Долли Грей
Песчаный Лотос
Пролог
– Нет, как он мог так поступить с бедняжкой Дайаной?!
С такими словами Синтия Бойль словно вихрь ворвалась в чайный салон закрытого женского клуба, расположенного в самом центре Лондона.
Собравшиеся для пятичасового чая дамы встретили ее недоуменными взглядами. Им редко приходилось видеть председательницу в столь возбужденном состоянии. Обычно мисс Бойль была сама невозмутимость.
– Ты о ком? – спросила ее Мелисса Трой-Ларк, хорошенькая блондинка, звезда одного из телеканалов.
– Конечно же об этой скотине Ридли. Он разорвал помолвку с Дайаной Уорвик. Причем поступил самым возмутительным образом. – Синтия буквально задыхалась от праведного гнева.
– Неужели возможно придумать что-либо изощреннее истории с Кэролайн Аскотт? – полюбопытствовала Августа Стоунбери, которая являлась завсегдатаем клуба в то время, когда не находилась в очередной археологической экспедиции.
– После того как она оказалась брошенной Николасом Ридли прямо у алтаря, Кэролайн год не показывалась в обществе. Надеюсь, с Дайаной такого не случится, – промолвила ее соседка по столику, Индия Гарви, миниатюрная шатенка с живым взглядом карих глаз.
– Что на этот раз? – Мелисса желала узнать подробности.
– Он дал интервью этой мерзкой «Трибуне», в котором облил бедняжку Дайану грязью. – И Синтия потрясла перед лицами присутствующих зажатой в руке газетой. – Вы только послушайте:
– И это о Дайане?! – Августа Стоунбери изумленно покачала головой.
– Если кого-нибудь интересует мое мнение, то она сама виновата в том, что случилось. Не стоило показываться в опере в обществе этого плейбоя Кавендиша. Во всяком случае, прежде чем Ридли не надел ей на палец обручальное кольцо. Если на нее не подействовал пример Кэролайн, значит, она глупая гусыня.
Головы всех женщин разом повернулись к проговорившей это. А Синтия развела руками и возмущенно ответила:
– Не понимаю, как ты можешь принимать сторону Ридли, Лаванда? Он ужасный женоненавистник и тебе это известно!
Та, кого она назвала Лавандой, поднялась из кресла, стоящего в небольшой нише, и, пройдя через комнату, остановилась у камина. Взгляды присутствующих в салоне дам последовали за ней.
Любой приверженец британской красоты вряд ли посчитал бы ее за идеал. Слишком нетипично смотрелась мисс Лаванда Лир на фоне большинства своих приятельниц. В ней не было той отстраненной холодности, так свойственной «дочерям Альбиона». В то же время только слепец назвал бы ее уродливой.
Невысокая, с прекрасной фигурой и чуть смугловатой кожей, по словам матери доставшейся ей в наследство от предка-креола, она неизменно привлекала взгляды мужчин, где бы ни находилась. Это могло бы стать неплохим подспорьем при выборе мужа, но…
Изумрудные глаза смотрели слишком прямо и вызывающе, а коралловые губы слишком часто кривила скептическая усмешка, отпугивая любителей «тихого и уютного домашнего очага».
В Лаванде вообще все было слишком. Яркая, захватывающая и непредсказуемая – вот три слова, точнее всего характеризующие младшую дочь известного политика Джеймса Лира.
Собственно, даже среди многочисленных родственников, заседающих в палате лордов, возглавляющих крупные компании и заправляющих делами на Лондонской бирже, Лаванда разительно выделялась особым взглядом на жизнь.
Достаточно было представить качества истинной леди из благородного английского семейства с точностью до наоборот, и портрет мисс Лир обретал полную завершенность. Тактичность растворялась в прямолинейности, скромность тонула в уверенности, а женственность и хрупкость безнадежно гибли, придавленные интеллектом.
Лаванда с самого детства делала только то, что считала нужным, и не обращала внимания на протесты и желания окружающих. Когда на семейном совете было решено, что ей стоит, согласно традиции женщин рода Лир, поступить в Оксфорд на факультет английской литературы, она не выразила ни малейшего протеста… и блестяще сдала экзамены в Кембриджский университет, избрав своей специальностью лингвистику.
В неполные тридцать лет Лаванда считалась одним из наиболее перспективных исследователей в области языкознания, специализировалась на группе азиатских языков и имела ряд серьезных публикаций в ежегодных научных сборниках Королевской академии.
Членом этого женского клуба Лаванда стала совсем недавно, но с ее мнением по тому или иному вопросу считались в неменьшей степени, чем с мнением самой мисс Бойль. Возможно, именно поэтому Синтия так встревожилась, обнаружив, что Лаванда имеет несколько иной взгляд на историю с Дайаной Уорвик.
Убедившись, что внимание всех дам приковано к ней, Лаванда пояснила свою точку зрения:
– Я вовсе не стараюсь найти оправдание для Николаса Ридли. Вам прекрасно известно, как мне ненавистны мужчины, старающиеся свести роль женщины в современном обществе до ведения домашнего хозяйства и воспитания детей…
Лаванда говорила медленно и четко, словно взвешивала каждое слово. Ее длинные тонкие пальцы перебирали бусины жемчужного ожерелья, три раза обвивающего шею.
– Однако стоит признать: и Кэролайн, и Дайана вели себя крайне неразумно. Мне нисколько не жаль их, потому что обе замахнулись на кусок пирога, откусить от которого были не в состоянии. По-моему, если в качестве будущего мужа выбран Ридли, то стоит проявить хоть каплю ума и сдержанности.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что при желании смогла бы с легкостью заполучить его? – оживилась Августа. Она всегда первой чувствовала, когда затевалось что-либо интересное, и готова была принять в этом активное участие.
– Мистер Ридли, конечно, не в моем вкусе. Чтобы подвинуть его на определенные шаги, придется заставить мозги работать на полную мощность, но… ничего невозможного нет. – И Лаванда сделала небрежный жест рукой.
– Мне кажется, ты слишком самонадеянна. – Синтия покачала головой в знак того, что подвергает сомнению все сказанное ею. – Даже приложив массу стараний, ты не сможешь заставить Николаса Ридли повести тебя к алтарю. Пусть Дайана и Кэролайн не блещут интеллектом, но они самые прекрасные создания в нашем кругу. Ридли – шовинист и деспот, однако он мужчина, а все мужчины неравнодушны к красоте.
– Хочешь сказать, что если я не куколка с фарфоровой белизны кожей и взглядом робкой лани, то мои шансы невелики? – Лаванда усмехнулась и обвела взглядом женщин, присутствующих на чаепитии. – Что ж, я готова поспорить с этим утверждением.
– Пари?! – возбужденно воскликнула Августа, принимая на себя обязанности рефери.
Она вскочила со своего места и заняла позицию между Лавандой и Синтией. Остальные оживленно зашумели, понимая, что дело принимает самый невероятный оборот.
– Я согласна, – с завидным спокойствием сообщила Лаванда и повернулась к Синтии. – А ты?
– Не вижу причин отказываться от столь заманчивого предложения.
Мисс Бойль даже не скрывала радости от перспективы утереть нос потенциальной сопернице. Срок ее председательства в клубе подходил к концу, а она намеревалась удержаться на этом посту, чего бы это ни стоило. События, происходящие в данный момент, были ей только на руку.
– Отлично, леди, тогда оговорим условия. – Августа Стоунбери потерла руки и с самым заговорщицким видом продолжила: – В случае победы мисс Лаванды Лир, которая заключается в том, что мистер Николас
