народа. Тысячи людей стояли на улицах со слезами на глазах, когда гроб с любимой герцогиней проносили к месту последнего упокоения, за ним следовал глубоко опечаленный супруг с двумя маленькими детьми. В этот момент все любили Максимилиана, ему все сочувствовали, видя, как по его лицу бегут слезы. Всех до глубины души трогала трагедия большой любви герцога. Максимилиан приказал увековечить умершую возлюбленную в многочисленных картинах и поэтических произведениях. Он хотел всегда иметь ее облик перед собой, хотя бы в виде картины. Занимаясь магией, как и его отец, он пришел к мысли вызвать дух Марии из потустороннего мира. Аббат из Шпонхайма показался ему подходящим помощником для исполнения этого желания. К сожалению, не сохранилось никаких свидетельств о том, явилась ли Мария своему супругу.
Ранняя смерть Марии означала для Максимилиана не только личную катастрофу. Теперь, когда герцогиня умерла, вдруг вспомнили: Максимилиан чужой в этой стране и, согласно завещанию Марии, является регентом при несовершеннолетних детях. И свободолюбивые сословия пожелали во что бы то ни стало оставить неизменным это положение! Филипп или в крайнем случае Маргарита — так звали будущих правителей Бургундии, — но никак не Максимилиан! Не обращая внимания на душевное состояние молодого вдовца, нидерландские сословия действовали с жестокой поспешностью. Официально Максимилиан оставался опекуном сына, но это не помешало сословиям разлучить Филиппа с отцом. Кроме того, от герцога недвусмысленно потребовали заключить мир с Францией, в противном случае они собирались взять дело в свои руки. Казалось, Максимилиан медлит — а ему было сложно заставить себя искать согласия со злейшим врагом, французским королем, и жители Гента решили сами достичь соглашения с Людовиком XI. Максимилиан деградировал до уровня марионетки. Гентцы обещали французскому королю не только руку маленькой Маргариты, но и герцогство Бургундское, Артуа и Пикардию в качестве приданого. 23 декабря 1482 г. без участия Максимилиана заключили Аррасский договор. А затем начали спешно готовить принцессе соответствующее ее положению приданое для отправки ее во Францию в качестве невесты французского дофина. Максимилиан, лишь издалека следящий за жизнью детей, чувствовал себя, по его собственному выражению, как святой Евстахий, у которого волк утащил сына, а лев — дочь.
Вероятно, участь населения Нидерландов могла сложиться более удачно, если бы сословия не вступали постоянно на тропу войны против Максимилиана. Жестокое нападение исподтишка приводило к карательным действиям со стороны герцога, вызывая, в свою очередь, месть нидерландского населения. Механизм насилия привели в действие — он грозил полным уничтожением. Романтический златокудрый юноша постепенно превращался в стойкого бойца, наносящего ответные кровавые удары. Он первым нападал на противников в Мехельне, Брюсселе, Лёвене и Антверпене. В мести он не знал ни меры, ни цели и не побоялся публично отрубить голову бургомистру Антверпена. Конечно же, во всей стране это происшествие вызвало бурное возмущение габсбургским чужаком, обвиняемого, кроме актов насилия, еще и в том, что его фавориты обогащались за счет казны и вывозили большие денежные суммы за границу. Но Максимилиану всегда удавалось находить в Нидерландах людей, готовых сражаться на его стороне. Людей, которым нечего было терять, искателей приключений и ландскнехтов, а также рыцарей, свернувших в свое время на кривую дорожку и надеющихся на богатую добычу во всеобщем хаосе, охватившем страну. Началась жестокая война всех против всех, никто уже точно не знал, кто друг, а кто враг. Солдатня грабила и поджигала, разрушая и опустошая все на своем пути. Только ненависть правила миром Максимилиана.
Герцог отличился в боях многочисленными отчаянными выходками, он многому научился у французского противника и не всегда воевал «с открытым забралом», пользуясь тайными средствами для достижения цели при завоевании отдельных городов. Его успехи говорят сами за себя. Когда французы заметили, что военная удача склонилась на сторону Максимилиана, они послали во Фландрию войска, желая якобы защитить права молодого принца Филиппа. Но как это часто случается, «спасители» чувствовали себя комфортно, покуда им сопутствовал успех. Как только Максимилиан взял верх, французские друзья быстро сбежали из города Гента и попытались начать переговоры с герцогом. Наконец население Брюгге тоже увидело: продолжающиеся бои угрожают уничтожению всего, что создавалось долгими годами. Ворота города распахнулись перед Максимилианом. Казалось, для герцога наконец наступило мирное время. В июне 1485 г. новое городское управление Гента заключило мир с Габсбургом, признав его опекунство над несовершеннолетним сыном: Филиппа официально возвратили отцу. Выплата 350 000 талеров за причиненный войной ущерб должна была все возместить и предать забвению.
Максимилиан знал, чем он может заслужить уважение жителей Гента. Во главе ландскнехтов, с копьем наперевес он демонстративно проследовал по улицам города — герцог, военачальник, ландскнехт, боец. Весть о таком впечатляющем зрелище распространилась по всем Нидерландам, подобно бегущему пламени: теперь Максимилиан мог с уверенностью ехать во Франкфурт, где его должны были избрать римским императором. Фридрих III уже протянул тайные нити и через многочисленные контакты с курфюрстами убедился: императором Священной Римской империи намереваются избрать его сына. Император уже почти достиг Мафусаилова возраста (ему было более семидесяти лет) и считал, что наступило время заняться выбором наследника. Он верил в своего сына и в его способность нести тяжкое бремя власти. Наследным габсбургским землям угрожали со всех сторон, и небезуспешно. Императору пришлось спешно покинуть Вену, так как Маттиаш Корвин опять мобилизовал войска и напал на австрийские земли. Венгру удалось без особого сопротивления взять Вену и провозгласить себя эрцгерцогом. Император мучился этим позором издалека, не в силах противостоять венгру. Шанс в борьбе против короля Венгрии имел только его проверенный в боях, смелый сын!
Император Фридрих III не ошибался в своих прогнозах. Курфюрсты — во Франкфурте присутствовали шестеро из них, не явился лишь король Богемии — тайным голосованием избрали императором молодого Максимилиана. В нарушение процедуры выборов, определенной Золотой буллой, это происходило в присутствии императора. После этого отец и сын вместе поехали в Аахен, где Максимилиана, украшенного знаками императорской власти, посадили на трон Карла Великого и официально короновали. По этому поводу устроили праздник, и молодой король забыл обо всех неприятностях, выпавших на его долю за последние годы. Он снова с уверенностью смотрел в будущее и, наверное, думал о предстоящих в Нидерландах боях как о чем-то далеком.
Курфюрсты руководствовались совершенно определенными аргументами, выбирая Габсбурга королем. Все ясно понимали: угроза с востока надвигается все ближе. Венгры и турки беспокоили население приграничных территорий, а рассказы о них ни в коем случае не позволяли считать их друзьями. Максимилиан не только обладал боевым духом и необходимым опытом, его присутствие в Нидерландах, по общей уверенности, обеспечивало ему богатые денежные средства. Таким образом, отпала необходимость в какой-либо денежной помощи со стороны империи. Курфюрсты совершенно неправильно оценивали финансовое положение молодого Габсбурга: в действительности складывалась совершенно противоположная ситуация. Максимилиан, обескровленный борьбой за власть в Нидерландах, израсходовал наследство Марии. Ему предложили принять на себя обязанности богатого короля, а он сам надеялся на помощь других.
После коронации в Аахене новый король и его венценосный отец поехали в Нидерланды, где встретили на удивление дружеский прием. Хотя страна сильно пострадала, остатки былого богатства сохранились повсюду, и Фридрих III, всю свою жизнь отказывавшийся от роскоши, оказался в сказочной стране. Теперь он мог понять сына, ни за что не хотевшего возвращаться на австрийскую родину и делавшего все возможное для удержания Нидерландов. Но на этой горячей земле мир постоянно нарушался. Повсеместно вновь вспыхивали отдельные схватки, не предвещая ничего хорошего. Кроме того, создалось международное положение, чрезвычайно опасное для вновь избранного короля. Людовик XI, как и прежде, не успокаивался и оплел интригами половину Европы. Верный инстинкт подсказал ему искать союзника в лице венгерского короля Маттиаша Корвина, предложив заключить союз против Максимилиана. И новый английский король, желавший мира с Францией, примкнул к такому союзу. Максимилиан оказался окруженным врагами. Сильно пострадавшие города Нидерландов требовали от молодого короля примирения с Францией, кроме того, они чувствовали себя эксплуатируемыми и желали получить отчет за большие денежные суммы, которые их вынуждали выплатить. Максимилиан, ни в коем случае не собираясь поддаваться давлению со стороны городов, появился в Брюгге с пятьюстами рыцарями, дабы усмирить непокорный город. Его веселый советчик и верный попутчик Кунц фон дер Розен предостерегал его от коварства жителей Брюгге, но Максимилиан не позволил отговорить себя и вошел в кажущийся спокойным
