Слава Богу, сегодня она приехала на своей машине. Биллу не придется подвозить ее домой, Увидит ли она его снова, после того что произошло? Или…
Захочет ли он после ее нелепой выходки ехать с ней в Италию?
7
Джейн все утро помогала матери по дому, пытаясь не думать о Билле и о том, состоится ли поездка в Италию. Вчера вечером, когда она уходила, Билл, вместо того чтобы сказать: «Завтра увидимся», сухо заметил: «Я позвоню вам». Джейн сочла это плохим предзнаменованием.
Когда она мыла тарелки после обеда, зазвонил телефон, и Джейн бросилась к нему, подняв трубку на секунду раньше матери.
— Да!
Ее рука дрожала.
— Добрый день, Джейн. Это Билл Форстер.
Она облегченно вздохнула.
— Здравствуйте, Билл. Как у вас дела? — спросила Джейн, боясь услышать отказ.
— Простите, что так резко говорил с вами вчера. Надеюсь, вы не передумали ехать с нами?
У Джейн отлегло от сердца. Он все-таки хочет, чтобы она поехала! Но потом заработал холодный рассудок. Конечно, он приглашает ее только потому, что им нужна ее помощь, вот и все. Джейн чувствовала одновременно и радость, и горечь. Стал бы Форстер извиняться, если бы не нуждался в ней?
— Нет, не передумала, и тоже прошу у вас прощения. Я не имела права поучать вас и тем более вторгаться в вашу частную жизнь. Обещаю, такого больше не повторится.
— Джейн, возможно, мне и не понравилось то, что вы говорили, но ваши слова заставили меня кое над чем задуматься.
Наверное, нелегко самонадеянному Биллу признаваться в своих ошибках. Неужели он вынужден так поступить лишь потому, что она ему сейчас необходима как воздух.
— Сегодня утром я остался с Барби. — Его голос был монотонно-бесстрастен. — Рассказывал дочке о ее погибшей матери.
Джейн чувствовала, какой мучительной и горькой была эта беседа для отца и маленькой девочки.
— Билл, надеюсь, это не… принесло вреда малышке?
— Нет, Барби проявила твердый характер. Думаю, этот откровенный разговор еще больше сблизил нас.
— Слава Богу, интуиция меня не подвела. Я рада за вас.
— Вы ведь придете поужинать с нами? Мы сможем увидеться еще раз перед поездкой.
— Хорошо. Если вы находите мой визит уместным…
— Нахожу. У вас есть черное вечернее платье?
— Не очень модное, но есть.
— Наденьте его. Мы пораньше уложим Барби и поужинаем вдвоем. Вы и я.
Он говорил так уверенно, будто и мысли не допускал, что она не примет приглашения.
— Я приеду.
Вот и все, что она сказала.
И вновь подозрительность, сомнения обрушились на нее. Это обычная работа, деловое соглашение, внушала она себе. Все эти вечера с Барби, «помолвка», даже этот ужин — просто часть не совсем обычной сделки. И не ищи в этом эпизоде ничего личного, иначе тебя ждет разочарование.
Как только Джейн переступила порог знакомого особняка Форстера, она уловила какую-то едва заметную перемену в Барби. Девочка куда свободнее держалась с отцом, порой обнимала его, чтобы поцеловать. Билл отвечал дочке проникновенной нежностью.
Джейн радовалась, глядя, как отец подбрасывает малышку в воздух, тормошит ее, как она смеется и верещит от восторга. Билл тоже смеялся и дурачился, как озорной мальчишка. Неужели за сутки произошла такая разительная перемена?
Когда Барби укладывали спать, она достала фотографию в серебряной рамке и с гордостью показала ее, сказав:
— Это моя мамочка.
Впервые Джейн увидела сияющее дивной красотой лицо Клавдии Форстер.
— У тебя такие же большие темные глаза, как у твоей мамы, — сказала она осторожно, косясь на Билла. — И такие же темные вьющиеся волосы.
Но черты лица Барби были тоньше, чем у матери, ее красота была возвышенна и выполнена природой в мягких пастельных тонах. Совсем другой была властная, ликующая прелесть Клавдии, в лице которой проглядывало что-то, отмеченное роком…
— Моя мамочка умерла, — печально произнесла девочка. — С ней произошел не-счаст-ный случай. — Барби старательно выговорила трудное слово. — Ее машина мчалась так быстро, что перевернулась. Но она ничего не почувствовала, — сказала девочка, боясь расстроить Джейн. — Моей мамочки больше нет. — Малышка взглянула на Джейн огромными полными слез глазами, но не расплакалась. — Она смотрит на меня с неба. Как Бог. И любит меня.
— Очень любит, — повторила Джейн, сама чуть не плача, поглаживая кудри Барби. — И твой папа тоже тебя любит.
Она все еще не решалась взглянуть на Билла.
— Ну а теперь поставь фотографию мамы рядом с твоей и ложись спать, — раздался тихий голос Билла.
— Я ее поставлю между твоей и моей, пап.
Барби оказалась тонким дипломатом.
— Хорошо, любимая. Между твоей и моей.
Барби поставила фотографию на полку и забралась в кровать.
Ему все еще тяжело говорить о Клавдии, подумала Джейн, но ради дочери Билл преодолеет любую боль.
Помогает ли откровенность ему самому? — размышляла девушка. Теперь он свободно говорит о своей жене, показывает ее фотографии, наверное, это к лучшему. Ведь, пряча горе, загоняя его вглубь сердца, Билл никогда не освободится от тяжкого груза печали и не сможет радоваться жизни.
Джейн была одета так, как просил Билл: в черное вечернее платье и черные чулки, подчеркивающие красоту ее ног. Она не представляла, что за «ужин вдвоем» задумал Билл. Он даже не намекнул, куда они поедут, да и кто останется с Барби? Хильда уже легла спать в своей комнате, поэтому она не могла ни присмотреть за его дочерью, ни приготовить ужин. Загадка какая-то!
Все разрешилось, когда раздался стук в дверь. Билл заказал изысканный ужин для двоих в лучшем ресторане, доставляющем еду на дом. На полированный обеденный стол, изящно сервированный мерцающим в блеске высоких свечей серебром и сияющим хрусталем, были поставлены свежесрезанные желтые розы. Принесли копченого лосося, икру и редкие французские вина. На горячее подали вареную розовую форель с приправой из омаров и молодых овощей. Потом пломбир с фундуком, политый фисташковым сиропом. Билл как никогда был внимателен и любезен.
После того как подали кофе и посыльные уехали, хозяин провел Джейн в гостиную и остановил перед большим круглым зеркалом.
— Подождите здесь, — сказал он и, вернувшись через минуту, надел на ее изящную шейку жемчужное ожерелье с бриллиантами.
Тонкие пальцы мужчины нежно прикасались к телу Джейн, вызывая у нее волну сладостного томления.
— Нравится? — спросил Билл, обнимая ее плечи.
Она никогда не видела более нарядного и дорогого украшения. Но…
