Полюбин. Знаешь ли что? Я пойду и постараюсь как-нибудь поладить с Звёздовым: авось он…
Саблин. Ступай и подличай.
Полюбин. Я надеюсь, что ты хоть этот раз сделаешь дело и поговоришь благоразумнее обыкновенного; полно тебе ветренничать.
Саблин. Полно тебе проповедовать, надоел; ступай: вот и сестра.
Звёздова, Саблин.
Звёздова. Куда же Полюбин убежал? Мне сказали, что он хочет со мной поговорить. Я насилу отделалась от хлопот: ведь мы сегодня переезжаем, пришла будто за делом, а он исчез.
Саблин. Я его заслал в кабинет растабарывать и всё тебе за него скажу. Да наперед растолкуй мне, что с тобой сделалось?
Звёздова. Со мной ничего не сделалось.
Саблин. Помилуй, матушка: ты мне век свой читаешь проповеди за всё про всё, а сама сегодня изволила спать до полудни. Я тебя и дождаться не мог.
Звёздова. Я вчера поздно приехала, часу в четвертом; у княжны Дарьи Савишны на даче был детский бал.
Саблин. Ты что за дитя?
Звёздова. Нельзя же не ехать, если зовут.
Саблин. Слыханное ли дело! и ты тут же с ребятишками расплясалась! Жаль, что меня не было, нахохотался бы.
Звёздова. Хохотать вовсе нечему; гораздо лучше забавляться с детьми, нежели делать то, что вы все, господа военные. Со стороны смотреть и смешно и стыдно: приедут на вечер, обойдут все комнаты, иной тут же и уедет. И как ему остаться: он зван еще в три дома, куда тоже гораздо бы лучше совсем не ехать, если только за тем же; другие рассядутся стариками, кто за бостон, кто за крепе, толкуют об лошадях, об мундирах, спорят в игре, кричат во всё горло или, что еще хуже, при людях шепчутся. Хозяйка хочет занять гостей, музыканты целый час играют по-пустому, никто и не встает: тот не танцует, у того нога болит, а всё вздор; наконец иного упросят, он удостоит выбором какую-нибудь счастливую девушку, прокружится раз по зале – и устал до ужина; тут, правда, усталых нет; наедятся, напьются и уедут спать.
Саблин. А я тебе коротко скажу, что кроме ужина нет ничего хорошего ни на одном бале; я их терпеть не могу еще с десяти лет: как дядюшка заставлял меня насильно прыгать со всеми уродами.
Звёздова. Боже мой! как вы разборчивы!
Саблин. Нет, вы не разбираете… Ты ведь никому не отказывала: подослал бы я к тебе какого-нибудь Евлампия Аристарховича, да… Кстати, что вы с ума сошли с мужем вдвоем? неужели вы в самом деле хотите выдать Вариньку за эту чучелу?
Звёздова. Я вовсе не хочу, да Александр Петрович обещал его отцу.
Саблин. Вольно ему было дурачиться!.. Я тебе напрямки говорю, что если ты не выдашь ее за Полюбина, моя нога у вас в доме не будет. Это срам сравнивать честного человека, каков Полюбин, с Евлампом Аристарховичем.
Звёздова. Я бы рада всей душой…
Саблин. Это будет курам на смех.
Звёздова. Я, право, не знаю, что делать.
Саблин. Хочешь ли, я дело сделаю? Скажу просто этому студенту, чтоб он со своей кибиткой, с чемоданом и с лиловым фраком убирался вон, пока без греха.
Звёздова. Хуже этого нельзя придумать: Александр Петрович рассердится, и тогда его никак не уговоришь.
Саблин. Пусть его сердится, что мне за дело?
Звёздова. Тебе ничего, но Вариньке тогда не бывать за Полюбиным. А я не хочу заводить шуму в доме. Я придумала гораздо лучше: соглашусь притворно на свадьбу Беневольского и так напугаю моего мужа приятным обществом казанского студента, что тогда он на всё согласится.
Звёздова, Саблин, Беневольский.
Беневольский. Что я вижу! tete-а-tete!
Саблин. Выдумка хороша.
Беневольский. Выдумка!
Саблин. И ты думаешь, что твой муж не догадается?
Беневольский. Муж! и ты! Это так, точно так.
Звёздова. Мы постараемся от него скрыть.
Беневольский. О tempora! о mores![6]
Саблин. Смотри же, надеюсь на твое обещание.
Беневольский. Мармонтель, ты прав! вот свет!
Звёздова. Ты можешь быть во мне уверен.
Беневольский. Надобно воспользоваться открытием. Я столько читал об этих вещах…
Саблин. Как я тебя люблю за это!
Беневольский. Он любим; всё ясно, вот причина ее равнодушия, когда сегодня утром…
Саблин (приметив Беневольского, Звёздовой). Смотри, пожалуй, оглянись.
Звёздова. Уж не слыхал ли он? (Шепчется с Саблиным.)
Беневольский. Они меня приметили. Нечего делать: успокою их, сделаюсь их поверенным, наперсником; они за то постараются о моей женитьбе. Благодарность…
Саблин (Звёздовой). Э! что за беда?
Беневольский (Звёздовой). Не опасайтесь ничего, сударыня; вы меня извините: нечаянный случай заставил меня вам помешать.
Саблин. Догадался, батюшка!
Беневольский. Но поверьте, что я знаю свет, и моя скромность…
Саблин. Что тут скромничать?
Беневольский. Времена патриархальные были почтенны, но они были.
Звёздова. Что вы хотите сказать?
Беневольский. С успехами просвещения, с развитием людкости всё пришло в новый порядок, природа должна бороться с предрассудками; но предрассудки временны, а природа вечна.
Звёздова. Я вас прошу, сударь, объяснить мне, что вы хотите сказать?
Беневольский. Я проник вашу тайну, но я сам имею сердце; законы вас осуждают, но какой закон святее любви?
Звёздова. Если б это я слышала от другого… но на вас я не должна и не могу сердиться. (Уходит.)
Саблин, Беневольский.
Саблин. Скажите, батюшка, что вы наговорили?
Беневольский. Вы меня поняли, довольно.
Саблин. Я человек военный и, к стыду моему признаюсь, в стихах ничего не понимаю.
Беневольский. Он думает, что это стихи, ха! ха! ха!
Саблин (в сторону). Дурак меня взбесит. (Беневольскому.)
