ты тоже не клади трубку…
О боже! Хеллион по-прежнему сидел внутри меня, царапая череп изнутри своими когтями. Брыкался, бился о клетку. И стены постепенно начинали давать трещины и рушиться.
К тротуару подъехал огромный черный «мерседес». Доктор Уэйн Рэндольф шагнул из-под навеса и, словно заправский швейцар, держа наготове зонтик, поспешил под дождь. Доктору было все равно, какой при этом у него вид — напуганный или нет. Он привык считать, что в его положении нет необходимости притворяться.
Не выпуская из рук зонтика, он открыл пассажирскую дверь автомобиля. Из-под полей шляпы на него посмотрела пожилая дама. Она одарила Рэндольфа мимолетной улыбкой.
— Как я понимаю, вы доктор Рэндольф, — произнесла она с заметным швейцарско-немецким акцентом.
Их первая встреча состоялась довольно давно, еще во время первой МКПО, но пожилая дама наверняка его не помнила. Это сейчас он доктор Рэндольф, а тогда был всего лишь студентом-медиком. Доктор Тони Вольф, однако, ничуть не изменилась и была такой, какой он запомнил ее двадцать лет назад: пожилая, сухонькая и, тем не менее, стойкая и несгибаемая. Она чем-то напоминала засушенное насекомое. На Тони Вольф было строгое вечернее платье, на коленях — легкомысленная коричневая сумочка.
— Как хорошо, что вы приехали так быстро, — произнес Рэндольф. Она проделала путь через весь город всего за двадцать минут. Для Нью-Йорка — настоящее чудо. — Извините, что прервал ваш вечер.
— Спасибо, что позвонили в «Красную Книгу», — сказала Вольф. — Некоторые из ваших коллег упорно отказываются помочь.
Ее голос был точно таким, каким Рэндольф его помнил: он нес отпечаток огромного количества выкуренных сигарет и Швейцарии.
Водитель, подтянутый мужчина в смокинге, выгрузил на тротуар из просторного багажника старомодное инвалидное кресло и поставил рядом с машиной.
— Здравствуйте, меня зовут Фредерик, — представился он.
Он уже пересадил пожилую женщину в кресло-коляску, когда к входу подкатила другая машина. Маленький белый автомобиль резко затормозил и остановился в считанных дюймах от бампера «мерседеса».
Из водительской двери выскочила молодая женщина в облегающем красном платье и обежала спортивную машину сзади. Как она при этом умудрилась двигаться легко и изящно, несмотря на туфли на высокой платформе, — оставалось загадкой.
— Извините, но я опаздываю! — крикнула она.
Ее темные волосы как будто сияли в каплях дождя. Шелковое платье-обертка, завязанное на бедре тесемкой, грозило в любое мгновение перестать быть платьем.
— Это Маргарет, — сообщила доктор Вольф.
Фредерик наклонился, чтобы что-то шепнуть ей на ухо.
— Боюсь, как бы вам не промокнуть.
Доктор Рэндольф пришел в себя и бросился вперед, чтобы помочь им пройти в дверь.
— Мы заперли ее в одной из палат. Я последовал вашей подсказке и заверил ее, что мы потеряли ключи. Но это ее не успокоило. Она, как бы это помягче выразиться, решила продемонстрировать характер.
— А как она выглядит внешне? — поинтересовалась Маргарет.
— Точно так же, как и в газетах — маленькая девочка, лет десяти, в белой ночной рубашке. Прекрасные длинные волосы.
Он свернул направо и повел их в онкологическое отделение.
— Внешне — вылитая Ширли Темпл.
— Она успела поцеловать или прикоснуться к кому-то из пациентов? — не унималась Маргарет.
— Похоже, что одну женщину успела, — ответил доктор Рэндольф.
— Это как понимать?
— Мы не уверены, что именно явилось причиной смерти, то ли девочка, то ли волнение самой пациентки. Она была уже в преклонных летах.
Неожиданно до него дошло, что он только что сказал, но доктор Вольф, похоже, не обиделась.
— Как бы то ни было, нам к ней не попасть.
— Она все еще в одной палате с другой пациенткой? — уточнила доктор Вольф.
Доктор Рэндольф мысленно поморщился.
— Нам ничего другого не оставалось. Потому что мы обнаружили ее именно в этой палате.
До них донеслись крики, затем стук кулаков о дверь.
— Предупреждаю вас, мистер! — крикнул чей-то пронзительный голос.
Перед дверью в палату собралась небольшая толпа медсестер, ординаторов и пациентов. Правда, на приличном расстоянии от двери и небольшого окошка в ней. Пойманная внутри девчушка пинала дверь ногой, и та сотрясалась от ударов.
— Прошу вас, отойдите в сторону, — попросил Фредерик.
— Доктор Рэндольф, — обратилась к нему Маргарет. Он обернулся и усилием воли заставил себя смотреть ей в лицо. Вырез ее платья достигал едва ли не пупка. — Нужно увести отсюда людей, чтобы никто, не дай бог, не пострадал.
Он кивнул.
— Тогда почему вы этого не делаете?
— Извините, я сейчас отдам распоряжения.
Как только доктор Рэндольф очистил коридор от любопытных — таковых набралось как минимум два десятка человек, — он вернулся к двери, где застал доктора Вольф с каким-то блокнотом в руках. Маргарет и Фредерик о чем-то перешептывались вполголоса. Интересно, они женаты? — задался Рэндольф мысленным вопросом. Или они любовники? Впрочем, не исключено, что просто коллеги.
— Это девчонка с Лонг-Айленда, — произнес Фредерик. — Я узнаю эту мордашку где угодно.
Он прислонился к стене рядом с дверью и сложил на груди руки.
— Одному Богу известно, как она добралась сюда через весь город босиком и в ночной рубашке, да так, что при этом ее никто не заметил. И как она, черт возьми, пробралась в больницу.
— Никто не читает наших предупреждений, — пожаловалась Маргарет.
— Доктор Рэндольф читает, — ответила Вольф, не поднимая глаз. Рэндольф не сразу сообразил, что его пожилая коллега заметила, как он вернулся. — И за это мы ему благодарны.
За дверью палаты девочка колотила по двери ногами и кулаками и что-то кричала. Правда, слов Рэндольф не разобрал.
— Нужно что-то сделать, прежде чем демон нанесет ей увечье, — сказала доктор Вольф. — Вопрос заключается вот в чем: какие меры предпринять, постоянные или временные?
— Она делает это вот уже три года, — заметила Маргарет. — Свое она заплатила.
— Согласен, — поддакнул Фредерик.
— Что вы имеете в виду, какие еще постоянные или временные? — не понял доктор Рэндольф. — Что это, экзорцизм?
— Выпустите меня отсюда! — истошно вопила девочка.
— К сожалению, люди неправильно понимают это слово, — произнес Фредерик.
— Почему бы вам не выбрать постоянную меру? — Терпение доктора Рэндольфа было явно на исходе.
Доктор Вольф открыла сумочку.
— Сколько в ней веса, доктор: сорок фунтов, сорок пять?
