власти, чем у кого-либо в стране, включая, возможно, и самого короля.
Джон ощутил, что снова находится на своем месте, в центре событий, на службе у человека, чьи поступки обсуждают в каждой таверне по всей стране.
— Я останусь здесь, — решил Традескант. — Мне есть чем заняться.
1623 ГОД
Всю зиму Джон и его сын много и упорно трудились, размечая четкие линии регулярного сада и цветников на террасах, выбирая места в планируемых фруктовых садах его светлости, где будут стоять скамьи из дерна.
Основная часть работ была отложена до весны, когда земля станет мягкой и можно будет копать. Но Джон уже подготовил маленький лес из деревьев, ожидающих, пока земля согреется. Каждое дерево имело ярлычок с обозначением его места, и за каждым деревом было зарезервировано место посадки. Для рабочих, которые не умели ни читать, ни писать, Джон ввел специальную схему из цветных точек. Например, дерево, на ярлычке которого обозначены три красные точки, следовало посадить на место с теми же тремя красными точками. Или зелеными, или желтыми.
— Это шифр, — похвастался Традескант.
— Это сумасшествие, — возразил Джей. — Всех нужно учить читать в начальной школе. Как без этого они могут понять Библию? Как могут выполнять свои обязанности?
— Не всем же быть такими учеными, как ты, — мягко промолвил Джон.
Джей вспыхнул своим внезапным приступом застенчивости.
— Я не ученый, — пробубнил он угрюмо. — И не собираюсь им прикидываться. Я не лучше других. Но мне кажется, что всех нужно учить считать и писать, чтобы они могли читать Библию и думать самостоятельно.
Согласно замыслу Джона началось возведение стен с подогревом. Территорию уже разметили, канаву под фундамент выкопали. Необходимо было обнести весь сад двойной стеной из красного кирпича. Следом планировалось построить три очага, расположенных один над другим на одинаковом расстоянии друг от друга. В каждом будут разжигать печки на древесном угле, и дым будет равномерно распространяться в стороны на всю стену, пока каждый кирпич не прогреется. Грядки и клумбы в саду Джон не хотел огораживать обычным бордюром, он собирался приподнять их над землей так, как никто еще не делал, по краям выложить низенькие стеночки из кирпича, а сами грядки заполнить смесью из просеянной земли и перегноя. Из конюшен Традескант собрал целую гору навоза, которую оставили перегнивать, переворачивая каждый месяц. Джон объяснял сыну и другим садовникам, что ему не нужен свежий навоз, который может занести в сад сорняки, он был против сорняков и камней на грядках. Традескант мечтал о такой мягкой и плодородной земле, чтобы можно было просто положить на нее ус клубники и не трогать, а он сам дал бы корни.
Помощники ворчали за его спиной, но в лицо согласно кивали и снимали шляпы. Репутация Джона как великого садовника бежала впереди него, уже считалось честью трудиться под его руководством, даже если речь шла о приподнятых грядках, перемешанном навозе или полых стенах.
Дворец отдыхал после рождественских праздников. В январе герцог оставил двор и жил со своей женой Кейт. Его мать собиралась навестить молодых позже. И поэтому Традескант, заглядывающий в конюшни в поисках незанятого рассыльного мальчишки, которого можно привлечь к прополке, удивился, увидев исключительно прекрасного арабского жеребца, которого выводили из стойла во двор. Лошадь герцога в упряжи, готовая к поездке, пританцовывала рядом на булыжнике.
— Чья это лошадь? — обратился Традескант к груму.
Тот в ответ просто подмигнул.
— Дурень! — коротко бросил Джон.
Он подобрал свою мотыгу и отправился в сад. В то утро он мерил шагами длину предполагаемой липовой аллеи, которая должна была вести к дому от дороги на Челмсфорд. Вдруг на подъездной дорожке зацокали копыта, и показались те две лошади с незнакомыми всадниками.
Джон выступил вперед, преграждая путь.
— Кто вы? И что вам угодно? Это лошадь моего господина.
— Дай мне проехать, мой Джон, — раздался знакомый голос.
Незнакомец наклонился с лошади Бекингема и сорвал шляпу. На Джона смотрели темные глаза герцога, садовник услышал его неудержимый сдавленный смех.
— Обманул! — торжествующе крикнул герцог. — Обманул тебя начисто.
Джон уставился на его лицо, скрытое под нелепой фальшивой бородой и шарфом.
— Ваша светлость, — начал было Джон, но тут разглядел второго всадника.
Он был потрясен, когда узнал в нем юного принца Карла, которого в последний раз видел хныкающим под прессингом старшего брата. Но теперь молодой принц был наследником трона.
— Боже мой! Ваше высочество!
— Как по-твоему, годится? — довольным тоном спросил Бекингем. — Я Джон Смит, а это мой брат Томас. Сойдем за них?
— О да, — ответил Джон. — Но что вы затеяли, милорд? Поедете к девкам?
От этих слов Бекингем громко расхохотался.
— К самой красивой девице на свете, — прошептал он. — Мы отправимся в Испанию, Джон. Собираемся женить его высочество на испанской инфанте! Что ты на это скажешь?
Джон был так ошеломлен, что не мог вымолвить ни слова. Затем он схватил уздечку герцогской лошади почти у самой морды и воскликнул:
— Остановитесь! Вы не можете.
— Ты мне приказываешь? — осведомился герцог. — Лучше убери свою руку от моей лошади, Традескант.
Садовник отступил, но не отпустил уздечку.
— Пожалуйста, ваша светлость, — уговаривал он. — Подождите. Подумайте. И зачем вы переоделись?
— Ради приключения, — весело пояснил Бекингем.
— Нам пора, Томас, — вмешался принц. — Или ты Джон, а я Томас?
— Умоляю, — не сдавался Традескант. — Вы не можете вот так путешествовать. Вы не можете вот так везти принца.
Конь принца рыл копытом землю.
— Нам пора, — повторил Карл.
Традескант посмотрел на него.
— Простите меня, ваше высочество. Возможно, вы не взвесили все хорошенько. Вы не можете войти во Францию, будто это Восточная Англия, ваше высочество. А если вас схватят? А если Испания откажется выпустить вас?
— Чепуха, — отмахнулся принц. — Поехали, Вильерс.
Лошадь Бекингема двинулась вперед и потащила за собой Джона, который все еще держал уздечку.
— Ваша светлость, — попытался он снова. — Королю об этом известно? Что, если это настроит его против вас?
Бекингем низко склонился к шее лошади, так чтобы Традескант его услышал.
— Отпусти меня, мой Джон. Я на работе. Если у меня получится поженить принца и инфанту, тогда я сотворю то, что прежде никому не удавалось, — сделаю Испанию нашим союзником, создам величайший союз в Европе, а сам стану лучшей свахой на свете. Но даже если моя затея провалится, мы с принцем совершим эту прогулку как братья и останемся братьями на всю жизнь. В любом варианте я получу свое. А теперь отпусти уздечку.
