мол, скандалистка, постмодернистка и феминистка».
Публичное бахвальство собственной глупостью. Сарматское хвастовство своим невежеством. Не читала ни одной книга, но имеет точку зрения — из прессы. И это чувство превосходства по отношению к тому, чего не знаешь. Я в газетном колпаке, голышом, феминистка, скандалистка — перед читателями- двойниками сей дамочки. В литературе она не разбирается, зато знает, что такое «счастье» и милое выражение лица. Головы, фаршированные газетами.
Бонсай на подоконнике. Уже год. Но я только теперь заметила, кого он напоминает: изогнувшегося в танце Шиву. Смуглый многорукий бог с листьями дерева в руках.
Весы показывают шестьдесят килограмм! Мы с Петушком проверяем, ровный ли пол. Никакой ошибки. Где эти шестьдесят килограмм? Руки-палочки, попка худая, ноги в порядке. Немного опухло лицо — по два килограмма на щеку? Ем «скромно», немного больше, чем до беременности. Околоплодные воды и Поля могут весить около четырех кило. Шесть таинственных килограммов — пустяк по сравнению с миллиардами тонн черной материи, скрытой во Вселенной.
Боюсь ли я своего живота? Переливающихся в нем звуков, странных движений под кожей? Впервые нежно касаюсь места, под которым шевелится Поля. Щекочу кожу, нажимаю. Внутри что-то бросается врассыпную, словно аквариумные рыбки.
3 января
Наконец-то можно пожить в свое удовольствие — без спешки. Отлеживаюсь, читаю «Войну и мир» — блаженство классики, вкус кофе со сливками (который я не пью уже много лет).
Петушок садится за компьютер. Задает логичный вопрос:
— Почему включается одной кнопкой (наконец-то выучил которой), а выключается в несколько этапов, сложнее, чем сейф?
Меня раздражает его необучаемость.
— Так надо, это же не простая машина. — Однако в душе признаю его правоту. Привыкнув покорно шлепать по клавишам, я превратилась в конформиста от информатики.
Сидим друг напротив друга с открытыми лэптопами — клавиатура к клавиатуре. Из вентиляционных отверстий доносится звериное компьютерное дыхание. Может, где-то внутри они машут кабельными хвостиками.
Мы заняли главный и самый удобный стол в кухне. Надставляем его столиком из гостиной. Накрываем скатертью. Стул на колесиках, так что я, не вставая, передвигаюсь от рабочего стола к кухонному.
— Не хватает еще маленького столика для Поли в самом конце. Для пеленания. — Петр уже думает о семейной приставке.
— Купим ей детский компьютер, чтобы не мешала работать?
Звонит главный редактор «Плейбоя». Никак не могу сесть за работу. Говорим о детях. Он утешает меня, заявляя, что даже в жестоких львах при виде малышей пробуждается инстинкт защитника. У меня такая ужасная репутация в кругах софт-эротики?
4 января
Выбрасываю елку. На помойке крутятся две овчарки. Чего они ищут среди пожелтевших деревьев? Убегают, задирая белые задики, — показалось, это были серны.
Помойка похожа на кладбище — елки с остатками блестящих украшений. Разве венки на настоящем кладбище не напоминают по размеру и форме спасательные круги? Зеленая надежда, оплетенная лентой, — для тех, кто выжил. Старые елки выглядят жалко — праздничные объедки, деревянные скелеты. Как-то грустно. Что ж, каждый несет свой крест.
Визит Антося — сына Петушка. Спортивный подросток, воплощение свежести. Я завидую ему: парень переживает Французскую революцию. Весь в водовороте исторических событий, погружен в ту непредсказуемую эпоху:
— Мы в школе проходили, на истории… мне так понравилось: бах — и нет королевской башки. Классная революция — с королем покончили!
— Потом еще отрубят голову Дантону и Робеспьеру, — каркаю я, гася его энтузиазм.
— Да-а?
Антосю столько, сколько было Ромео. Очередная версия шекспировской классики. Родители отобрали у Джульетты проездной на метро (коня) и сотовый (бумагу и перо). Молодые страдают, лишенные возможности встретиться, обменяться парой эсэмэсок.
5 января
Да здравствует УЗИ! Если бы не просвечивание, я бы заподозрила, что у меня близнецы. Поля- акробатка царапнула одновременно в двух противоположных местах.
Двадцать шестая неделя беременности, а давление приличное. Должно было ухудшиться после двадцатой недели, вернуться к патологической норме. Однако мне по-прежнему не нужны лекарства. Благодаря чуду жизни свершилось чудо исцеления?
Пациентка в больнице предлагает Петушку несколько тысяч крон за то, что он такой хороший врач.
— Не надо. За мою человечность мне платят зарплату.
Растопленное озеро. Отдыхаю на мостках. Порыв ветра, с облетевших берез на меня осыпается весеннее чириканье птиц. Заостренное морозом, оно пронзает тишину темного леса и застывшего пляжа.
Кланяюсь старичку, устремляющемуся со своей коляской в лес.
— Привет! — кричу я.
Ему не до разговоров, дедушка спешит. Я брожу в одиночестве — Петушок отсыпается после дежурства. Я не скучаю по людям, разве что совсем чуть-чуть, но шведский язык уже считает это болезнью: «salskapsjuk» — «больной обществом». «Gralsjuk» — «сварливый» (дословно — «больной сварой»). «Ревнивый» — «svartsjuk» («больной черной болезнью»). В Швеции большинство эмоций — болезни.
6 января
На то, чтобы утром встать и позавтракать, уходит масса сил. Приходится отдыхать. Пульс сто десять — ложусь, читаю о Габсбургах, XIX веке. В свои пятнадцать лет Мария-Луиза (жена Наполеона) была убеждена, что ее отец — женщина. Опасаясь, что из-за своего габсбургского темперамента она рано лишится девственности (проблема государственной важности: без девственности не бывать и выгодному для Австрии замужеству), ее окружили одними женщинами, суками, самками. Из книг вырезали слова и фразы, которые могли бы навести на ненужные мысли…
Возвращаюсь к Дюмезилю и его индоевропейским богам. На десерт — любовный роман, имевший место миллиарды лет тому назад, когда одна частичка стремилась навстречу другой: «Гиперпространство» Микио Каку.
Меня тревожит поездка в Польшу. Не передумает ли Петр на месте, не откажется ли от новой работы, найдем ли мы квартиру? Где остановиться, взять напрокат машину? Будто услышав мои мысли, звонит Беата. Обещает пустить нас к себе и оставить машину — сама она на неделю уезжает во Францию.
Вот уже три года одни и те же маршруты: два километра по лесу или в гору, среди вилл. Однако всегда попадается что-нибудь новенькое. Сегодня перед одним из домиков я разглядела чучело собаки,
