остановить мужа. Помимо всего, это было поручение короля, следовательно, ни один человек в стране не мог отказаться. Яков задумал проложить новый торговый путь в Китай и полагал, что сэр Дадли Диггз сможет организовать такой маршрут, заключив договор с Россией; английское золото, взятое в долг из сундуков Московской и Ост-Индийской компаний, должно было в этом помочь.
Сэр Дадли был старым другом лорда Вуттона, который, в свою очередь, мечтал получить готовые растения для своего сада. Сэр Дадли сообщил приятелю, что ему нужен полезный человек и опытный путешественник, не джентльмен, слишком гордый для того, чтобы трудиться, но и не болван-работяга, от которого не будет толку в сложной ситуации. Лорд Вуттон предложил кандидатуру Традесканта. Джон собрался в путь так же быстро, как загнанный заяц, которого преследуют гончие.
Все, что могла сделать Элизабет, — это помочь ему уложить дорожный мешок и проверить, что его дорожный плащ цел и в нем нет дырок от моли. Элизабет с сыном пошли на пристань в Грейвсенде проводить Джона. Джей уже был высоким десятилетним мальчиком, учеником Королевской школы в Кентербери.
— Смотри не замерзни, — еще раз предупредила мужа Элизабет.
— Может, это и Россия, но все-таки сейчас середина лета, — отмахнулся Джон. — Береги себя. А ты, сынок, учись хорошо и береги мать.
Он поднялся на судно. Докеры носились туда-сюда мимо Элизабет и Джея. Джон заметил слезы на глазах жены и на секунду испытал сожаление.
— Я вернусь через три месяца, — крикнул он через ширившуюся полосу воды. — Может, и раньше, Элизабет! Пожалуйста, не сердись!
— Береги себя! — откликнулась она.
Но он уже вряд ли слышал. Весельные баржи взяли корабль на буксир, и матросы с руганью подхватили канаты, брошенные с берега. Элизабет и Джей проводили глазами корабль, медленно двигавшийся вниз по реке.
— И все-таки я не понимаю, почему он обязан был ехать, — удивился Джей.
Элизабет посмотрела на сына и произнесла со своей обычной лояльностью к мужу:
— Потому что он выполняет свой долг. Лорд Вуттон приказал ему ехать. Россия — малоизученное государство. Твой отец может найти там разные сокровища.
— А мне кажется, ему просто нравится путешествовать, — обиженно заявил Джей. — И он совсем не думает о том, что оставляет меня.
Элизабет обняла сына за напряженные плечи.
— Когда ты вырастешь, ты тоже будешь путешествовать. Отец возьмет тебя с собой. Может, ты станешь таким же великим, как он. И какой-нибудь лорд пошлет тебя в заморские страны.
Малыш Джей — уже не малыш — вырвался из-под материнской руки.
— Я поеду сам по себе, — пробубнил он. — Не стану ждать, пока кто-нибудь прикажет.
Корабль достиг середины реки. Паруса, которые безжизненно висели, пока корабль стоял в доке, захлопали, как простыни в день большой стирки. Элизабет схватила сына за плечо.
— Он уже слишком старый для подобных экспериментов, — забеспокоилась она. — Так далеко и в такие края. Что, если он заболеет? Что, если они потеряются?
— Только не отец, — с презрением бросил Джей. — Но когда я вырасту, то поплыву в Америку. У одного моего одноклассника там дядя, он убил уже сотни дикарей и сажает табак. Он говорит, что если кому-то нужна земля, то просто вырубают лес. Папа двигается в неправильном направлении, ему бы надо взять курс к нашим землям.
Элизабет все еще наблюдала за кораблем, который набирал скорость и быстро шел вниз по реке.
— Отец не стремился ни владеть землей, ни построить дом, ни поставить забор, — сказала она. — Только открывать новое и заставлять это новое расти. И служить своему господину.
Джей потянул мать за руку.
— Мы успеем пообедать, прежде чем мне нужно будет в школу?
Элизабет рассеянно сжала ладонь сына и ответила:
— Когда он скроется из виду. Хочу посмотреть, как корабль покинет порт.
Выдернув руку, Джей приблизился к берегу. Вода нежно лизала зеленые камни. Посередине реки плыл и переворачивался труп бродяги; Джей его не заметил. Урожай вновь не удался, и на улицах Лондона царил голод.
На минутку Элизабет присоединилась к сыну. Веки у нее были красными, но улыбка бодрой.
— Ну вот! — воскликнула она. — Твой отец дал полкроны, чтобы я, прежде чем мы пойдем домой, заказала тебе роскошный обед.
С палубы корабля Джон глядел, как удаляются его жена и сын, вскоре он уже не мог различить их. Чувство потери, которое он ощущал, пока исчезала земля, смешалось с чувством свободы и волнения, возраставшим по мере того, как корабль убыстрял ход, а волны становились все выше. Кораблю предстояло плыть на север, огибая побережье Англии, потом на восток через Северное море к высокому, закованному в лед берегу Норвегии, а оттуда уже прямиком в Россию.
Традескант проводил на палубе столько времени, сколько и другие члены команды. Именно он первым увидел большой рыболовный флот голландцев, которые ловили треску и селедку к югу от Ньюкасла.
Корабль бросил якорь в Ньюкасле, и Традескант собрался на сушу приобрести еды в дорогу.
— Возьми мой кошелек, — предложил сэр Дадли. — Может, найдешь мясо и какую-нибудь рыбу. Мой желудок пуст, как ящик для пожертвований у евреев. Как только покинули Лондон, меня выворачивало каждый день.
Джон сошел на берег и занялся закупками так же тщательно, как обычно Элизабет. Он купил свежую семгу, свежее мясо и солонину. А также разнес по всему Ньюкаслу весть о сэре Дадли и их миссии, чем заманил на корабль самого лорда-мэра. И тот преподнес его светлости весьма уместный подарок в виде бочонка соленой семги. Когда корабль снова был загружен провизией, они отчалили и поплыли через Северное море. Но прежде чем они удалились от порта, ветер переменился на северо-восточный и начал усиливаться. Он срывал белые барашки с верхушек частых серых волн, которые становились все круче.
Сэр Дадли Диггз почувствовал себя прескверно. Он и многие его сотоварищи оставались внизу, они стонали, их тошнило, они звали капитана и требовали, чтобы тот вернулся в порт, прежде чем все они умрут от морской болезни. Джон, легко покачиваясь в такт движениям корабля, стоял на носу и смотрел, как волны накатывались от горизонта и как корабль сначала поднимался, потом падал, поднимался и падал, снова и снова. Ночью слуга сэра Дадли заболел; Джон сам сидел у постели его светлости и поддерживал голову Дадли, пока того беспомощно рвало в таз.
— Вот так, — мягко промолвил Традескант.
— Боже мой, — простонал сэр Дадли. — Я вот-вот умру. Никогда в жизни мне не было хуже.
— Выживете, — заверил Джон с грубоватой добротой. — Такое никогда не длится дольше нескольких дней.
— Помоги мне, — велел сэр Дадли. — Сейчас я разревусь с досады, как девчонка.
Джон бережно приподнял благородного аристократа с узкой койки, и голова Дадли упала на плечо садовника. Его светлость уткнулся лицом в шею Джона, впитывая его тепло и силу. Традескант прижал лорда покрепче, ощущая, как изнуренное тело в его руках расслабилось и соскользнуло в дрему. Целый час, а то и больше, он стоял на коленях рядом с койкой, держа сэра Дадли в объятиях и стараясь оградить его от бесконечных колебаний корабля. Только когда сэр Дадли уже крепко и глубоко заснул, Джон тихонько вытащил занемевшую руку и снова опустил его светлость на постель. На секунду он замешкался, глядя на бледное лицо, потом низко наклонился и нежно поцеловал его в лоб, будто маленького Джея перед сном. И вышел.
Они продвигались все дальше на север; ветер выровнялся и дул сбоку. Но сэр Дадли все еще не мог есть. Маленький корабль был на полпути между Шотландией и Норвегией, когда к сэру Дадли, вышедшему в толстой куртке на палубу подышать свежим воздухом, обратился капитан:
— Мы можем идти дальше, милорд, а можем и вернуться. Как пожелаете. Не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести. Вы совсем не моряк. Возможно, нам лучше развернуться.
Сэр Дадли взглянул на Традесканта, который небрежно опирался рукой на бушприт, и спросил все
