– Я работаю на управление, а не на комитет по разведке или сенат. Конгресс должен проголосовать за начало расследования…
– Мужик, им это понравится. Я помогу им выглядеть героями, а не дураками.
– Возможно, в обмен на откровенные свидетельские показания они…
– В обмен на имена я хочу получить неприкосновенность и защиту. По программе защиты свидетелей. Я ведь не требую награды…
– За взрыв Коркоран-центра!
Фил Дэвид улыбнулся:
– Ха, будешь меня этим постоянно попрекать?
Джон, сглотнув, сказал:
– Это было санкционировано управлением?
– Давай, мужик, предложи мне что-нибудь!
– За убийство Клифа Джонсона?
– Я не убивал его! – Фил ткнул пальцем в Джона. – Его смерть заставила меня трубить в трубы!
– Кто убил его?
– Он сам повесил себе на шею табличку «Убей меня».
Они уставились на молодую парочку, обнимающуюся в углу: подростки, не похожи на убийц.
– Клиф испугался, как будто он с самого начала не знал, что два и два сложатся в большой взрыв в Нью-Йорке. Бедный простофиля, он боялся, что мы будем преданы, обмануты. Хотел рассказать Большому Отцу…
– Ты убил его? – спросил Джон.
– Мужик, я только разыскал его. Ты видел письмо, которое я послал твоему дружку Фрэнку. Надеялся таким образом удержать Клифа… Черт, я не предполагал, что он будет так убиваться из-за пустяков.
– Ты убил его?
– Я был просто хорошим солдатом. Доложил кому следует. А они решили его убрать.
– Это было санкционировано?
– В таких делах санкцией может быть обычный кивок головы.
Фил отошел от перил. Джон последовал за ним. Они прогуливались по третьему этажу.
– Когда Клиф погорел, – сказал Фил, – когда я прочитал, что у них есть свидетели, я понял, что настало время чистки, а я был грязной миской. Фактически мой лучший шанс выжить – получить защиту конгресса… Черт побери, – неожиданно оборвав самого себя, сказал он, – никогда не верил политикам. Прочитал в «Таймс» цветистую статейку о том, что сенатор Фаерстоун всем занимается лично и не оставляет без внимания ни одного обращения к нему. Я понимал, что ради броского газетного заголовка и не то напишешь, но я и представить себе не мог, что он просто сплавит мое письмо в это долбаное ЦРУ!
– Ты не подписал его.
– Быть никем – самая безопасная игра. До тех пор, пока у тебя не появится необходимость что-нибудь получить.
– Что насчет взрывчатки, которую купил Клиф Джонсон?
– Мы субсидировали это. Он даже помогал нам разделять груз во время остановки по дороге к докам Балтимора. Его «палочка-выручалочка» в Египте не позаботился, чтобы хорошенько спрятать кувейтские концы этого дела. Ему следовало сработать лучше.
Фил Дэвид покачал головой:
– Плохая карма, мужик. Коркоран-центр – что за место для семейного пикника.
– Предполагалось, что никто не погибнет, – прошептал Джон.
– Тебе нужны трупы? Могу устроить. Но слабое сердце и семейное помешательство никто не предполагал, такого никто не предвидел. Это не моя вина. Представь себе, я даже поспорил, что все спланировано чисто.
– С кем поспорил? – быстро спросил Джон.
Фил Дэвид улыбнулся:
– Мелкий воришка и любитель покомандовать. Обожает мокрую работу. Меняет свое лицо так, что даже я не могу узнать его в толпе. Надо было видеть, как мы работали! Великолепная команда, собирающаяся вместе только в случае необходимости, рекогносцировка, подготовка, меры безопасности… Но этот парень, черт… Он хотел превратить это в ужасное представление своей губной помадой!
– Где он сейчас?
– Если бы я знал это, я бы сразу убил его, потому что уверен: такое дерьмо, как он, не раздумывая, уничтожит меня, если у него будет хоть малейший шанс. Твой парень превратился в пыль потому, что подобрался слишком близко. Парень из посольства в Египте, которому поручили спрятать концы в воду, улыбался, когда расписывался на документах о перевозке оружия. Теперь, ты говоришь, он мертв, это удивляет меня, те, кто уже имел с ним дела прежде, уверяли, что с ним не будет проблем.
– Что за дела?
– Не знаю, мужик, это не по моей части.
– А что по твоей?
Они спускались вниз на второй этаж на эскалаторе, Джон на нижней ступеньке. Фил ступенькой выше, наклонившись к Джону, шепча ему на ухо.
Вокруг ничего подозрительного.
– Я был завскладом Клифа Джонсона и одним из его команды. Клиф был связан с разведывательным отделом и занимался вербовкой американских бизнесменов. Подходящее дело для зануды Клифа. Потом он начал свое дело, понадобились баксы. Возможно, он и не хотел заниматься работой подобного рода, но времена трудные, поэтому он продал себе красную, белую и синюю ложь. Черт побери, в этом бизнесе мы все вынуждены постоянно врать, в том числе и самим себе.
Джон увидел их отражения в витринах закрытого магазина, два отражения в зеркальном блеске стекла.
– Больше не должно быть лжи, – сказал он.
– Какая свежая мысль, – ответил Фил. – Я запишу это.
– А как насчет Ахмеда Нарала? – спросил Джон.
– Ты льешь по нему крокодиловы слезы? – Фил Дэвид покачал головой. – Не моя персональная работа, но в действительности он был подарком для Америки. Ему сняли квартиру в Париже, которую в нужный момент «хорошие» парни без труда могли связать с его именем и в которой могли обнаружить несколько фунтов Си-4 и детонаторы. Нашедший становится героем, Нарал берет на себя ответственность за взрыв, который, как предполагалось, не причинит никому вреда, и все – конец истории.
– Но почему? Я никак не пойму причины.
– Ты спрашиваешь, почему? – Фил Дэвид опять покачал головой. – Потому что мне заплатили.
Второй этаж торгово-развлекательного комплекса. Они стояли перед магазином, торгующим одеждой, витрины которого ломились от образцов нью-йоркских модельеров.
– Для тебя это было обыкновенной работой, – пробормотал Джон.
– Так же, как для тебя, разве нет? Пока ты не вляпался в дерьмо.
Джон не ответил.
– Так или иначе, приятного мало, и речь идет о моей голове, – добавил Фил. – Я по-прежнему хочу заключить честную сделку с сенаторами. За показания – полная неприкосновенность.
Подросток в огромной парке и бейсбольной кепке перебежал им дорогу, перегнулся через перила и пронзительно завопил:
– Эй! Далмонт!
Они обошли его.
– Кто с тобой работает? – воскликнул Джон. Продавщица обернулась на его голос. – Кто?
Фил подтолкнул его к эскалаторам, вниз, к кафе, к шуму на вечеринке.
