чтобы уверить волнующегося Джексона, что его отец не умер за прошедшую ночь и также не собирается делать это в обозримом будущем. Наконец она высадила их у детского сада. Она прочла положенные лекции, проверила контрольные работы, провела две студенческие конференции, пока не пришло время забирать детей и начинать вечернюю смену – готовить ужин, следить за приготовлением заданий, стирать. И хотя дети и помогали ей складывать вещи, все же стирку она до сих пор не любила. Интересно, подумала она, когда-нибудь это вообще случится?
Трейси опустила голову на стопку футболок Остина, ощущая себя полностью подавленной. Она должна поговорить с ним, невзирая ни на что.
Утреннее посещение разрешалось с десяти часов, и она намеревалась не пропустить его.
Трейси направлялась по коридору к палате Остина. Ее шаги сопровождались гулким эхом от стука высоких каблуков. Она пропустила утреннее совещание, созванное по поводу учебного плана, на котором ей обязательно полагалось присутствовать, чтобы навестить Остина и наконец прямо обсудить некоторые аспекты их отношений.
Номер один. Если он хочет на ней жениться, то должен сделать ей предложение, как и пристало джентльмену, и тогда она сможет наотрез отказать ему. Потом заставит его рассказать всем в Дюранте, что она ему не невеста и что он это выдумал для того, чтобы она могла остаться с ним в приемном покое, потому что сам он, как маленький, не мог справиться с болезнью.
Номер два. Он должен понять, что между ними не может быть никаких отношений, кроме как быть родителями Джексона. Прошлой ночью она поняла, что, как бы сильно они ни любили друг друга когда-то давно, она уже никогда не сможет доверять ему после того, что произошло с Кристал, сколько бы времени ни прошло с тех пор. Тогда она была лишена роскоши излить на него свой гнев, а теперь стала слишком взрослой для этого.
Хотя простое упоминание имени этой женщины приводило ее в ярость.
А раз она наконец это поняла, то было бы нечестным по отношению к Эмили и Джексону даже намекать па то, что они с Остином в один прекрасный день могут быть вместе. Так что она намеревалась заставить его прекратить внушать детям такие мысли.
Номер три. Больше никаких любовных сцен. Остин слишком хорош. Она прекрасно помнила, как нежно он целовал и любил ее, и строго приказала себе никогда больше ни за что не вспоминать об этом снова. Она теряла разум, когда Остин оказывался так близко от нее…
Трейси остановилась у двери его палаты и заглянула внутрь.
– Трейси! – Он выглядел сегодня немного лучше и сидел на стуле. – Заходи. Присаживайся.
Она отодвинула стул с другой стороны кровати и уселась, положив ногу на ногу и открыв его обозрению неплохой участок своего красивого тела.
– Как ты себя чувствуешь?
Тон ее голоса был живым и энергичным. Она казалась крайне деловой, за исключением того, что на ней было надето. Боже, она была просто шикарна в этом джинсовом платье, и ему особенно нравился разрез вдоль бедра и часть ноги, видневшаяся там. Она что, пытается свести его с ума? Не очень-то подходящее обращение с больным мужчиной, но он решил не жаловаться. Он знал, почему она здесь.
– Поговори со мной, Трейс. Я знаю, ты злишься на меня. Ну, я сказал некоторым людям, что ты моя невеста. Ну и что? Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея.
– А мне – нет.
– Почему? Что тебе терять?
– Кроме рассудка, хочешь сказать? Позволь, я объясню. – Трейси набрала полную грудь воздуха, чтобы приступить к списку, составленному и отрепетированному ею по дороге сюда.
И тут дверь распахнулась. Трейси вздохнула. Не самое подходящее время выбрала медсестра, чтобы измерить больному давление. Она только надеялась, что это не та вампирша со странноватыми синими глазами. Трейси подняла глаза и увидела молодую женщину, которую никак не ожидала здесь встретить.
– Хэлло, Кристал, – сказал Остин. Голос его был совершенно безжизненным. – Какого черта ты здесь делаешь?
Кристал лишь пожала плечами.
Трейси оглядела ее с ног до головы, изумляясь, что она могла думать об этой женщине как о сопернице тогда или сейчас, хоть одну секунду. Ее короткие ярко-рыжие волосы, обильно смазанные гелем, торчали вверх, а то, что Трейси приняла было за родинку, оказалось маленьким камнем, которым Кристал украсила левую ноздрю.
Тугие джинсы и ярко-оранжевый топ обнаруживали фигуру, когда-то очень неплохую, но было видно, что женщина вела непростую жизнь, и это заметно сказалось на ней. Ее звенящие браслеты и крупные кольца в ушах выглядели такими же потускневшими, как и она сама.
Но Трейси понимала также и то, что когда-то она была хорошенькой. Давно, очень давно. Кристал почесала голову, и Трейси заметила тату – розу на длинном стебле, начинающемся от огромного золотого перстня-черепа на безымянном пальце. Когда Кристал повернулась и уставилась на нее, Трейси вдруг поняла, что это обручальное кольцо.
Светло-голубые холодные глаза Кристал не сулили ничего хорошего. Она указала на Трейси большим пальцем и заговорила с Остином:
– Кто она такая?… – Это моя невеста, Трейси Миллер.
– О-о, – протянула Кристал и осмотрела Трейси с головы до ног, даже обошла ее кругом.
Трейси чуть подвинулась, инстинктивно избегая агрессивного осмотра.
Наконец Кристал заговорила:
– Ты уверен, что понимаешь, что делаешь, Остин? Не представляю тебя с такой фифой.
