Конечно, критические заметки в «Миссисипиан» не были в этот период главным делом для Фолкнера. Он писал их от случая к случаю, не придавая, по-видимому, им серьезного значения, хотя они дают теперь возможность отчасти приоткрыть тот сложный процесс формирования творческой личности, который обычно бывает так трудно проследить.
Главным делом, которым занимались в это время Фолкнер и Фил Стоун, была подготовка поэтического сборника 'Мраморный фавн'.
Стоун вложил в это предприятие немалое количество энергии и собственных денег, поскольку именно он из своих скромных средств оплатил бостонскому издательству 'Фор сиз компани' всю стоимость издания этого сборника.
В предисловии, открывавшем сборник, Стоун писал: 'Это юношеские стихотворения… Они полностью принадлежат этому периоду неопределенности и иллюзий… В них есть и недостатки юности — юношеская нетерпеливость, отсутствие изощренности, незрелость. В них есть чистая радость юности… и юношеская неожиданная, смутная, беспричинная грусть ни о чем… Я думаю, что эти стихотворения кое-что обещают. В них есть необычное чувство слова и музыки слов, любовь к мягким гласным, ощущение цвета и ритма, и — временами — чувствуется намек на приближающуюся мужественность руки… Человек, у которого есть подлинный талант, будет расти, оставит все это позади, и в конце концов вырастит цветок, который не может появиться ни в одном саду, кроме как в его'.
Тем временем жалобы студентов и профессоров на университетского почтмейстера вышестоящему начальству становились все яростнее и настойчивее. В сентябре 1924 года инспектор почтовых учреждений штата Миссисипи направил Фолкнеру официальное письмо, в котором излагал жалобы клиентов на недоставленные письма и посылки, на то, что почтмейстер читает в рабочее время, вместо того чтобы сидеть у окошка почты, и, наконец, что почтмейстер в рабочее время занимается писанием собственных сочинений.
Фил Стоун использовал все свое политическое влияние, чтобы отвести удар от Фолкнера, но ему это не удалось, и в конце октября Фолкнеру от имени правительства Соединенных Штатов было предложено подать в отставку. Тогда он написал инспектору почтовых учреждений следующее письмо: 'Поскольку я живу при капиталистической системе, я понимаю, что на мою жизнь влияют люди, обладающие деньгами. Но будь я проклят, чтобы я зависел от любого прогуливающегося мерзавца, у которого имеются два цента, чтобы купить почтовую марку. Рассматривайте, сэр, это письмо как мою отставку'.
Итак, он вернулся к своей былой жизни, слонялся по городу и по его окрестностям, брался за всякую плотницкую и малярную работу, чтобы заработать какие-нибудь деньги.
В середине декабря вышел в свет сборник 'Мраморный фавн'. 'Я не думаю, — писал впоследствии Стоун о бостонском издательстве, — что они вообще отпечатали всю тысячу экземпляров, как обязались. Я купил некоторое количество экземпляров, Фолкнер надписал их разным людям, и я пытался продать их'. Однако эти попытки оказались безуспешны, сборник успеха не имел, даже такой минимальный тираж не был раскуплен, а критика встретила книгу молчанием. Когда Фолкнеру была присуждена Нобелевская премия, Стоун не без горечи писал: 'У меня до сих пор хранится несколько экземпляров, за которые кое-кто из видных граждан Оксфорда, гордящихся теперь знакомством с Фолкнером, пожалели тогда заплатить полтора доллара'.
Некоторое моральное удовлетворение Фолкнер получил, послав экземпляр 'Мраморного фавна' почтовому инспектору, уволившему его, с надписью: 'Человеку, чьей дружбе я обязан освобождением от весьма неприятной ситуации'. Утешение было невелико, а новая ситуация складывалась для него действительно весьма неблагоприятно. Фолкнер начал приходить в уныние.
Но Стоун слишком верил в талант Фолкнера, чтобы согласиться на капитуляцию. Он выдвинул новую идею — многие американские поэты, втолковывал он Фолкнеру, добились признания в Соединенных Штатах, создав себе репутацию сначала в Европе. Он ссылался на примеры Томаса Элиота, Эзры Паунда и других. Идея заключалась в том, что Фолкнер должен уехать в Европу и там добиваться признания. Фолкнеру идея понравилась, тем более что ему хотелось побывать в Европе и посмотреть там места битв первой мировой войны — те места, где ему не удалось побывать в качестве военного летчика и, возможно, героя.
4. Новый Орлеан, Европа, первые два романа
В первых числах января 1925 года Уильям Фолкнер вместе с Филом Стоуном приехал в Новый Орлеан. Фолкнер собирался устроиться на какое-нибудь судно, отплывающее в Европу, а Фил Стоун решил проводить друга и заодно устроить себе небольшие каникулы.
Впоследствии Фолкнер вспоминал: 'Я приехал в Новый Орлеан. Это не было стремление войти в какую-нибудь литературную группу, нет. Хотя такое тяготение было — я думаю, каждый молодой писатель испытывает желание быть среди людей, которые не будут смеяться над тем, что он говорит, как бы глупо это ни звучало для филистеров, но оказался я в Новом Орлеане, чтобы наняться на судно'.
Город ему сразу понравился старинными улочками, где все пропитано очарованием былых времен, старыми уютными домами, увитыми зеленью, с выступающими над тротуарами балконами, понравился набережными, гаванью, неторопливой толпой на улицах, атмосферой чисто южной лени и артистизма.
Шервуд Андерсон, побывав в Новом Орлеане еще в 1922 году, влюбился в него и написал тогда, что он хочет приехать жить в Новый Орлеан, 'потому что я полюбил нечто культурное в самой основе здешней жизни, потому что здесь, в этом городе, издается журнал 'Дабль диллер'. Он призывал писателей приехать в Новый Орлеан: '…Я уверен в своей формуле, что культура означает прежде всего наслаждение жизнью, свободное время и ощущение неторопливости… В районах цивилизации, где факт становится доминирующим, подчиняющим поэтическую жизнь, вы имеете то, что доминирует сегодня в жизни таких городов, как Питтсбург и Чикаго. Если бы факт становился второстепенным рядом с жаждой жизни, любви, жаждой понять жизнь, мы могли бы иметь в большем количестве городов Америки то очарование, которое можно сейчас найти в старых кварталах Нового Орлеана'.
В этом высказывании Шервуда Андерсона следует обратить внимание на упоминание о журнале 'Дабль диллер'. Этот маленький провинциальный журнал в 20-е годы играл немалую роль в литературной жизни Соединенных Штатов, ибо в нем впервые были опубликованы произведения многих писателей и поэтов, ставших впоследствии широко известными не только в США, но и во всем мире.
Один из создателей этого журнала, Альберт Голдстайн, писал, что редакция 'Дабль диллера' ставила своей задачей не только поощрять молодых писателей, но и убедить известного критика Г. Менкена, что он ошибался, утверждая, что у американского Юга нет своей культуры. Голдстайн заявлял, что журнал выполнил обе эти задачи, поскольку за шесть лет существования он не только мог представить внушительный список новых авторов, которых он ввел в литературу, но и добиться того, что тот же Менкен признал, что 'Дабль диллер' вытащил американский Юг из культурного болота.
Действительно, среди авторов журнала были такие писатели, поэты и критики, как Шервуд Андерсон, Харт Крейи, Эрнест Хемингуэй, Джуна Варне, Роберт Пени Уоррен, Эзра Паунд, Малькольм Каули, Аллен Тейт, Эдмунд Уилсон. 'Дабль диллер' ставил перед литературой американского Юга высокие задачи. В качестве примера можно привести редакционную статью Бэзила Томпсона, опубликованную в 1921 году и перепечатанную в юбилейном номере в 1924 году, незадолго до приезда Фолкнера в Новый Орлеан. Перечитывая спустя много лет эту статью, можно подумать, что Томпсон ждал именно появления Фолкнера. Он писал: 'Мы уверены, что пришло время, когда из прокисшего болота литературы Юга выделится какой-то отважный, ясно видящий писатель… Это не самонадеянность верить, что уже сейчас среди нас притаился какой-нибудь Шервуд Андерсон Юга, несколько менее унылый Синклер Льюис. В Алабаме, в Миссисипи, в Луизиане есть сотни маленьких городков, которые поистине переполнены своими историями… Старая южная халтура — толпа, собравшаяся для суда Линча, маленькая Ева, полковник из Кентукки, прекрасная квартеронка — должна уйти, на ее месте должна появиться более точная, более зрелая и менее сентиментальная литература. Судя по всему, это произойдет в скором времени'.
Вот в этот старый дом на Баронн-стрит, 204, где помещалась редакция 'Дабль диллера', и постучался однажды скромный провинциал из Оксфорда Уильям Фолкнер. Впрочем, для сотрудников редакции он не был незнакомцем — в 1922 году они опубликовали его стихотворение «Портрет», а в январе 1925 года перед
