаешь, и навсегда!
Размазывая слезы по щекам, пролезла в шалаш. И ужаснулась. Кто-то там уже побывал, и всё передвинул, и губную гармошку унёс, и погребок кухонный разломал и вообще там в туалет сходил. Какие-то злодеи, вообще! Ну, нашли чужой дом, ну, радуйтесь, а зачем же все портить и ломать?
А всё я! Всё я! Как я могла так подумать там, в городе? Я предала свою святыню, вот и наказание мне…
Бежали мимо Андрейка с Максом, её не видели. Но почему-то прямо сюда бежали. Так и есть! Полезли через кусты.
— От те на! А ты чего тут делаешь? — увидел её Андрейка.
— А ты чего делаешь в моём шалаше?
— А это не твой, это Тёмыча. Уходи давай отсюда!
— Это мой, — сказала она. — Его и мой. Когда он вам успел его показать? Куда губную гармошку мою утащили?
— А я думал, ничья, — ответил Макс. — На, забирай. А он сказал, это его шалаш. Ну и ладно, сиди в этой дыре! А мы вот нашли такое место около болота — целый лесоповал!
— Вот уж не ходи туда, если найдёшь, поняла? Это наше место! — отрезал Андрейка.
Выбрались из кустов прямо через кухонную стенку и убежали на свой лесоповал. Настя гармошку подобрала и домой пошла. А навстречу Артём радостный.
— Привет! Давно приехала? А я только что, на машине.
Потом посмотрел, губную гармошку увидал. Догадался, откуда она идёт.
— Ой, Настя… Слушай, я так виноват! Когда отец сказал, что дачи не будет, я уже в самом-самом
