Продавец замялся на ту самую долю секунды, которая выдает ложь.
— Конечно, — кивнул он. — В конце концов, это всего лишь каштаны. И они очень сильное лекарство. Тот, кто мне их продал, говорил, что эти каштаны применяются для оздоровления запаленных лошадей. Они лечат у лошадей легкие, может, и у людей тоже.
— А листья такие же, как у наших каштанов? — допытывался Традескант.
— Больше, — заверил купец. — И более растопыренные. Деревья могучие, с круглыми стволами, и плоды более правильной формы по сравнению с нашими, как крупные шары на палке. Весной они покрываются белыми гроздьями из цветов размером с два ваших кулака. Белые цветки и их язычки усеяны розовыми пятнышками. — Продавец замолк на мгновение, ведь от его описания зависела цена, и быстро продолжил: — Как яблоневый цвет. Бело-розовые цветки, как на яблоне, но собранные в удивительной форме конуса.
Джон старался сохранять спокойствие.
— А деревья большие? Какой высоты?
Купец взмахнул рукой.
— Не такие громадные, как ель, но с раскидистыми кронами и высокие, как взрослый дуб.
— А древесина? — снова встрял Сесил, вспомнив о постоянной потребности нации в древесине для кораблестроения.
— Превосходная древесина, — тут же отозвался купец.
«Слишком быстро для правдивого ответа», — подумал граф.
— Если честно, я сам не видел, но меня уверяли, что древесина очень хорошая, — добавил продавец.
— Сколько их у вас? — спросил Джон, не сводя глаз с ларца и сжимая каштан в руке.
— Всего полдюжины, — елейно пропел купец. — Только шесть штук. Шесть на все королевство, только шесть за пределами Турции. Какие-то шесть каштанов на весь христианский мир. Для вас, ваша светлость, для вас, господин Традескант.
— Что-нибудь еще? — небрежно поинтересовался Сесил.
— Вот эти семена. — Купец показал мешочек, наполненный твердыми черными семенами. — От редких цветов.
— Каких цветов? — осведомился Джон.
Теплый гладкий каштан уютно уместился в его ладони. Он словно чувствовал заключенную внутри жизнь, как в свежеснесенном яйце.
— Редкой красоты, как лилии, — промолвил купец.
Традескант засомневался: лилии растут из луковиц, а не из семян. Его пальцы крепко сжались, он вдруг вообще засомневался в этом продавце. Однако красота ореха и надежды, которые он сулил, не могли обмануть.
— Сколько вы хотите за корешки, семена и орехи? — спросил Сесил.
Купец быстро перевел взгляд с господина на садовника и безошибочно прочитал на лице Традесканта бессловесное желание.
— Пятьдесят фунтов.
Граф поперхнулся.
— За горсточку деревяшек?
Улыбнувшись, купец кивнул в сторону Традесканта. Сесил проследил за его взглядом и невольно рассмеялся. Джон как зачарованный все поворачивал и поворачивал каштан в ладони, совершенно позабыв о собеседниках.
— Для садовника новое дерево — это бесценное сокровище, — сказал купец. — Совершенно новое, которое цветет как роза и становится таким же мощным, как дуб.
— Восемь фунтов сейчас и восемь, если деревья не погибнут, — резко произнес граф. — Можешь приехать ко мне следующей весной, и, если деревья примутся, я заплачу тебе остальное. Если через пять лет у меня будут красивые мощные растения с цветами как у яблони, тогда я заплачу еще восемь фунтов.
— Может, девять? — возразил купец.
— Не больше девяти. — Граф поднялся на ноги. — Девять сейчас, девять, если примутся, и девять через пять лет, если вырастут.
— Я отвезу все сразу в Теобальдс, — заявил Джон, выходя из транса.
Он еще сжимал в руке орех. Купец уложил корешки и семена обратно в ларец и передал Джону.
— Разве ты не женился недавно? — вдруг вспомнил граф.
— Супруга подождет, — отрезал Джон. — Надо проследить, чтобы все правильно посадили, чтобы верно ухаживали. Каштаны нужно сразу же посадить в теплую влажную почву, иначе… — Он замолчал и посмотрел на купца. — А как там зимой, холодно?
Продавец пожал плечами.
— Я бывал там только весной.
Сесил коротко рассмеялся и спустился по сходням на пирс. Садовник последовал за ним, но вдруг его осенила внезапная мысль, и он окликнул купца, оставшегося на корабле.
— А листья меняют цвет осенью? Или дерево зеленое круглый год?
— Понятия не имею. — Купец пожал плечами. — Я никогда там не был осенью. Да и какая разница? Вот вырастет, и сами увидите.
— Просто нужно знать, когда сажать! — с раздражением крикнул Джон. — Если дерево вечнозеленое, то сажать можно в любое время, но лучше летом. А если оно сбрасывает листья и семена зимой, то сажать нужно в холодную землю!
Купец покачал головой и захохотал.
— Спрошу, когда снова поеду в Турцию! Если эти семена не взойдут, то привезу еще! В следующий раз по двойной цене!
Сэр Роберт пошел прочь, спотыкаясь по булыжной мостовой, и Джон бросился его догонять.
— Тебе следует научиться быть хитрее, Традескант, — заметил Сесил. — Если ты собираешься путешествовать и закупать для меня, ты должен торговаться, скрывая свои желания. Твое лицо как открытая книга с кулинарными рецептами.
— Сожалею, милорд, но я не мог хранить безразличие.
— Ну тогда тебя все обманут — от Флашинга до Дрездена.
— Я научусь демонстрировать усталость от мира, — пообещал Джон. — Буду культивировать это качество. Стану таким же усталым и безразличным, как шотландец, которому дали слишком маленькую взятку.
Граф рассмеялся.
— Сядешь в мою лодку? Я еду в Уайтхолл, заодно перевезу тебя через реку.
На пирсе тихо покачивалась лодка графа, весла были подняты в салюте, яркие цвета ливрей гребцов отражались в чистой воде Темзы.
— Я поскачу в Теобальдс верхом, — сообщил Традескант. — И сразу высажу наши покупки.
— А потом возвращайся к жене, — посоветовал Сесил, спускаясь с пирса в лодку. — Возьми несколько дней и проведи их с супругой. Свой сад тоже нужно возделывать.
А в Меофеме Элизабет ждала Джона.
— Женат один день и уже исчез, — резко выговаривала ей мать. — Надеюсь, ты ничего такого не сделала, что ему не понравилось, Элизабет?
Девушка пригладила прядь волос, выбившуюся из-под чепца.
— Конечно же нет, — ровным голосом отозвалась она — Его вызвал сам граф. Вряд ли он мог послать в ответ известие, что не приедет!
— А как первая брачная ночь? — почти шепотом поинтересовалась Гертруда. — Ты не сможешь удержать его, если он решит, что поставленная задача не выполнена…
— Это понятно. Но он не собирается меня бросать. Его вызвал господин. Джон прислал мне записку из Лондона, он должен прибыть со дня на день.
